Вернуть Боярство 7 - Максим Мамаев
— Генерал-губернатор Александровской губернии, Старейшина Императорского Рода — Павел Александрович Романов с супругой…
Я перестал слушать здоровяка, уставившись на вышедших вслед за Павлом Александровичем и его семейством людей. Вернее, как раз таки не людей — десяток нолдийцев, шествующих позади Романовых и вышедшими вслед за ними четверкой Магов Заклятий, приковал буквально все взгляды.
Какого черта здесь происходит⁈ Рогачи на балу в честь нашей победы над ними? Нет, ладно, это херня, — но почему они выходят как почетные гости⁈ Этикет в этом мире немного отличался от моего, здесь гости на балах Императорского Рода приезжали загодя, а в назначенный час к ним выходили хозяева. Выйти же вместе с ними считалось огромной не просто огромной честью — это было знаком высшего расположения, посылом для всех о том, что Романовы благоволят и покровительствуют этим людям.
Просто для справки — это… ритуалу, скажем так, почти две тысячи лет, он пришел с первыми Рюриковичами, и за всё это время ни разу не было такого, что бы правящий Род удостаивал такого жеста иноземцев. Ни единого раза! Маги Заклятий, шедшие вместе с хозяевами бала — тоже часть этой традиции. Маги Заклятий это те, на ком собственно и держится могущество любой державы, и что цари, что императоры всегда оказывали им эту честь.
За века царствования Романовых подобное происходило лишь четырежды — трижды это были дворянские Рода — Воронцовы, Румянцевы и Патрикеевы, первые три дворянских Рода, в которых появились свои чародеи восьмого ранга. И каждый раз после подобного начиналось стремительное возвышение счастливчиков — деньги, богатые земли, особые привилегии… Четвертый раз это делалось не для целого Рода, а для одного конкретного человека, чем-то сильно выручившего самого Императора.
И самое, пожалуй, главное — только Император имел право на подобное. Только и исключительно он… И сейчас Павел Александрович Романов этим жестом фактически бросил вызов власти своего двоюродного брата, императора Николая Третьего.
— Пи***ц, — выдохнула рядом со мной неожиданно хриплым голосом Инна Воронцова.
Надо сказать, блондинка в платье из чистого огня выразила мысли если не всех, то большинства присутствующих. Тишину, воцарившуюся в зале, можно было ножом резать — будь отец Хельги хоть трижды Магом Заклятий и генерал-губернатором, он не может не объясниться перед нами. Потому что мы, стоящие сейчас в зале аристократы, и были той самой губернией, которой он правил. И мы ждали объяснений.
— Что ж, дамы и господа, вижу у вас возникли вопросы по поводу происходящего, — спокойно отметил Романов. — Почему здесь стоят нолдийцы, как я посмел нарушить заповеданное ещё нашими пращурами правило о своих и чужих, и самое главное — на каком основании я, не обладая императорской короной, взял на себя подобную смелость?
— Да, господин. Мне бы очень хотелось получить ответы на эти вопросы, особенно на последний, — удивила всех Инна Воронцова. — Это мятеж против Императора?
Ну, что сказать — протекающая крыша блондинки кидала её в крайности. Сперва стервозная шлюха, теперь вот серьёзная и собранная аристократка, безо всякого следа былого жеманства и глупой улыбки на кукольном личике. Вечер потрясений, мать вашу.
— Я услышал тебя, Инна, но на этот вопрос я отвечу позже. Начну же я несколько с другого — про мирный договор, который мы заключили. Пункт первый — нолдийцы принимают российское подданство. Пункт второй — на территориях, известных как Пустошь Раевских, основывается Нолдийская губерния. Пункт третий — жители Нолдийской губернии обладают всеми правами и обязанностями, что и прочие подданые Империи. С этого дня в Российской Империи стало сто сорок семь дворянских фамилий больше. Пункт четвёртый — генерал-губернатором Нолдийской Империи назначается Видрав Гаэтий, Глава Рода Гаэтий. Прошу любить и жаловать.
Шестирогий нолдиец в вычурной мантии встал рядом с Павлом Александровичем. Стало быть, вот ты какой, новый генерал-губернатор… Ну что ж, по крайней мере в личной силе рогача сомневаться не приходилось — из всех присутствующих чародеев плотностью и мощью ауры его превосходил лишь сам Второй Император. И разница была не так уж и велика…
— Думаю, я ответил на первые два озвученных вопроса, — продолжил Павел Александрович. — Нолдийцы теперь такие же подданные Российской Империи, как мы с вами, и Род Романовых в моём лице действительно намерен оказать им всевозможную поддержку в освоении Пустоши Раевских.
— Остался главный, третий вопрос, Павел Александрович, — вновь подала голос Инна. — Это мятеж?
— Нет, — пожал он плечами. — Я просто решил, что не все традиции стоит соблюдать. И тот факт, что её свято соблюдали две тысячи лет не означает, что я должен поступать так же. Дамы и господа, я сказал, а вы услышали. На сегодня, думаю, хватит политики! Полонез, дамы и господа, сам себя не станцует!
И под сотнями ошарашенных взглядов генерал-губернатор, протянул руку одной из нолдиек, приглашая на танец.
Пожалуй, следует признать, что я сильно недооценил этого человека — не как чародея, а как личность. Осталось лишь разобраться, гений он или безумец и чего он пытается добиться. Надеюсь, Хельга пошла характером в мать…
Глава 3
Бал проходил в довольно напряженной атмосфере, далекой от праздничной. Молодые дворяне, конечно, танцевали и шутили, некоторые молодые люди даже, последовав примеру генерал-губернатора и Магов Заклятий, присутствовавших на мероприятии, тоже приглашали нолдийцев и нолдиек на танец… Но большинство аристократов не спешило брататься с бывшими врагами, и я был в их числе. Да и те дворяне, что последовали примеру хозяина бала, были либо из числа тех, кто лично в войне не участвовал, изнеженные вторые и третьи дети богатых и заметных на уровне губернии фамилий, либо носили фамилии стоящих за спиной Второго Императора Магов Заклятий. Воронцовы, Бестужевы и Патрушевы, которые, судя по всему, теперь окончательно переберутся в Сибирь, ибо в Петрограде после такого демарша им точно житья не станет. Сожрут и затравят по указке Императора, и даже свой чародей восьмого ранга тут ничего не изменит — в столице есть те, кто и самого чернокнижника восьмого ранга задавить способен. Только по общеизвестным данным в Петрограде проживает семь чародеев высшего ранга…
Зато остальные, коих было большинство, пока не спешили следовать этому примеру. И я их понимал и даже был согласен — одно дело подчинить и подписать мир с побежденным врагом, и совсем другое — брататься со вчерашними врагами, которые даже людьми-то не являлись. Более того, останься я собой прежним, тем самым Пеплом, боевым магом, не терпящим компромиссов, я бы возмутился и отказался принять подобное. Счел бы Павла Александровича предателем или трусом и даже не попытался бы обдумать со всех сторон ситуацию.
Я нынешний же, дернув шагнувшего к симпатичной нолдийке Петю за рукав и отойдя вместе с удивленным учеником к одному из дальних столиков с закусками, поймал пролетающий рядом поднос, на котором был разлитый по бокалам коньяк, сгрузил всю добычу на освобожденный от лишней снеди участок стола и задумался.
— Учитель, а чего все так напряглись-то? — поинтересовался парень, подхватывая одну из полутора десятков рюмок и делая небольшой глоток. — Ведь война закончена, мир заключен и рога… то есть нолдийцы теперь не угроза, а такие же подданые Империи, как и мы все. Всё ведь отлично!
— Есть некоторые нюансы, Петя, — вздохнул я, опрокидывая жгучую жидкость внутрь. — И из-за них, этих самых нюансов, вполне может статься, что лучше бы мы вообще всех рогачей до последнего истребили, чем такой мир заключали.
Парень аж поперхнулся, пустив второй глоток не самого дешевого напитка не в то горло. Пришлось даже хлопать бедолагу по спине, а то на нас аж коситься начали.
— Эт-то какие такие нюансы? — прохрипел он, едва прокашлялся.
— Если вы о тех новостях, что озвучил господин генерал-губернатор, то слово нюанс слишком слабо, что бы описать ситуацию, — заговорил подошедший к нам невысокий, статный мужчина лет тридцати.
Впрочем, Архимаг, чья аура прямо-таки кричала о том, что его основная специализация — целительство, иначе выглядеть и не мог. Целители всегда отличались крепким здоровьем и завидной живучестью. Да и долголетием тоже — в среднем чародеи данного направления жили на несколько десятков лет дольше прочих. Двухсотлетний целитель
