Эпсилон Эридана - Алексей Владимирович Барон
Бортовой софус «Аркада» принадлежал к последнему поколению нейрокомпьютеров, обладающих даже своеобразным и не всегда безобидным чувством юмора. Эти машины уступают человеку только в подвижности образного мышления да в сложности взаимодействия эмоций и инстинктов, что и определяет личность.
Это, впрочем, не означает, что софусы лишены несколько затушеванной индивидуальности. Они сами выбирают себе имя, в общение с разными людьми вносят особенности. Например, Дик, софус «Аркада», с Арамаисом держался на равной ноге, был дружелюбен по отношению к Жень Ши, ласков и предупредителен с Ма-Ма, а с Чаном – почему-то насмешлив. Линде он приятным баритоном часто говорил комплименты. Арамаис как-то спросил, считает ли себя Дик человеком.
– О, нет. Я – ваше будущее, – ответила машина.
– Почему так думаешь?
– Я создан людьми. А люди способны творить только будущее, поскольку над прошлым не властны.
Призадумался тут царь природы и окрестностей.
* * *
– Арамаис, проснись.
– Зачем?
– Посмотри вверх.
Арамаис тревожно поднял голову. Там, на потолочном экране, проецировалось изображение аннигиляционного топлива внешней подвески. Три мерцающих сгустка антиматерии, чуждой окружающему миру. Они по-прежнему удерживались магнитными ловушками, но все больше частиц встречного потока прорывалось сквозь авангардное поле, пронизывало лобовую броню, живые тела людей. А вступая во взаимодействие с антипротонами, они вызывали точечный распад топлива. По выражению астролетчиков, горючее потекло.
– Ну, знаете ли, – сказал Арамаис. – Форменное безобразие!
Софус давно уже изменил конфигурацию магнитных полей таким образом, что сгустки из шарообразных превратились в вытянутые овалоиды. Это уменьшало площадь встречной бомбардировки, но не устраняло ее, опасность лишь отодвигалась. Полностью избежать ее можно было только одним способом – положить звездолет в дрейф. Но на это требовалось время, время и время. Большое время.
– А где, черт возьми, дестроер?
– А нету его.
– Как так – нету?!
– А взорвался.
– И вспышка была?
– И вспышка была.
– Милое дело.
– Извини, кэп. Суета. То да се… Тебя решили не будить.
– Плотность пространства – одиннадцать атомов в кубическом сантиметре.
– Спасибо Дик, – саркастически сказал Арамаис.
– Что будем делать? – спросил Жень.
– Очень старательно тормозиться. Что еще можно сделать? Да, еще пора расконсервировать спасательные капсулы. Могли бы и сами догадаться, впрочем.
– Толку от капсул при такой скорости, да в такой пыли…
Арамаис неожиданно рассмеялся и наставительно произнес:
– Экипаж должен принимать все меры… для сохранения здоровья. Норрис, иди.
– Иду. Кто мне поможет?
– Я, – сказала любознательная Ма-Ма.
Они вышли.
– Ну-с, экипажу занять места по расписанию форсированного торможения. Реактор разогрет?
– Да.
– Замечательно. Попросите роботов принести завтрак сюда. Неизвестно, когда еще придется поесть по-человечески.
– Правильно, – сказал Чан, извлекая драже с питательным концентратом.
Но проглотить не успел.
* * *
Внезапно зажглись транспаранты включения всех маневренных двигателей, работающих «враздрай».
По корпусу звездолета пронеслась судорога вибрации, а тела людей стиснула свирепая сила перегрузки. Пилюля вырвалась из рук Чана. Пролетев всю рубку, она размазалась по экранной стене. Так же внезапно, как и начались, перегрузки окончились. Вой сирены оборвался.
– Дик! Что… это было?
– Ледяной карлик.
– Давай видеозапись!
Вначале на экране красовалась только клякса от Чановой таблетки. Потом что-то мелькнуло. При замедленном просмотре все увидели смазанное чудовищной скоростью изображение пыльной глыбы, к которой тянулись бессильные пунктиры лазерных пушек.
– Точно. Ледяной карлик! – с ужасом сказала Арлетт, прочитав показания катарометров.
– Приблизительная масса – четверть триллиона тонн, – добавил Чан. – Такой вот карлик. Тамар полностью права. Это было ядро кометы. Первой.
– Страшно, – сказала Тамар. – Еще секунда – и мы бы превратились в излучение. Даже ничего не почувствовали бы…
– В грузовом трюме сорвался контейнер, – доложил Дик. – Пробоина днища. Плотность пространства… большая.
– Где Норрис и Ма-Ма? – обеспокоенно спросил Арамаис.
– Я – Грегг, – ответил селектор. – Получил небольшой нокдаун.
Майрин молчала. Ее браслетный радиомаячок подавал сигналы откуда-то от входа в третий грузовой трюм. Арамаис поспешно нащупал нужную кнопку. На экране появился коридор, аварийная дверь герметичности. И скорчившаяся фигурка в желтом комбинезоне.
– Алло, Норрис! Сектор четыре, ты ближе всех.
– Понял. Бегу!
Инженер скатился по трапику из горловины спасательного бота и склонился над Ма-Ма.
– Похоже на сотрясение мозга. Губа прокушена. Переломов вроде нет. Ерунда, Ара. Сейчас кое-что впрысну. Отнести в медицинский блок?
– Нет. Неси ближайшую спасательную капсулу, пусть лежит там. Да скафандр на нее надень. И быстро возвращайся. Пора переходить на экстренное торможение.
– Все будет в порядке, не беспокойся.
* * *
Но до порядка было далековато. Вопреки счастливому названию, «Аркаду» не повезло редкостно. Он догонял кометный рой под очень небольшим углом. Могучая инерция околосветового полета не позволяла круто изменить курс, звездолет был вынужден последовательно пересекать кометные хвосты и полосы относительно чистого пространства между ними. Тогда лампы радиационной опасности временно тускнели, чтобы вновь разгореться через час-другой.
Периодически локаторы нащупывали очередную зловещую глыбу. Софус экономно, на считанные секунды, включал двигатели маневра. Тупой нос корабля, увенчанный воронкой массозаборника, медленно катился в сторону, и он расходился с опасностью то левым, то правым бортом, то верхом, то низом. Почти все энергетические ресурсы корабля использовались для борьбы с его собственной скоростью. Большинство других потребителей Дик отключил. В темных технических помещениях царил арктический холод, на их остывающих переборках конденсировался и тут же начинал замерзать углекислый газ – минус семьдесят по Цельсию. В бытовом отсеке было чуть теплее, но и там плавательный бассейн промерз до дна, а в небольшой оранжерее погибали растения. Воздух сделался несвежим, поскольку софус экономил даже на вентиляции. Жизнь теплилась, в буквальном смысле этого слова, только в каютах экипажа и скупо освещенной рубке.
По кораблю бродили покрытые инеем роботы. Они меняли выходящие из строя схемы, блоки, кристаллы, датчики. Один выбрался наружу для шлифовки потускневшей оптики телескопов, но получил повреждение микрометеором, остался на обшивке, да так там и был забыт. Дик несколько раз находил и устранял неисправности в самом себе, после чего включал победный марш из «Аиды».
Придавленные перегрузками люди молчали. Все необходимое для спасения делалось без их участия, альтернативы решениям софуса просто не существовало, как не существовало и повода для вмешательства в его действия. Единственный раз Арамаис произнес короткое «да» на вопрос Дика о том, можно ли сбросить аннигиляционное топливо, находящееся на грани взрыва. После этого звездолет лишился главного
