Евгений Прошкин - Смертники
Облака начали расходиться, но дождь всё не прекращался. Противный редкий дождик, превращавший ясный день в промозглый сумрак, всё падал и падал с неба, окончательно убивая настроение.
— А если такой вариант… — Олег чуть помедлил. — Сначала идём к этому Пуху или как его там, а оттуда уже…
— Тихо! — Бодун приложил палец к губам и прищурился, осматриваясь.
— Что тако… — попытался спросить Олег, но неожиданный удар локтем в солнечное сплетение вышиб из него дух вместе с окончанием фразы.
— Сказано было: тихо! — прошипел Митрич, выпучив глаза.
— Гости? — вполголоса обронил Камень.
Бодун кивнул.
— Ваши?
Сталкер коротко мотнул головой и сказал как выплюнул:
— Общие.
Митрич, напряженно вслушиваясь, поднял правый кулак и поочередно разжал указательный, средний и большой палец. Затем махнул рукой, указывая немного левее того места, где за туманной дымкой угадывались покорёженные останки вертолёта.
«Что за игры, — подумал Олег, потирая ушибленную грудь. После удара локтем ему было не столько больно, сколько обидно. — Тоже мне специалисты!»
Бодун и Митрич одновременно передёрнули затворы, так что два щелчка слились в один. Камень отстал от сталкеров всего на секунду. Гарин тоже поднял с земли автомат, хоть и не чувствовал пока никакой угрозы: ни движущихся теней в тумане, ни подозрительных звуков. Только через пару минут напряженного ожидания Олег расслышал за монотонным шёпотом дождя негромкий плеск. Он повторялся через равные промежутки времени и, кажется, приближался, как будто кто-то плыл к рухнувшему вертолёту на каяке, загребая болотную жижу веслом. Внезапно плеск прекратился, и Олег услышал новый звук, от которого волоски на его шее встали дыбом. Это был наполовину стон, наполовину мычание — протяжное и нечеловеческое.
«Передёрнуть затвор, — напомнил себе Олег. — И снять с предохранителя».
Гарин потянул на себя затворную раму, та отъехала назад, но недостаточно далеко, чтобы он мог завершить движение.
«Какая тугая пружина», — удивился Олег и ещё раз дёрнул — с тем же успехом.
— Чёрт! — пробормотал он. — Сначала предохранитель, потом затвор!
С третьей попытки ему удалось дослать патрон в патронник. Всё шло не так. Совсем не так, как на учебных стрельбах. Не было руководителя стрельбы, который бы отдавал команды и выслушивал твоё: «Цель вижу!». Да и цели никакой пока что не было видно.
Плеск воды послышался снова, теперь он стал громче и чаще. Уже не каяк, а трёхместная байдарка скрывалась за белесой мутью тумана, причём её пассажиры гребли вразнобой и даже, судя по звуку, в разные стороны.
— Чёрт, чёрт, — прошептал Гарин и перевёл флажок предохранителя в режим автоматического огня.
Сердце билось часто и оглушительно, уже не в груди, а в висках. Палец на спусковом крючке автомата ощутимо дрожал.
Достигнув вертолёта, плеск прекратился опять, но волнение Олега от этого только усилилось. Он понятия не имел, что за опасность таилась в тумане и кого из представителей аномальной фауны прислала гостеприимная Зона. Спросить же у сталкеров Гарин не решался из опасения второй раз получить поддых. Слишком твёрдым был у Митрича локоть. Сами сталкеры переговаривались друг с другом непрерывно, только вместо слов они использовали жесты. Вот они, кажется, о чём-то договорились. Бодун кивнул, Митрич снова растопырил три пальца, затем убрал один, другой, третий. В ту же секунду луч мощного фонаря врезался в стену тумана, расширив зону видимости почти втрое. Круг света метнулся слева направо, упёрся в погнутые лопасти вертолёта и двинулся было назад, но вдруг застыл на месте, осветив два странных силуэта, едва выступавших над поверхностью воды.
«Коряги, что ли?» — подумал Олег.
Грохот автоматных выстрелов ударил по барабанным перепонкам. Одна из «коряг» завалилась на бок, другая неожиданно взлетела, вернее, подпрыгнула, но так высоко, что Гарин на миг потерял её из виду. В следующую секунду она приземлилась, сократив расстояние между собой и стрелками вдвое. И тотчас взлетела снова. Подстреленная «коряга» тем временем зашевелилась и тоже прыгнула. Луч фонаря последовал за ней, и Олег успел рассмотреть существо, поднявшееся над болотом.
«Пять лап, — насчитал Гарин. — Ох, нет, четыре. У них хоботы. Господи, хоботы!»
— Мочи гада! — крикнул кто-то из сталкеров.
Следующий прыжок стал для одного из нападавших последним. Существо, приземлившееся на кочку в пяти шагах от стрелков, попало в клещи сразу трёх автоматных очередей. Рёв, полный ярости и боли, резанул по ушам. Сотрясаясь от впивающихся в его тело пуль, существо поднялось с четверенек и выпрямилось в полный рост. Олег Гарин с ужасом понял, что перед ним человек или то, что когда-то было человеком: не с лапами, а с руками и ногами, не с хоботом, а с коротким шлангом противогаза.
— Снорк, — прошептал Олег и не услышал собственного голоса.
— Как белку! — удовлетворённо усмехнулся Бодун, когда одно из стекол противогаза, похожее на огромный круглый глаз, взорвалось окровавленными осколками.
Мёртвый снорк сделал ещё три шага назад и, раскинув руки, упал на спину.
— Перезаряжаю, — предупредил Митрич.
— Тьфу, мать! Я тоже, — откликнулся Бодун. — Прикрывай, как там тебя?
— Камень, — отозвался уголовник.
Два пустых автоматных рожка упали в подсумки.
Снорк, раненный одним из первых выстрелов, был уже рядом. В ближнем бою мутант вёл себя как собака: передвигался на четырех конечностях и как будто обнюхивал землю коротким шлангом. И рычал. Если б не автомат в руках, Олег заткнул бы ладонями уши, чтобы не слышать этого злобного рычания, в котором нет — нет, да и проскакивали человеческие интонации.
— Ты на кого тявкаешь, тварь! — огрызнулся Камень. — Джульбарсы в роду были? — Автомат огрызнулся вслед за хозяином — раз, другой, третий — и вдруг замолчал, словно захлебнувшись ненавистью. — Переза… М-мать, некогда!
Левой рукой он выхватил из-за пояса пистолет и сделал два выстрела. Первая пуля угодила снорку в плечо, вторая располосовала бедро, но на поразительную скорость мутанта новые раны не повлияли. Молниеносное движение — и пистолет Камня летит в кусты, а сам Камень, матерясь, зажимает между коленями отбитую, если не сломанную руку.
— А ну легли оба! — страшным голосом крикнул Бодун.
Камень и Митрич рухнули как подкошенные. Снорк, наоборот, оттолкнулся руками от земли и привстал, чтобы нанести новый удар. Но не успел. Выпущенная Бодуном очередь прошила его туловище. Метра на три вокруг от того места, где остановился мутант, стебельки и листья чахлой болотной растительности покрылись каплями тёмно-красной росы.
Агонизирующий снорк завыл так, что Олег зажмурился. Когда что-то шлепнулось рядом с ним, он снова открыл глаза и увидел руку, но не всю, а только кисть и часть предплечья. Она лежала в мелкой лужице под ногами у Гарина, и там, где рука неожиданно заканчивалась, лужица постепенно становилось бурой. Запястье обхватывало что-то вроде широкого браслета, и в том месте, где грязь смыло водой, можно было разобрать, что браслет связан из шерсти, а узор вязки чем-то напоминает узор на свитере, который сейчас надет на Олеге. Сквозь ссадины, покрывавшие ладонь, проступала линия жизни, оборвавшейся только что, несколько секунд назад. Мизинец и безымянный палец на отстреленной руке ещё шевелились. Они сгибались и разгибались. Сгибались и разгибались. И когда они сгибались, два ногтя, отросших до состояния когтей, впивались в ладонь. Поэтому кончики ногтей были красными.
Эта картина была такой невозможной и в то же время настолько реальной, что Олег впервые с начала боя нажал на спусковой крючок. Автомат в его руках дёрнулся трижды. Очереди вошли в землю треугольником, потом рука Гарина дрогнула, и ещё две пули унеслись в затянутое тучами тёмно-серое небо.
— Э! Ничего, что мы тут стоим? — обернулся к Олегу Митрич. — Ты куда лупишь, ирод? Ну-ка брось автомат!
Гарин послушно разжал пальцы и зашипел от боли, когда ствол ударил его по носку ботинка.
Митрич с восхищением вытаращил глаза.
— Ну ты, студент, совсем того… Я сказал — мне брось!
Со второй попытки Олег выполнил приказ. Митрич поймал автомат за ремень и приставил к ноге.
— Так спокойнее, — прокомментировал он.
— Я не студент. Я даже не аспирант. Я младший научный сотрудник, — строго сказал Олег, разумеется, только в своём воображении. Пожалуй, ни разу в жизни он не чувствовал себя настолько неуютно.
— Так что там с третьим? — спросил Бодун. — Ты показывал трёх. Сбежал?
— Да нет, тут он. — Митрич снова прислушался. — Только не шевелится. Вон там, прямо за вертолётом. Наверное, жрёт кого-то из летчиков. А может, испугался или по нужде присел. Хотя у меня, к примеру, это случается одновременно. Ну—ка, пригнулись! — Сталкер достал гранату. — Ты, студент, можешь стоять. Ради таких, как ты, дедушка Дарвин и придумал естественный отбор.
