Стройотряд - Юрий Симоненко
Для нанесения полимера использовались разработанные и изготовленные российскими учёными специально для применения в условиях разреженной марсианской атмосферы инструменты – теплушки (у инструментов этих имелось и другое, правильное и весьма заковыристое название, но мертвецы – народ простой – прозвали инструменты эти просто и незатейливо: «тепловыми пушками», или коротко: «теплушками»). Теплушка нагревала обрабатываемую поверхность и набрасывала на неё расплавленный полимер, который застывая, превращался в подобие керамики. Получалось сплошное керамическое покрытие без стыков и щелей.
Учитывая, что и без нанесения полимера каменная плита, в которую мертвецы вгрызались вот уже десятый год, была прочна как гранит, можно уверенно полагать, что город, который они обязательно построят, будет настоящей крепостью и простоит тысячи лет.
Андрей Ильич, Лёха, Вован и Майор методично наносили слои полимера на грубо выровненную каменную стену, двигаясь слева направо по смонтированным вдоль стены алюминиевым лесам, каждый по своему уровню, а Кац с отцом Никифором обеспечивали бесперебойное питание их теплушек, поднося в больших как бочки металлических вёдрах похожее на комочки сильно пористого керамзита вещество из стоявшего наверху возле котлована прицепа. Они без суеты и спешки, но довольно резво спускались по примыкавшей с одного края лесов лестничной клетке сначала на один уровень, потом на другой, где опорожняли вёдра в объёмные пластиковые ранцы за спинами товарищей – по ведру в ранец, после чего столь же резво взбирались наверх за новыми порциями полимера.
Двигались мертвецы бодро и деловито, движения их были чётки, выверены, – не как у киношных роботов, а как у живых людей, которые только что приступили к работе, перед тем хорошенько отдохнув.
Вот только мертвецы не отдыхали. Никогда. Мёртвые не устают; им не требуется сон, пища, воздух… (они вдыхают его только для того, чтобы говорить). Они могли бы работать без перерыва, круглые сутки, если бы видели в темноте, как какие-нибудь вурдалаки. Но глаза их были те же, что и при жизни – никаких сверхъестественных свойств они после смерти не приобрели. У некоторых зрение даже немного ухудшилось. И это несмотря на консерванты! (По мнению Надежды, у живого человека без защиты для глаз, которую ещё предстояло разработать, от яркого как электросварка марсианского солнца уже через месяц гарантированно разовьётся катаракта.) Бывало, они работали ночью, когда можно было работать с искусственным освещением без увеличения риска получить травму, но в последнее время необходимости в такой работе не было, поэтому работали днём, а на ночь отправлялись в палатки, где предавались разговорам, игре в карты или шахматы, или лёжа без сна на обычных солдатских раскладушках молча дожидались нового дня.
Тахир контролировал весь процесс: постоянно перемещаясь с яруса на ярус, проверял качество работы (иногда, чтобы не возвращать далеко ушедшего товарища, сам устранял мелкие недостатки, для чего имел при себе малую теплушку), следил за безопасностью. Время от времени он прочищал засоры в гофрированных шлангах, через которые полимер подавался из ранца за спиной в приёмник теплушки, что самим работавшим с этим инструментом мертвецам делать было неудобно (нужно снимать ранец и скидывать ременно-плечевую разгрузку, на которой подвешивались тяжёлый даже по марсианским меркам аккумулятор и сама теплушка – штука довольно громоздкая).
Поскольку слышимость на Марсе – так себе, все разговоры во время работ велись исключительно по радио с использованием гарнитуры. Так все друг друга слышали, и это существенно повышало слаженность действий и, следовательно, эффективность трудового коллектива. Главное – не уходить слишком далеко из зоны прямой видимости.
Пустая болтовня в эфире, понятное дело, не приветствовалась, но и прямо не запрещалась. Мертвецы – народ не особо разговорчивый. Но если кто-то из мертвецов делился с товарищами интересной мыслью или просто шутил без вреда для общего дела, Тахир таких не одёргивал. Мог и сам поддержать разговор.
– А хотите анекдот? – как обычно, ни с того ни с сего спросил Лёха.
Некоторое время в эфире было тихо, потом прозвучало басовитое:
– Н-ну?.. – это Вован – бывший боксёр-тяжеловес не утерпел. Он любил анекдоты.
– Хоронят, значит, старого еврея… – начал рассказывать Лёха, продолжая сосредоточенно поливать скалу из теплушки. – А перед смертью он наказал родственникам положить на похоронах ему в гроб по шекелю…
– Лёша! – перебил его Кац, заправлявший в это время ранец Майора двумя уровнями ниже. – Этот анекдот отрастил бороду, пейсы и шляпу задолго до знакомства обеих твоих бабушек с инициативными молодыми людьми, что стали впоследствии твоими дедушками… Там ведь дальше раввин говорит, что можно чек в гроб положить?..
– Не-е, то другой анекдот… – объявил Лёха.
– А я слышал вариант, где один из родственников забрал из гроба шекели, оставив расписку на взятую сумму плюс один шекель сверху… – подал сверху голос Андрей Ильич.
– И тот – другой! – отмёл бывший бизнесмен и уголовник Лёха разоблачения бывшего мента-оперативника. – Андрей Ильич, ну не перебивай, а!
– Ладно, пусть расскажет! – в наушниках у мертвецов снова раздался бас Вована.
– Во! Слушайте! Прощаются, значит, евреи с покойным, кладут в гроб каждый по шекелю… А потом в конце к гробу выходит адвокат Либерман…
– И говорит, что покойник был ему должен?
– Нет, Леонид Натаныч, нет! Зачитывает завещание.
– И чего там, в завещании? – интересуется Вован.
– Все шекели из гроба еврей завещал отнести в сберкассу и положить на депозит на его имя до востребования…
– Но зачем? – наверху возле прицепа на секунду недоуменно замер Кац с лопатой в руках. Он насыпáл композит из прицепа в пустые вёдра. – Зачем мёртвому счёт в сберкассе?
– Так в гробу проценты не капают, – объяснил Лёха. – На случай, если прав окажется поп, а не раввин… «Вдруг воскресну, – говорил еврей адвокату, – а у меня в сберкассе капитал…»
В наушниках послышались глухие хмыканья, но никто не рассмеялся.
– Не тот это капитал… – негромко проговорил отец Никифор, но все мертвецы его услышали, – да и не там…
– Понятное дело, на небесах надо было еврею сокровища собирать, – присоединился к разговору Майор. – Читал я про это в Библии, ещё когда живой был…
Гвардии майор Сергей Коваленко, вопреки расхожим стереотипам о десантниках (как то, склонность к пьяному мордобитию и купанию в городских фонтанах) и часто располагающей лично с ним незнакомых граждан верить этим стереотипам внешности, – был он квадратен, кулакаст и мордаст, имел тяжёлый подбородок, перебитый нос и шрамы на лице, – человек был весьма и весьма образованный. Несмотря на богатый боевой опыт с множеством командировок «за ленточку»[8], – где он получил множество боевых наград
