Дэвид Дрейк - Контратака
Постепенно начала вырисовываться общая картина. Нападавшие понесли серьезные потери, почти повсюду из строя выбыло от тридцати до пятидесяти процентов личного состава. Халиан же уничтожили практически поголовно: сражались они отчаянно и не желали сдаваться в плен. Захватить удалось только нескольких тяжелораненых, судя по всему, тоже не жильцов на этом свете.
А вот «союзники», как назвал их капитан Ракоэн, вели себя иначе. Чешуйчатокожие попрятались при первых же выстрелах. Впрочем, удивляться не приходилось, так как оружия у них не было. Даже ножей на поясе. Но бедняги все равно то и дело попадали под перекрестный огонь, и погибло их даже больше, чем халиан.
— Лейтенант!
Лютейн вскинула голову. Ее глаза широко раскрылись. Она вскочила. К ней направлялся Олерейн, а перед ним, прижав руки к груди, дрожа всем телом вышагивали трое чешуйчатокожих: двое больших, а один совсем малыш. Лютейн посмотрела на маленького, вспомнив еще пару таких же, которых она видела в том доме. Многое стало проясняться.
— Кто-нибудь говорит на их языке? — спросила Лютейн.
В зале повисла тишина.
— Нет, лейтенант, — ответил Лондол.
Лютейн выругалась и схватилась за видеопередатчик.
— Лейтенант Морна вызывает капитана Ракоэна.
Экран засветился. Потом появилось лицо Ракоэна.
— Да, лейтенант?
— У нас пленные чешуйчатокожие, сэр.
— У нас их тоже предостаточно. Вы заметили в них что-то особенное?
Лютейн оглядела пленных.
— Полагаю, нет. Я хотела узнать, нет ли у вас свободного переводчика?
— К сожалению, нет, лейтенант. Они у нас наперечет, а те, что есть, пашут, как проклятые. Дайте мне знать, если выясните что-нибудь интересное, хорошо?
— Да, сэр, — Лютейн вернула видеопередатчик на пояс и повернулась к Олерейну: — Не хочется расставаться со своим стулом, но больше нам привязать их не к чему. Заставь их сесть, Олерейн. Лондол!
— Да?
— Принеси веревку.
Она разглядывала чешуйчатокожих, пока Олерейн и Лондол их привязывали. Для двоих места на стуле не хватало, и им пришлось потесниться. Она подняла малыша, который извивался как угорь и оглушительно визжал, посадила на колени к одному из взрослых чужаков, а Лондол тут же обвязал пленников веревкой.
— Принесите еще стул, если найдете, Олерейн. Где вы их отыскали?
— На первом этаже, лейтенант. В здании есть еще один вход.
— Еще один вход? — удивленно переспросила Лютейн.
— Да, — кивнул Олерейн. — Мы могли войти с другой стороны и накрыть хорьков с тылу. Но дверь так плотно примыкает к стене, что мы ее не заметили. Она ведет в помещение, в котором я их и нашел. Они дрожали в углу, тесно прижавшись друг к другу.
Лютейн прищурилась.
— Что ты еще там обнаружил?
Олерейн пожал плечами.
— Ножи, поварешки, кастрюли, печи…
— Значит, там кухня, — Лютейн повернулась к чешуйчатокожим, которые сжались под ее взглядом. — Так кого ты сюда привел? Повара, официанта и мойщика грязной посуды?
Лондол покачал головой.
— Скорее всего, вы правы, лейтенант. Солдаты так не дрожат.
— Да, — нахмурившись, Лютейн включила видеопередатчик. — Лейтенант Морна вызывает капитана Ракоэна.
На экране появилось недовольное лицо капитана.
— Надеюсь, лейтенант, на этот раз вы побеспокоили меня по важному делу.
Лютейн шумно сглотнула.
— Полагаю, да, сэр. Вы высказали предположение, что чешуйчатокожие могут быть союзниками, а не рабами.
— И что?
— Мои пленные дрожат как осиновый лист. Не могут они быть солдатами.
Ракоэн смягчился.
— Да. Вы не первая, кто это заметил. Все пленные чужаки перепуганы до полусмерти.
Но тут Лютейн услышала сообщение, переданное Лондолу.
— Одну минуту, сэр! Захвачен административный центр?
— Да, лейтенант, но наши части понесли большие потери. Из строя выбыла половина личного состава. Им пришлось штурмом брать каждый пандус.
— Пандусы, не лестницы?
— Лестницы? Какие еще лестницы, лейтенант?
— В нашем здании лестницы, сэр! А административный центр — одна из новостроек, не так ли? — она продолжила, не дожидаясь ответа. — Наше здание построено давно. В нем лестницы, а не пандусы!
Ракоэн побагровел.
— Да что вы там такое талдычите, лейтенант? Какая нам разница, лестницы в доме или пандусы! У архитекторов могут быть свои причуды.
— Разница в том, сэр, что у халиан не было причин для перехода от лестниц к пандусам. Ни на одном из кораблей Халии, захваченных нами, лестниц нет. И на базах других планет лестниц тоже нет. У халиан очень короткие ноги, им больше подходят пандусы! Они, скорее всего, никогда не пользовались лестницами!
Ракоэн уже понял, что за этим последует.
— Допустим, вы правы, лейтенант…
— Если я права, то здание, в котором я сейчас нахожусь, построили не халиане! Они захватили его и перепланировали, но не смогли заменить лестницы пандусами — не хватило места, поэтому просто поставили лифт.
Ракоэн задумчиво кивнул.
— Логичная мысль. Но что из этого следует?
— Ответьте мне еще на один вопрос. Почему мы не обнаружили детей халиан? Учителей? Воспитательниц?
Ракоэн нажал несколько клавиш на пульте.
— Всем частям! Немедленно доложите, видел ли кто малолетнего халианина. Конец связи.
Лютейн терпеливо ждала донесений командиров остальных взводов. Наконец Ракоэн снова вышел на связь.
— Ни одного ребенка, лейтенант. И, естественно, полное отсутствие учителей и воспитательниц. И что все…
— Но детей чешуйчатокожих сколько угодно, сэр! Один вот сидит рядом со мной. Скольких видели другие?
Ракоэн вновь прошелся по клавишам пульта.
— Всем взводам! Доложите, видели ли вы малолетних чешуйчатокожих.
Лютейн затаила дыхание. Текли секунды, доклады следовали один за другим.
— Конец связи, — Ракоэн посмотрел на нее, кивнул. — В общественных зданиях малолетних не обнаружено, но в жилых домах предостаточно.
— Халиан обнаружили? — спросила Лютейн.
— Лишь нескольких, — ответил Ракоэн. — И там, где они прятались, чешуйчатокожих так и трясло от страха.
Лютейн нахмурилась.
— А в тех домах, где халиан не было?
— Пожалуй, что нет. Когда наши солдаты врывались в дом, они пытались спрятаться… а потом начинали дрожать, — Ракоэн вздохнул. — Я с вами согласен, лейтенант. Чешуйчатокожие не союзники халиан. Командование не ошиблось — это рабы, — он помолчал. — Но я не могу понять, почему их так много. С какой стати халиане привезли сюда так много рабов с одной планеты?
— Да, сэр. Их много, очень много, гораздо больше, чем рабов с других планет и халиан вместе взятых.
Ракоэн пожал плечами.
— Мне кажется, лейтенант, что обычно рабов всегда больше, чем хозяев.
— Да, сэр, но не в тех случаях, когда их приходится перевозить с одной звезды на другую. Гиперсветовые корабли не годятся. Слишком дорого.
— Так где же, по-вашему, берут халиане рабов?
— На кораблях, которые захватывают, — ответила Лютейн. — Но в этом случае чешуйчатокожих было бы не больше, чем всех прочих рабов. И, конечно, тут не было бы столько детей.
— Может, дети родились здесь. В конце концов… — глаза Ракоэна широко раскрылись.
— Да, сэр, — Лютейн кивнула. — Халианам надоело захватывать корабли, они пошли дальше. И хапнули целую планету!
Ракоэн кивнул, не отрывая взгляда от лица Лютейн.
— Если это так, то чешуйчатокожие не союзники и не привезенные сюда рабы.
— Именно так, сэр, — подтвердила Лютейн. — Они туземцы.
ИНТЕРЛЮДИЯ
В бумагах значилось имя — Ньютон Вэдфорт Смайт. Для Исаака Мейера оно представляло значительно большую опасность, чем халиане. Смайт был назначен Конгрессом Альянса для спецрасследования «провала на Цели». Он непрерывно торчал за адмиральским столом, оставляя все новые отметины на крышке красного дерева (стол доставили с Земли за счет адмирала Мейера лично) каблуками своих сапог, выуживая наобум и просматривая компьютерные файлы.
«Просто стараюсь вникнуть», — объяснял спецревизор. Но вино (а адмиралы тоже не отвергают подобных подсказок; именно потому-то они и адмиралы) намекнуло, что ревизор разыскивает злоупотребления. У адмирала имелась собственная теория: цель всякого расследования это в первую очередь обнаружение растраты. Растраты чрезвычайно любимы сенаторами: когда они выплывают наружу, сердца налогоплательщиков размягчаются. Особенно в тот момент, когда они все еще обдумывают предыдущее повышение налогов, предназначенное для финансовой поддержки растущего Флота.
Несмотря на то, что все это мешало подготовке последнего броска к родной планете халиан, адмирал Мейер вынужден был признать недовольство Совета обоснованным, хотя и весьма досадным. Политики всегда стараются побыстрее закрыть вопрос, найдя простейшее и, что гораздо важнее, самое дешевое решение. А кое-кто из этих тупиц в Военном Совете всегда готов высказать Конгрессу Альянса то, что тот хочет услышать.
