Алексей Гравицкий - Зачистка
— Чего делать будем? — нарушил молчание Снейк. — Может засандалить в него пол обоймы на всякий случай?
Мун повел плечами. Предложение было дельным, но от мысли, что придется стрелять в ребенка, как-то покоробило. Да и запас патронов был не велик.
— Расстрелялся, — буркнул он. — Есть что расстреливать что ли? Или думаешь попотрошить ему потом карманчики и нарыть там пару рожков для «калаша»?
— Твои предложения? — поддразнивая и копируя интонацию Муна поинтересовался бородач.
Мун поспешно глянул на мальчишку. Тот свернул с тропинки и юркнул в кусты.
— Посиди тут, я быстро, — принял решение он и прежде, чем Снейк успел что-то сообразить, подхватил автомат и подскочил на ноги.
— С ума спятил?! — возмутился бородатый.
Но Мунлайт уже не слышал. Точнее делал вид, что не слышит. Резвым шагом он шел к кустам, за которыми скрылся мальчонка. Осторожничал Мун в меру. Бегать, конечно, не бегал, но всегда считал, что риск — дело благородное, а те, которые сильно осторожничают и не рискуют, шампанского не пьют, а уныло закидываются водкой. Ни унылостью, ни пристрастием к беленькой Мунлайт не отличался.
Склон пригорка оказался чистым. Ни аномалий, ни какой-либо еще дряни здесь не обнаружилось. Зато когда взобрался наверх и вышел на тропинку, по которой несколькими минутами раньше топал мальчишка, увидал заброшенную мертвую деревеньку. Вернее то, что от нее осталось.
Время было беспощадным к деянию рук человеческих. То, что строили здесь в конце прошлого века, разлагалось. Без людской поддержки и ухода постройки хирели и умирали. Дикая природа потихоньку отбирала себе брошенное человеком. Огороды заросли бурьяном и молодыми деревцами. Избы покосились. Крыши провалились. Окна зияли чернотой, скалились осколками битых стекол. Изгороди изгнили, лишь кое-где торчали посеревшие от дождя деревянные и проржавевшие металлические останки оградок.
Единственной живой деталью мертвого пейзажа был мальчишка. Он обнаружился довольно быстро. Шел неторопливо, но уже подходил к ближним домам.
Заманивает? Неужели все-таки приманка? Или галлюцинация? Мун вскинул автомат и резко свистнул. Мальчишка заметно дернулся от неожиданного резкого звука. Нет, не может тупой мутант, пусть даже шибко развитый, воспроизвести такие нюансы. Никакой контролер, не говоря уже о псевдоплоти, не знает настолько хорошо человеческих повадок. Или знает? Час от часу не легче.
Мальчишка повернулся и посмотрел на Мунлайта серьезно и озадаченно, словно озаботился теми же мыслями, только в отношении сталкера. Здравый смысл подсказывал вскинуть «калаша» и нажать на спуск, высадив в мальчугана все до железки, но что-то останавливало. Вот еще не хватало набраться сентиментальности и размякнуть. Это там, за периметром в детей и женщин стрелять не хорошо. А здесь очень даже можно, потому что, если не считать придурков-туристов, что мотались сюда между первым и вторым взрывом, не было здесь детей и женщин с тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Не было, нет и быть не должно. Но что-то мешало нажать на спуск.
Мун чертыхнулся, опустил ствол, хоть на предохранитель не поставил и был готов вскинуть и шмальнуть в любой момент.
— Эй, пацан, — позвал негромко. — Ты как здесь?
Паренек смотрел недоверчиво и ничего не отвечал. Молчит! Не умеет говорить, метнулось в голове. Все-таки мутант, а не ребенок. Да и откуда бы здесь взяться ребенку?
Мунлайт вздернул автомат, готовясь уже давить на спуск, но мальчишка вместо того, чтобы броситься на него, как полагалось всякой твари, попятился, развернулся и заспешил к домам.
Так и не успевший выстрелить, сталкер снова матюгнулся, качнулся в нерешительности и пошел-таки следом. Мутант не стал бы убегать. У любого мутанта голод и агрессия превыше страха. Во всяком случае таких тварей, которые побежали бы от человека, за все те годы, что топтал Зону, он не видел ни разу.
Мальчишка двигался теперь быстрее и сократить расстояние не удавалось. Не бежать же в самом деле. Это было бы совсем глупо. Уже то, что он гоняется посреди Зоны за десятилетним ребенком, верх маразма, а бежать…
И без того ноющее от усталости тело напоминало о себе с каждым резким движением.
Щуплая фигурка исчезла за углом ближайшего дома.
Или все-таки заманивает? Твою мать, нерешительность хуже всего. Всегда. Везде. А здесь и вовсе хуже не придумаешь.
Он добрался до полусгнившей избенки и шагнул за угол.
Здесь стелился легкий туман. Самый обыкновенный, а не тот непроглядный и пугающий, из которого только-только выбрались. Вперед уходила заросшая тропка. О том, что тут когда-то пролегала улица, напоминали теперь только останки домов, располагающиеся ровными рядами по обе стороны от открытого пространства. Мальчишка отошел вперед по улице уже на пару домов и продолжал идти. Быстро. Почти бегом.
Значит, не боится. О чем это может говорить? Да о чем угодно. Мальчишка может здесь жить и знать, что тут нет ничего опасного. Либо знать опасные места и обходить их на раз. Мальчишка может быть вовсе не мальчишкой и все эти опасности ему по боку. Мальчишки может не быть вовсе, а то, что он видит — бред, порожденный в мозгу какой-нибудь тварью с психокинетическими способностями. Или просто аномальный бред. А что, один такой в тумане бабу увидал, заночевал у нее и чуть на ПМЖ не остался.
— Малой, — окликнул Мун, но парень не обернулся.
Детская спина мелькала над бурьяном в такт пружинистой походке. Скосить бы его вместе с травой. Паренек споткнулся и нырнул лицом в зелено-бурое, разросшееся выше пояса. Мунлайт, повинуясь инстинкту, поспешил на помощь, но помощь не требовалась.
Пацан вынырнул из увядающего осеннего бурьяна, обернулся и, увидав догоняющего его сталкера, метнулся в сторону к темной громаде дома. Мун не отставал. Вокруг было на удивление чисто. Не фонило даже, если верить дозиметру. Хотя случаются здесь места, где и себе верить нельзя, не то что аппаратуре, лишенной мозгов и интуиции.
Возле дома, к которому свернул мальчонка, тоже все заросло. Паренек ловко лавировал между молодой порослью. До другого конца потемневшей стены нежилой избы он домчался с такой скоростью, что Муна взяли завидки.
Там мальчишка оглянулся и проворно скрылся за углом. Когда Мун добрался до этого места, мальчонки уже не было видно. Только дверь в избу хлопнула, давая понять, что паренек схоронился внутри.
— Вот засранец, — пробормотал Мунлайт.
Возможно имело смысл развернуться и уйти отсюда пока не поздно. Но что-то тянуло его за мальчишкой, как магнитом. Не то любопытство, не то чужая воля. Ноги сами понесли ко входу.
Заскрипели ступеньки. Мун взялся за деревянную ручку, холодную и размокшую от влаги, и потянул на себя. Скрипнуло.
В сенях было девственно пусто, и он прошел в дом.
Внутри царил полумрак. Свет в комнату попадал только через окошки, часть которых прикрывали покореженные ставни. Признаков жизни тут не наблюдалось. Вернее жизнь здесь была, но очень давно. Сейчас осталось лишь запустение. Ошметки перевернутой мебели и горы мусора на полу.
Мун сделал осторожный шаг, другой. Оглядываясь по сторонам, прошел вперед к центру комнаты. Под ногой что-то хрустнуло. Взгляд молниеносно метнулся вниз, вылавливая источник противного звука. Там припорошенная мелким мусором валялась дверца старого платяного шкафа с прикрепленным с внутренней стороны зеркалом.
Стекло помутнело и покрылось слоем грязи. От каблука тяжелого ботинка Мунлайта по нему пошли длинные корявые трещины. Но что-то странное было в пробивающемся сквозь кучу грязи и хлама отражении. Сталкер присел на колени и разгреб руками мусор. Зашуршало, звякнул откатившийся в сторону чайник с проржавевшим днищем. Еще не понимая причину беспокойства, он провел рукавом по зеркальной поверхности, стирая грязь, давая отражению показаться во всей красе.
Рука дрогнула. Мун замер. Из помутневшего зеркала на него смотрел молодой крепкий мужик с цепким взглядом и совсем не веселой рожей. Впрочем веселость, когда рядом никого нет, ему была и не нужна. Убивало другое. Аккуратно стриженая бородка подковкой стала абсолютно белой. Седой, как лунь. А еще вчера была темнее ночи. Пальцы, предательски подрагивая, коснулись подбородка. Рука нервно дернулась вверх, сорвала бандану. Из-под защитного цвета тряпки выбились растрепанные вихры. Белоснежные, как цветущая вишня.
Мун медленно отстранился и поднялся на ноги. Оказывается общение с неведомой аномалией не прошло даром. Эта дрянь оставила-таки след. Седые вихры смотрелись как напоминание. И одному богу было известно, что еще произошло с его организмом после того как…
Пальцы впились в виски, помассировали с ожесточением. Он принялся было насвистывать «moonlight and vodka», но сам оборвал себя. Отражение, хоть Мун и не видел его больше, неотступно стояло перед глазами. А потом вспомнилось то вчерашнее ощущение полной потери чувств и беспомощное путешествие сознания в пустоте, не имеющей никаких характеристик и мер, кроме его памяти и мыслей. И еще прозрачный, словно сотканный из дыма, двойник. В груди дернулось что-то, обожгло страхом.
