Андрей Чернецов - Век одиночества
Комиссар больше любил вторую половину парка с ее деревьями, кустарниками, перекинутыми через ручьи мостиками, уютными беседками и кафе. Первая уж больно шумная, рассчитанная как раз на детей и подростков, чтобы дать им возможность порезвиться, покричать всласть на каком-нибудь уж очень сложном аттракционе. Что ж, и это надо. Вон какие у школьников нагрузки. Программа с каждым годом усложняется, поток информации растет, угнетая несформировавшуюся психику. Иногда надо и расслабиться. А где еще, как не здесь?
Но, конечно, размахнулись создатели городка аттракционов, нечего сказать. Не пожалели денег. Чего здесь только нет! И разнообразные цепные карусели, рассчитанные на детей разного возраста. И «лодочки», на которых так приятно кататься вдвоем. И автодром, где разноцветные машинки шумно сшибаются друг с другом, имитируя самые настоящие дорожные происшествия. Крик, визг, шум. Весело и не страшно. А для тех, кто любит адреналин, — «пандейские горки». Вот уж где подлинная жуть, нечего сказать. Антти как-то решил тряхнуть стариной и полез вместе с дочкой в тележку на роликах, но едва колесики побежали по рельсам, как сердце комиссара ухнуло куда-то в пятки. Такого страха натерпелся, пока фанерная тележка то взбиралась по крутой горке вверх, то внезапно устремлялась вниз, то резко сворачивала влево, потом вправо и снова вверх… Сам не понял, когда начал орать, перекрикивая вопли веселящейся от души Ниссы и думая, когда же наконец завершится эта пытка. Когда же, наконец, сполз с аттракциона на подгибающихся ногах, то дал себе зарок, что это был первый и последний раз, и больше он на подобные авантюры не пойдет.
Однако самым замечательным аттракционом и гордостью столичного парка развлечений, несомненно, являлось Колесо обозрения. В каждой из шестидесяти кабинок могут разместиться восемь человек, то есть за один сеанс почти полтысячи посетителей парят над столицей, рассматривая ее достопримечательности. Правда, если погода хорошая и задымленность не очень высока. Вот как сегодня. По случаю праздника большая часть предприятий не работает, а значит, и смог меньше. Кстати, завтра тоже выходной, и погодка, как обещают синоптики, будет соответствующей. Это ж сколько желающих устремится к гигантскому колесу?
Наверное, именно этим и руководствовались преступники, выбирая место для совершения кровавого злодеяния.
Еще не доходя до аттракциона, комиссар заметил, что с колесом обозрения что-то не так. И не потому, что вокруг него суетилась группа людей, одетых в коричневые мундиры сотрудников Департамента Благополучия. Уж слишком не к месту тут был огромный транспарант, реющий на перекрестье двух металлических труб, из которых сварена гигантская конструкция. По случаю праздника там мог находиться разве что двуцветный государственный флаг или патриотический лозунг алого цвета с крупными белыми буквами. Но никак не белое полотнище с мрачными черными литерами, складывающимися в святотатственные слова: «Смерть тиранам и их прихвостням!!!» Именно так, с тремя восклицательными знаками.
Впрочем, если бы этим весь инцидент и ограничился, то особой беды бы не было. Не в первый раз приходится безопасникам сталкиваться с подобными проявлениями ненависти подрывных элементов, покушающихся на основы государственного порядка. В принципе, и сама охрана из Департамента Правопорядка тут управилась бы, сообщив о происшествии в ДБ и не поднимая особого шума. Так ведь дудки! Помимо провокационных призывов враги режима приготовили комиссару кошмарный сюрприз.
Запрокинув голову, начальник Третьего отдела Департамента Благополучия, главный советник юстиции, комиссар Антти Лэйхо застыл у аттракциона, безмолвно созерцая открывшуюся его глазам страшную картину. На высоте около пятнадцати или двадцати метров от земли, под самым транспарантом, на таком же, как и он, перекрестье из труб висело обнаженное человеческое тело.
— Мы не стали снимать до вашего приезда, шеф, — как всегда незаметно подошедший инспектор Оста Салминен склонился к комиссаровому уху. — Хотели, чтобы вы посмотрели на все это…
Лэйхо кивнул и молча, не оглядываясь, протянул руку, в которую тотчас же лег армейский бинокль.
Жертвой был молодой парень. Длинные курчавые волосы темными волнами ниспадали на плечи мертвеца, но лоб оставался открытым, в соответствии с молодежной патриотической модой демонстрируя отсутствие клейма отверженного. Из груди торчала затейливо извитая рукоять кинжала, пришпилившая какую-то бумажку. Вокруг раны уже успела свернуться кровь. Она же проступила и вокруг пут на запястьях и щиколотках трупа. Присмотревшись, Антти увидел, что покойный прикручен к трубам стальной проволокой.
— Проклятье! — выругался с чувством.
Скверно, когда умирают люди. И в сто, нет, в тысячу раз хуже, если гибнут вот такие молодые парни, которыми по праву могут гордиться любые родители и страна.
— Ну как, можно снимать? — осведомился помощник.
— Действуй, — кивнул комиссар, и Оста махнул рукой.
По его знаку к аттракциону подъехала пожарная машина. Вверх по выдвинувшейся лестнице устремилось несколько безопасников из тех, что помоложе да попроворнее. Добравшись до платформы, они залезли в «корзину» и на некоторое время задержались там, фотографируя труп с близкого расстояния. Потом один из сотрудников отвязал руки и придерживал тело от падения, пока его товарищ возился с ножными путами.
— Вот тупицы безрукие! — в сердцах сплюнул Оста. — Надо с ног начинать, неужели не ясно?!
— Вот сам бы и лез, умник, — проворчала эксперт-криминалист Виа Ояла — миловидная толстушка лет сорока. — С места-то вы все бойкие.
— Ты же знаешь, я до смерти высоты боюсь, — стал оправдываться бравый инспектор.
Комиссар с удивлением воззрился на заместителя. Двухметровый тощий детина с широкими плечами неловко потупился и затравленно посмотрел на шефа из-под густых бровей.
— Надо же, — хмыкнул Лэйхо. — Сколько лет работаем вместе, а я впервые слышу об этой твоей проблеме.
Из груди Осты вырвался тяжелый и горестный вздох сожаления.
— Грешен, шеф, каюсь.
— Смотри у меня! — погрозил пальцем начальник. — Мигом к психологам отправлю для прочистки мозгов!
Между тем платформа опустилась, тело убитого положили на заранее подстеленный брезент, а стражи порядка снова вознеслись над землей, на этот раз — сдирать транспарант.
— Приступай, — велел комиссар Ояле. Эксперт, поставив рядом с трупом верный саквояж с хитроумными инструментами, споро принялась за привычную работу, не делая ни одного лишнего движения.
— А одежду его нашли? — задумчиво поинтересовался Лэйхо.
— Разумеется, господин комиссар! — энергично закивал Оста. — И одежду, и документы. Преступники как будто специально хотели облегчить нам работу. Разложили все так аккуратненько, словно в одежной лавке.
— И как звали убитого?
Вместо ответа Салминен протянул ему удостоверение личности и еще какой-то документ, оказавшийся студенческим билетом.
— Яри Юсилла, — прочел комиссар информацию в удостоверении. — Двадцать два года, родился в западных губерниях, не женат.
— Да когда б он успел? — буркнула Виа, не прерывая осмотра.
Антти перешел к исследованию студенческого билета.
— Так, студент третьего курса… — брови удивленно полезли вверх, — …юридического факультета.
— Надо же, коллеги!
Час от часу не легче. Вероятно, парень из состоятельной семьи: на юрфак столичного университета не принимали кого попало. Там такая предварительная проверка, по себе знаю…
— Вот еще, — с какой-то странной интонацией Салминен подал шефу следующий документ — пластиковую карточку цветов национального флага.
— Что это? — почувствовал недоброе начальник Третьего отдела.
— И еще…
На ладонь комиссара лег значок в виде стиснутого кулака, сжимающего платок той же патриотической расцветки.
— Хм, молодежная лига «Проклятой тысячи». Это чье?
— Все его же, новопреставленного Яри Юсиллы, — ткнул пальцем в распростертый труп инспектор.
У Антти пересохло во рту. Ничего себе дела!
«Проклятая тысяча» была гражданской полулегальной организацией, объявившей своей целью физическое уничтожение всех «отверженных». Мол, те отнимают рабочие места у полноценных граждан и способствуют усилению криминальной ситуации в стране. Не хочется даже думать о том, что начнется, едва только информация о гибели одного из активистов «проклятых», пусть, даже и Молодежной лиги, дойдет до этих патриотов-фанатиков. Стихийные митинги, демонстрации, погромы…
Комиссар вспомнил, как всего три месяца назад столицу всколыхнула небывалая волна протеста, когда группа «отверженных» убила рядового члена «Проклятой тысячи». Больше десятка не сотен, но тысяч разгневанных мужчин на площади Согласия, призывы к отставке Радетелей, «неспособных защитить своих лучших сыновей», перевернутые автомобили и трамваи, превращенные в импровизированные баррикады. Круглосуточные дежурства.
