Сам себе князь - Сергей Сергеевич Мусаниф
Они болтали о каких-то пустяках, а потом, когда до ее дома осталась всего пару кварталов, Салли неожиданно спросила, не хочет ли он уехать.
— В смысле, уехать? — не понял Ник. — Куда?
— Куда-нибудь, — сказала она. — Мы могли бы просто взять и уехать вместе.
— В Метрополию? Продвигать безумные прожекты Джереми?
— Необязательно в Метрополию, — сказала Салли. — Просто в Европу.
— Почему в Европу?
— Потому что там жизнь, — сказала Салли. — Старый Свет, культура, искусство…
— Если там жизнь, то что здесь? — спросил Ник.
— Существование, — сказала Салли.
В разговорах с Джереми, продвигавшим те же идеи, Ник называл подобные высказывания колониальным комплексом неполноценности, но Салли он такого сказать, конечно, не мог.
— Ладно, — согласился Ник. — Давай уедем и будет существовать в Европе.
— Ты ведь несерьезно это сейчас сказал.
— А разве это было серьезное предложение? — спросил Ник. — На что мы будем там жить?
— Мои родители дадут денег на первое время.
— Ты с ними это уже обсуждала?
— Нет. Но уверена, что они не откажут.
— Возможно, — сказал Ник, хотя не испытывал в этом никакой уверенности. — А что дальше? Что после того, как первое время пройдет и деньги кончатся? Если не получится зацепиться? Вернемся сюда, поджав хвосты, и начнем то же самое, что могли бы начать уже завтра, только с опозданием на несколько лет? Конечно, это бесценный жизненный опыт, но… Неужели здесь так плохо?
— Здесь я задыхаюсь, — сказала Салли.
Против такого никаких рациональных доводов не существует, и Ник просто вздохнул.
— Я просто хочу посмотреть на мир, — сказала Салли.
— Мы обязательно посмотрим на мир, — сказал Ник. — Просто сейчас нам нужно встать на ноги…
— И когда это случится? — спросила она. — Когда мы поймем, что уже достаточно твердо на них встали? Через пять лет? Через десять?
— Мне родители денег не дадут, — сказал Ник. — Это даже не обсуждается.
— Мы могли бы…
— Понаехать на твои? Нет, — сказал Ник. — Я не могу путешествовать, если не способен заплатить за билет. Если так хочешь, езжай одна.
Он сказал это просто в шутку, никак не рассчитывая вызвать бурную реакцию, но реакция была именно такой.
Салли выхватила свою ладонь из его руки, остановилась, и резко развернувшись, встала с ним лицом к лицу.
— Знаешь, — холодно сказала она. — Может быть, я так и поступлю.
Ник точно знал, что ему нужно сейчас сказать. Что он ляпнул, не подумав, что он попробует поговорить с родителями, привести им какие-то доводы, что он постарается найти какой-то другой выход, что столь серьезные решения не стоит принимать вот так, посреди ночи, нужно все обдумать и проговорить, что она ему нужна, и если для нее это так важно, он обязательно что-нибудь придумает, и, в общем-то, главным было просто не молчать, потому что между ними внезапно возникла трещина, и каждая секунда молчания делала ее все шире и глубже.
Но он промолчал.
— Отсюда уже видно мой дом, — сказала она. — Так что дальше можешь меня не провожать.
Она еще раз резко развернулась и пошла вниз по улице.
Уходя домой. Но Нику почему-то казалось, что она уходит от него.
— Я позвоню утром, — сказал он.
Она не обернулась.
* * *Домой Ник шел пешком, и вернулся только к двум часам ночи. Зачем вообще нужно было куда-то ходить?
Он плюхнулся на кровать, не раздеваясь.
Долгая прогулка домой помогла разогнать мрачные мысли, и Нику удалось убедить себя, что на самом деле все не так уж плохо, они с Салли обязательно помирятся, и даже оставил подробный план действий.
В конце концов, не может же быть так, чтобы все оказалось разрушено всего за несколько минут. Они ведь с первого курса знакомы, а на втором уже начали встречаться…
Сколько раз она приходила к ему и оставалась на ночь, сколько раз он ужинал у нее дома, и ее родители относились к нему вполне благожелательно, а она нравилась его папе и маме, и эта нелепая размолвка не должна иметь долгоиграющих последствий. Они поговорят и обязательно что-нибудь придумают, и даже если он не сумеет убедить ее подождать, в готе все равно все будет хорошо, и все начнётся с того, что утром он ей позвонит.
С этой мыслю он и заснул.
Но позвонить Салли утром Нику не удалось, потому что в пять пятьдесят восемь утра сотовая связь прекратила работать.
Как и проводная связь.
Как и любая электроника вообще.
Это случилось за две минуты перед китайским вторжением.
А потом заговорили пушки.
Глава 3
Ник проснулся от того, что ему приснился грохот.
Зловещий, рокочущий, такой, какого он никогда раньше не слышал. С таким грохотом обычно ломается старый мир, чтобы на его обломках выросло что-то новое. Ник не смог бы объяснить, откуда в его голове родилась эта бредовая мысль. Наверное, она ему тоже приснилась.
Он открыл глаза, но грохот никуда не исчез. Дом слегка потряхивало, дребезжали оконные стекла.
Сначала Ник подумал, что это землетрясение, ведь разум всегда цепляется за привычные ему понятия, но при землетрясении грохочет не так. Собственно говоря, если землетрясение достигает такого уровня шума, это означает, что город уже лежит в руинах…
Ник подошел к окну.
Рассветное небо было затянуто черным дымом, судя по направлению ветра, горели нефтехранилища на южной окраине города. Второй источник задымления находился где-то на побережье, но там горело не так интенсивно.
Зато громыхало еще как.
Гарнизон, понял Ник.
Он посмотрел на часы. Умный механизм, срабатывающий при повороте руки, не сработал, и Ник ткнул пальцем в экран. Экран остался темным. Ник вздохнул и вжал в корпус часов единственную кнопку.
Никакой реакции.
Батарейка села, подумал Ник и потянулся за телефоном. Телефон оказался выключенным и тоже отказывался включаться. Более того, свет и тот не горел.
Списав это на севшие батарейки и перебои с электричеством, Ник принялся одеваться.
Пока его тело выполняло тупые механические действия: застегивало джинсы, натягивало футболку и завязывало шнурки на кроссовках, мозг попытался загрузись новую картину мира.
Вторжение, несомненно, началось.
Все вчерашнее планы могут пойти куда подальше, а новых планов взять просто неоткуда, потому что никто, кроме китайского командования, не знает, что будет завтра.
Мир изменился.
Закончив одеваться, Ник открыл шкаф
