Дмитрий Белозерцев - Мифы из будущего
Третье солнце упало на склон холма и скатилось по нему вниз, подминая деревья. Оно оставило после себя опалённую просеку. Ночная прохлада и дожди остудили его опалённый корпус и потушили разгоравшийся вокруг лесной пожар. Когда сын моря и солнца пришёл к упавшему третьему солнцу, его корпус уже не трещал остывая и не излучал жар. Он был холоден. Сын моря и солнца обошёл корпус и нашёл место, где можно было забраться на тело солнца. В этом месте дерево задержало движение горячего шара вниз по склону. И по этому несломавшемуся дереву сын моря и солнца забрался на круглый корпус. На четвереньках, цепляясь за неровности, чтобы не упасть вниз, сын моря и солнца добрался до люка и постучал.
Ему открыла девушка – дочь солнца и ветра. Он шлюзовался.
– Привет! Долго ты добирался.
– Упал в море.
– Как там на улице?
– Ты разве не выходила?
– Нет. Ты же видел куда я упала. Из-за этого здесь такой кавардак. Всё послетало со своих мест. Пришлось наводить порядок. Извини, но не всё ещё успела.
– Да ладно. Чего уж там. Главное, что ты цела. Ничего не поранила?
– Нет. Ни царапины. Но все лампы в машине побились. До сих пор пылесосю и вычищаю осколки из блоков. Ты пешком сюда шёл?
– Да. Упал в море и корпус раздавило на глубине. Всё утонуло.
– Как там мир наш новый? Мы его будем возрождать?
– Потухает. Надо строить новый мир.
– Ведь мы для этого с тобою здесь. Мы новые люди, нас создали, как резервный вариант для тех, кто живёт здесь. Мы то с чего они начали.
– Угу. И я видел чем они кончили.
– Неужели всё так плохо?
– Разумные здесь только механизмы. Их железная логика пережила неустойчивый разум своих создателей.
– Мы будем лучше. Не повторим их ошибок. Ты же их все знаешь.
– Да. Мы будем лучше. И жизнь этой планеты снова вернётся к своим собратьям у звёзд.
– И на небосводе снова станет на одну разумную искорку больше… Ты голоден?
– Немного.
Дом повешений. Будильник.
– Д-р-р!
– Бах!
– Тук. Дзынь. Дзын.
Пуля вдребезги разнесла зазвонивший будильник. Пора вставать. Сейчас снова набегут соседи. Будут выяснять, что случилось. Всё ли в порядке. Есть ли у него разрешение на револьвер. Нормален ли он или нет. Явиться, вызванный ими патрульный бот. Будет составлять протоколы и акты.
Как он ненавидит будильники. Но без них он не жилец на этом свете. Этот враг рода человеческого единственное устройство, которое действительно помогает ему в этой жизни. Он не приспособлен к жизни без них.
– Нет, он не сможет этого. Он такой наивный. Он не приспособлен к жизни.
Вот типичный образчик речей, которые говорят всевозможные доброхоты до защиты слабейших, которые как из под земли возникали каждый раз рядом с ним, когда он оказывался в ситуации требовавшей его решения. А ведь он их даже не звал. Он ведь живёт и значит он вполне приспособлен к жизни. Если кому-то что-то нужно, то это не значит, что это должно быть нужно всем.
Запах пороха выветрился из комнаты. Ни кто не проявлял ни малейшего признака беспокойства по поводу стрельбы в его квартире. Сквозь задёрнутые портьеры пробивался свет зарождающегося дня.
– Ладно.
Встал, подошёл к окну и распахнул его.
– Что никого не интересует, что случилось?! – крикнул он в окно.
Где-то очень далеко внизу в черноте терялся двор. Солнце никогда его не освещало – мешали высокие стены дома-башни. Как колодец.
– Заткнись! Достал уже! – донеслось с нижних этажей через полминуты, в течении которых ответивший судя по всему размышлял, стоит ли вообще отвечать.
Привыкли. Никого больше не интересовала его особа и трагическая участь будильников, которые он расстреливал каждое утро.
Рядовая, типовая, серая и обшарпанная, многоэтажная, с тысячами квартир, коробка дома. Башня возвышавшаяся над городом у подножия холма. Её сёстры на индустриальных, производственных планетах, сотнями составляли номерные спальные кварталы. Стены последний раз крашены при строительстве дома. Коридоры с рядами дверей квартир и запах мусоропровода. Кое-где сохранились лампы. Потрескивая и мигая, они капали свет в серую гнетущую атмосферу.
Вечером по пути домой он купил себе новый будильник. Лавочника, у которого он покупал каждый вечер будильник, наконец прорвало любопытство и он спросил, отсчитывая сдачу:
– Что вы с ними делаете?
– Я их ем, – грубый ответ, но вечер после рабочего дня не лучшее время для расспросов про то, что вас не касается. Больше он не будет здесь покупать будильники.
– Этот тип за прилавком тоже много о себе думает. У него слишком длинный нос. Не его ума это дело, что я делаю с будильниками. Раз покупаю, значит нужны для чего-то. Мариную я их. На зиму, – ворчал про себя, идя по растрескавшемуся асфальту тротуара до дома со своей ячейкой-квартирой. Тротуар был ровесником башни. Положенный один раз он больше ни разу не подновлялся. Жара и холод делали своё дело – асфальт растрескался, стаптываемый бесчисленными ногами прохожих, но сквозь трещины не проросла ни одна травинка. Отсюда, снизу, было видно, что дом уходит прямо в небо и теряется там в высоте. Линия освещённых окон поднималась до трети высоты башни, а выше только чёрные и пустые глазницы окон нежилых квартир уходили в бесконечность, клубившуюся тяжёлыми, серыми, беспросветными тучами испарений города, которые почему-то скапливались вокруг башни.
Лифт опять не работал. Говорят, физические упражнения приносят радость и способствуют повышению тонуса. Но только не после рабочего дня, когда еле волочишь ноги, и хочется упасть трупом на постель. Тридцать этажей! Раньше это всего лишь тридцать этажей. Но прошло время и их стало больше, они стали громадными. Тридцать этажей вверх до своей квартиры. Наверно поэтому выше уже ни кто не живёт. Выше – на две сотни этажей, до самой крыши – мало кто поднимался. Там были и покинутые и так и не заселённые ячейки. Тридцать этажей по обшарпанным лестницам, рискуя наступить в собачьи экскременты недотерпевших до улицы собак, которых не выгуливают хозяева. Вот и оно:
– … !
На тёмном пролёте лестницы он наступил на что-то. На свету, как он и ожидал, выяснилось, что вляпался. Подошву придётся вымыть. А это лишние действия. А он так устал.
На лестничной площадке пятнадцатого этажа ждала девушка пятнадцати лет. Густая копна чёрных волос ниспадала на плечи, резко контрастируя со здоровым юношеским цветом её кожи. Кровь с молоком. В рамке обшарпанных стен с рубенсовским освещением от одинокой лампочки.
– Добрый вечер, – она улыбнулась ему. Соблазнительно скромно ещё сильнее запахнув полы халата, который закрывал, но ничего не скрывал, – Как прошёл ваш день? Какая нечаянная встреча! Я вот выносила мусор.
В руке у неё действительно было пустое мусорное ведро. Но квартира, в которой она жила месте с родителями, находилась в конце коридора у самого мусоропровода, и чтобы выбросить мусор ей не зачем было идти к лестнице. Как её там? Лиза. Она воображает себе, что любит его. И специально поэтому ждёт его каждый вечер во дворе, когда он возвращается с работы. Явные якобы случайные встречи, во время которых она соблазнительно вертится перед ним в школьной форме. Теперь, когда сломался лифт, у неё появилась возможность предстать перед ним в более откровенном наряде. Чем она и воспользовалась. Пятнадцатый этаж, а она «Как прошёл ваш день?» Ладно, он её сейчас обдаст, даже не остановившись:
– Дерьмово.
– Ничего! Любые трудности временны! – подбодрила Лиза, продекламировав в след удалявшейся вверх по лестнице спине.
«Ага. Когда сдохнешь, тогда они и закончатся.»
Сегодня не спалось. Не спалось и вчера. Сон не спешил прийти. На небе светил огромный фонарь Луны, давая освещение ночью не хуже, чем солнце днём. На портьерах, закрывавших окно, иногда проносилась какая-то тень.
– Мало ли, что там порхает. Хоть смерть.
К утру он забылся сном, но скоро его разбудил будильник.
– Д-р-р!
– Бах!
– Тук. Дзынь. Дзын.
Опять на работу.
Следующей ночью он спал. Приснилось кладбище. Доктор сказал, что это лечиться и прописал антидепрессанты и отпуск.
– Отпуск?!.. Да кто его тебе даст! – удивился кто-то внутри головы, – Уволят. Вот тогда и отдохнёшь… Пока не сдохнешь где-нибудь в канаве.
Было облачно. Тучи серели и наливались дождём, который скоро и пролился на землю. Парк был пуст и неуютен. Холодно. Его путь лежал через этот парк до аптеки, в которой он приобретёт выписанные ему лекарства. Этот маршрут был необычным для него. Обычно он ходил только на работу и обратно домой и посещал только те заведения, которые попадались ему на том пути. Аптеки среди них не было. Выйдя из аптеки, он посмотрел по сторонам. Дождь моросил.
На следующий день на работе ему пригрозили увольнением.
– Ну, как? Уже лучше? – спросил кто-то в голове.
– Что лучше?
