Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего
– Да ты что, Басаргин! Военную технику бросить прикажешь? Да еще в исправном состоянии! На фронте ведь каждый самолет на особом счету…
– Тьфу, едрит твою! То ставь, то снимай!
– Метров сто мне надо, и развернуть. Сам видишь, лес впереди, мешать будет.
– Вот привезут бензин, тогда сниму.
– Это долго будет.
– Мины третьего дня ставили, дерн над ними пожух, потемнел уже. Если приглядеться, увидишь. Да и порядок расположения знаю. Сами мины снимать не буду, только взрыватели выкручу.
– Не бабахнет?
– Без взрывателя не опасно.
Только к полудню послышался звук мотоцикла, и прямо к ним через лес прикатил бравый капитан на мотоцикле с коляской. За рулем боец, капитан сзади него восседает, а в коляске – две канистры бензина.
– Раз обещал – сделал.
– Спасибо, товарищ капитан. Басаргин, снимай мины!
Тихон ухватил обе канистры. Тяжело, каждая по двадцать литров. Донеся их до самолета, забрался на центроплан. Пробка бензобака перед козырьком пилота, весь полет перед глазами маячила. Бензин из канистры Тихон осторожно перелил в бак, боясь пролить.
Мотоциклист, забрав канистры, укатил, а капитан довольно потер руки:
– Летим?
– А куда? Если в Смоленск, назад, то топлива не хватит. С полным баком недотянули, а сейчас приняли сорок.
– Надо же, не рассчитал, – озадачился командир. – Ну да главное – взлететь, а по ходу еще аэродромы будут – хоть в Калуге, хоть в Вязьме.
– Ага, нас там только и ждут…
– Если вы насчет бензина, то я договорюсь.
– Еще поесть бы…
– Ох! Забыл!
Капитан расстегнул командирскую сумку и достал из нее кольцо полукопченой колбасы и несколько кусков хлеба – все в пергаментную бумагу завернуто.
– Ты ешь, я в столовой подхарчился.
– Басаргин, иди сюда! – крикнул Тихон.
Когда младший сержант подошел, Тихон отломил половину кольца, поделил хлеб и протянул ему половину:
– Угощайся да товарищу капитану спасибо скажи.
– Спасибо…
Басаргин сразу же впился зубами в колбасу.
Тихон последовал его примеру. То ли потому, что проголодался, то ли потому, что колбаса была настоящей, без сои и других современных добавок, но она показалась ему очень вкусной. Запах дурманящий, аж слюни текут.
Угощение съели быстро.
– Ну что, Басаргин, как там с минами?
– Еще два десятка метров пройти, и можно взлетать.
Через полчаса полоса к взлету была готова.
– Басаргин, ты там веточку, что ли, в землю воткни, чтобы я направление видел, в сторону на мины не свернул невзначай.
Когда младший сержант вернулся, втроем они приподняли хвост и развернули самолет на месте. Капитан забрался в заднюю кабину.
Тихон провернул винт и поставил его в положение компрессии.
– Басаргин, помоги. Как я рукой из кабины махну, крутани винт резко. Только руку сразу убери и сам в сторону…
– Понял.
Тихон взобрался в кабину, пристегнулся ремнями и дал сигнал.
Басаргин рванул за винт и сразу метнулся в сторону.
Мотор заработал. Лето, тепло, хороший мотор с полоборота заводиться должен.
Тихон погонял двигатель на малых оборотах. Газу давать нельзя, колодок под колесами нет.
Когда стрелка указателя температуры масла дошла до сорока градусов, он дал полный газ, и самолет пошел на взлет. Подпрыгнув на кочках, У-2 взмыл в небо.
От Тулы, которая теперь была за спиной, в сторону Москвы тянулась железная дорога. Вдоль нее Тихон и направил самолет. Небо непрерывно оглядывал, в зеркало назад смотрел, учитывая предыдущий опыт.
Через полчаса лету от железнодорожной ветки появилось ответвление влево. На запад пошло, на Калугу. Тихон туда повернул.
Еще через полчаса легкой болтанки он увидел аэродром и на нем – наши И-15 «Чайка». Так он и приземлился – у посадочного «Т», зарулил на свободную стоянку.
– Товарищ капитан, вы бензин достать обещали…
Когда капитан ушел, Тихон подошел к механикам, поздоровался.
– Хлопцы, где у вас штурманская?
– А вон, где «чулок» висит. Там метеоролог и штурман полка.
Тихон направился туда: надо было добыть полетную карту, сколько можно вдоль железной дороги летать…
Напустив на себя серьезный вид, он открыл дверь дома и поздоровался.
– Мне бы карту…
– А вы, товарищ, из какой эскадрильи? Что-то я вас не припомню…
– Из отдельной эскадрильи связи. На вашем аэродроме пролетом, а карты местности к западу от Калуги нет.
Штурман хмыкнул, но карту дал.
Тихон поблагодарил, а выйдя, спросил у проходящего техника:
– Где у вас вещевой склад?
Техник показал рукой.
Тихон и тут решил действовать решительно, даже нахраписто. Представившись пилотом самолета связи, потребовал летный планшет – сумку плоскую, с прозрачной стороной из целлулоида тонкого. Удобно: карта в сумке, а кусок местности видно хорошо. В полете карту без планшета на колене не разложишь, ветром сразу порвет.
Планшет ему выдали.
Тихон тогда и вовсе обнаглел, летные очки потребовал. И очки ему выдали. Он был доволен – прибарахлился немного.
Когда он подходил к стоянке, от нее уже отъезжал бензовоз.
– А я уж думал, куда это пилот запропастился? Пришлось механику пачку папирос отдать, чтобы заправить помог.
– Вот спасибо, теперь точно доберемся.
Механик и винт помог провернуть, и мотор запустить.
Тихон вырулил к старту. А стартер – человек с флажком – был удивлен: команды на вылет начальник штаба или руководитель полетов ему не давал, однако отмашку дал. Самолет не их полка, пусть летит.
Уже недалеко от Смоленска им попалась пара немецких истребителей. Но они прошли встречным курсом и на значительно большей высоте. Не заметили У-2 или решили не отвлекаться от выполнения своего задания, только атаковать не стали.
Тихон благополучно приземлился на аэродроме, с которого взлетел вчера.
Капитан попрощался и ушел, а Тихон снова начал раздумывать: где лейтенанта вчерашнего искать, если он ни должности, ни фамилии его не знает? Решил держаться рядом с самолетом. На аэродроме У-2 всего один, да и номер его лейтенант запомнить должен – на борту фюзеляжа крупно «09».
Но за весь день лейтенант так и не появился.
Чтобы не остаться голодным, Тихон поплелся в столовую ужинать. Каша с тушенкой и чай с бутербродом подкрепили его силы. И тут дошло: лейтенанта надо ждать именно у столовой, а не на стоянке. И если командир здесь, он обязательно появится.
Спал Тихон на стоянке, под крылом самолета.
Рано утром механики начали прогревать двигатели, и воздух сотрясался от рева десятков моторов. Все-таки у «ишаков» мотор в четыреста сил и ревет соответственно.
Посвистывая, Тихон пошел в туалетно-душевую. Там была умывалка – длинная труба с отверстиями. Просто и незамысловато, но одновременно может умываться до двух десятков человек.
В столовой уже было много народу. Немцы делали налеты бомбардировочной авиацией с утра, и истребители готовились к отражению атаки.
Тихон позавтракал и сел в угол за пустой стол, чтобы видеть вход.
Лейтенант заявился около восьми утра, из чего Тихон сделал вывод – командир не из пилотского племени, а политработник или штабист. Он тут же подскочил к нему и вытянулся:
– Товарищ лейтенант, ваше задание выполнено, вчера вернулся на аэродром.
– Какое задание? Ах да, с капитаном… Только я вам не командир.
– Как же, – растерялся Тихон, – я же вывозил вас с аэродрома за Смоленском…
– Вывозил, – кивнул лейтенант, – но не столько меня, сколько знамя и документы.
– Вот о документах я речь и веду. Вы же помните, бомбили нас сильно, у меня все документы сгорели. Красноармейская книжка, продовольственный и вещевой аттестаты, денежный, и форма тоже. В одном комбинезоне остался. Только вы помочь можете, здесь меня не знает никто. А без документов, сами понимаете, я никто.
– Да, сложное положение. Бомбежка сильная была, людей много погибло. Так ведь и эскадрилья перестала существовать, ждем приказа о расформировании. Ладно, попробую, что смогу.
Но оказалось, что лейтенант смог многое. Среди документов, которые он привез в вещмешке, были чистые бланки и печать. Лейтенант заполнил красноармейскую книжку, благо они без фото были, а также вещевой и продовольственный аттестаты.
– А денежный аттестат я не могу тебе выправить. Это прерогатива начфина, а он погиб. Мне и за это влететь может, да что уж теперь… эскадрильи нет, как нет и самолетов.
– И куда мне теперь? Самолет исправен, пилот перед вами… Бросить вверенную мне технику я не могу.
