Пройти через туман 2 - Алексей Юрьевич Елисеев
После этой фразы Аня показала язык Синевласке.
— В общем, айди тут так и так нужен, если решим задержаться или поселиться в Зимнем. Без этой карточки не пустят дальше Внешнего кольца, и расплачиваться в магазинах им удобней.
— Денег нет всё равно, — пожал плечами в ответ на это, — Какие ещё магазины…
— Спораны, горох, янтарь, жемчуг и есть деньги, — огорошила меня Аня и выпалила на одном дыхании, — Десять кредитов меняют на один споран, одну горошину меняют на пятьдесят споранов, одну чернуху меняют на двести пятьдесят гороха, а краснуха идёт по пятьсот гороха. А ещё, каждому свежаку в Зимнем дают подъёмный капитал. Это триста пятьдесят кредитов.
Я покрутил карточку в руке. Не больше, чем банковская по размеру. На одной стороне магнитная лента, номер, цветная фотография, позывной. Обратная сторона содержала те же символы, что распечатал Эриксон во время беседы, но в более мелком, убористом масштабе. Справа ещё одна матрица невнятных символов, обозначавшая ментата, зарегистрировавшего меня в местной базе.
— Это ментат-метка, — принялась старательно пояснять Аня, увидев проявленный мною интерес к странному документу, — Она уникальна для каждого существа в Улье, и какую бы ты пластическую операцию ни сделал, эта метка никогда не изменится, говорят, что её тоже как-то можно подделать, но это проблемно.
Пока Аня мне всё объясняла, почти легла на мою подушку, якобы для того, чтобы видеть документ, показывая пальчиком на него. Она была так близко, что я ощутил цветочный запах шампуня, исходящего от тяжёлых, прямых, иссиня-чёрных волос. В завершении своих манипуляций чмокнула меня в щёку, и я почувствовал, что Анина рука скользнула под мою подушку, оставив там какой-то немалый предмет.
— Иди уж, — пригрозила суровым голосом начинающий знахарь, занимавшаяся капельницей, — Или я сейчас охрану кликну…
— Всё, убежала! — сделала ехидный выпад беспризорница, — Можешь теперь сколько хочешь тереться о крепкое тело кваза своими дойками!
— Вот, я тебя сейчас…
Синевласка попыталась ухватить Аню, но та мгновенно переместилась ей за спину и предприняла попытку бегства.
— Выздоравливай, Орк! — одарила меня улыбкой девочка и хлопнула дверью.
Бывшая студентка проводила её взглядом:
— Вот, зараза…
— Девчонка только ожила, — ответил ей я, — Улей у нас многое отобрал, но и подарил кое-что взамен. Анька на равных правах влилась в коллектив, где она нужна и представляет ценность, а до этого была сама по себе, совсем одна.
— Да, она рассказывала, — согласилась наша инопланетянка, — Как её вокзальные били и попрошайничать заставляли.
— Ты бы с ней не так сурово, — щербато улыбнулся я, — Она не со зла.
Брусника закончила с капельницей и спокойно кивнула.
— Еду скоро принесу. Пока поспи.
— Я не хо…
Девушка дотронулась нежной ладошкой до моего лба, словно хотела проверить температуру и я, не успев закончить фразу, провалился в сон.
Обычно мне ничего не снится, но, по всей видимости, безделье спровоцировало находящийся на голодном информационном пайке мозг к подобным вывертам. Приснилось, что я снова в своём мире, в военкомате, сижу в коридоре. На мне одни трусы в цветочек, которые мне подарила Аня, а руки нервно сжимают медицинскую карту рекрута.
Это было странно, потому что я демобилизовался больше шестнадцати лет тому. Никогда не стремился к службе в элитных частях и не грезил стать кадровым военным. Учился в гражданском ВУЗе, была там и военная кафедра.
А потом со мной случилась присяга, унтер-офицерская школа, а после война, названная впоследствии Первой Балтийской. Череда лихих боёв, затяжное сражение за прибалтийский город Палдиски. Как потом с удивлением узнал, это странное название имеет родной, славянский корень и происходит от нашего названия Балтийский. Так что в некотором роде, мы вернули тогда себе своё. Три года боевых действий, и я стал фельдфебелем в запасе.
Попал во сне к полковнику и сказал ему, что мне вообще-то сорок три года. Он-то мне и объяснил, что это не препятствие к тому, чтобы отдать Родине все долги, и без паузы начал рассказывать, куда заступать, что с собой брать… Сделав лицо кирпичом, начал кивать и соглашаться, решив делать ноги. Я уже отслужил срочную и всё, что мог, отдал Корпоративной Республике. Повестки не было, приказа не было, если ещё не начал впадать в деменцию, но я до неё ещё вроде не дорос… Пока ничего не подписал, лучше спокойно уйду. Что я тут делаю? На основании чего? Какого чёрта⁈
Внутри меня гремучей гранатой нарастал протест, но военные не та публика, чтобы с ними обсуждать то, что моё нахождение в действующей — армии явная ошибка, поэтому я просто дождался, когда красноречие отца-командира закончится, и спросил:
— Разрешите идти, господин полковник?
И получил в ответ вальяжное:
— Идите…
Проснулся после того, как вышел из военкомата. Долго лежал, смотря в идеально-белый потолок с лепниной, и слушал через открытую форточку, как дворник болтает с собакой Жучкой. Ещё некоторое время думал над вопросом, что меня больше возмутило — что остальные сослуживцы, живые и мёртвые, во сне со смирением воспринимали свою долю тянуть военную лямку во второй раз, хоть это и незаконно, или несправедливость по отношению ко мне.
Так я прожил на больничке ещё несколько дней. Все синяки, кровоподтёки и ссадины сошли уже вечером второго дня. Сточенные зубы отрастали с невероятной скоростью, как и отрезанные пальцы. Если зеркала не было я мог только ощущать, как зубы изменяются в размере, то вот за ростом пальцев наблюдал спокойно. Маленькие, покрытые розовой тонкой кожей, они прибавляли в размере каждый день, но пока не хотели подчиняться.
Ученица знахаря пояснила, что это из-за того, что нервная система там хоть и растёт, но пока не подключена к моей, чтобы избежать неприятных ощущений. Каждое утро, просыпаясь, ощущал на себе и постельном бельё тонкий аромат духов, какими пользовалась Брусника, витавший всю первую половину дня вокруг меня. Что может взбодрить лучше, чем запах молодой половозрелой женщины? Это будоражило воображение, заставляя вспоминать совместную ночь в подвале. Теперь становилось понятным, как я вообще мог уснуть, когда рядом со мной лежала полностью обнажённая, молодая, доступная, сексуальная девушка. Одна из граней её знахарского таланта позволяла ей с помощью прикосновения погрузить иммунного в сон.
Глава 6
Что она успешно делала каждый вечер перед тем, как приступить к лечению, вероятно, чтобы избежать неудобных ситуаций и разговоров, а может, и поползновений с моей стороны. Однако, несмотря на неудовлетворённость, меня положение дел полностью устраивало. Завязывать долгие отношения и создавать ячейку иммунного постапокалиптического общества с Брусникой я не хотел по своим собственным соображениям, а обижать не чужую мне девушку разовым торопливым сексом… Нет. Лучше решу этот вопрос по-другому, после того как покину Дом Знахаря.
Перед «выпиской» мне нужно было поговорить с Лакмусом, местным главным знахарем. Невероятно занятой человек наконец-то сумел уделить мне время, и я вошёл к нему у кабинет.
— Уютно тут у вас, — огляделся я, — И презентабельно.
Если всё в заведении напоминало советскую больницу или даже военный госпиталь годов так семидесятых, то кабинет главного знахаря был скорей похож на рабочее место скромного миллионера где-нибудь в загородном доме. Не очень разбираюсь в стилях оформления, но как по мне, всё это обилие деревянных панелей морёного дуба, презентабельный стол, камин и несколько персидских ковров отдавали чем-то вроде стиля викторианской Англии.
— Стараюсь, — хмыкнул коренастый мужчина, — Давай на «ты» Орк! У нас так в Зимнем издавна принято, да и вообще в Улье народ повсеместно за простоту общения.
Лакмус производил впечатление полного несоответствия. Это был энергичный, чернявый татарин невысокого роста. По взгляду угадывалось, что когда-то он носил очки, но в Улье они перестали быть нужны, хотя некая беззащитность во взгляде осталась. Короткая стрижка и аккуратные тонкие усы усиливали впечатление интеллигентности, но здоровенные кулаки, мозоли на костяшках пальцев и натруженные руки как-то сразу ломали это впечатление. Красивый, ладно сидящий костюм-тройка, пиджак которого сейчас небрежно был брошен на спинку антикварного кресла, подчёркивал богатырскую ширину плеч. На кривых ногах,
