Олег Лукьянов - Лилис
Солдаты провели нас с магистром к выходу из ангара, а затем и к одному из бесчисленных стеклянных лифтовых шахт, разветвляющихся в чреве башни, как артерии в организме человека. Сверхскоростная кабина лифта прибыла на наш этаж практически мгновенно и уместила она весь взвод включая меня и магистра. Двигающаяся за нами процессия с тем же успехом оккупировала другие лифты, и через несколько десятков секунд, без всякой тошноты и головокружения, мы, преодолев расстояние с полмили, оказались, наверно под самой крышей космопорта.
Зал встретил нас унылыми взглядами стоящих на коленях и держащих руки за головами служащих и десятков трех охраняющих их солдат. Старший из конвойных отдал честь моему командиру взвода, увидев меня и магистра, замялся, но после сделал вид, что не узнал или не заметил, продолжил доклад:
— Генерал, космопорт полностью под нашим контролем! Бои идут за несколько миль от наших позиций. Нами захвачено три фрегата, один гражданский транспортник, три больших и десять малых грузовика. Два фрегата уже выведены в космос и прикрывают нас с орбиты. В здании находятся около полторы тысячи пленных, в основном служащих космопорта, а также экипажи кораблей.
— Отлично, капитан. Пленных запереть, всех наших людей в третий фрегат. Стартуем через пять минут.
— Есть, сэр!
Более не обращая внимания на разворачивающуюся чехарду, "командир взвода", который на самом деле генерал, быстрым шагом повел нас в посадочный ангар. Где без лишних слов поставил нас на трап а-ля эскалатор.
Чем отличается фрегат от корвета, эсминца или другого бороздящего космос аппарата, я пока не знаю, но корабль не поражал размерами. Относительно большой, наверно вместивший бы в себя целую танковую дивизию, он казался мне невзрачной грудой металлолома. Что ж поделать — влияние "Эльвы".
Изнутри он оказался не лучше — низкие потолки, узкие коридоры, а залы, через которые проходила наша процессия, казались крохотными комнатками, к тому же до отказа забитыми с трепетом глазевшим на нас персоналом.
Командная палуба была сосредоточием зла — та же биржа с сотнями громко переговаривающихся людей, разве что вместо деловых костюмов на всех форма офицеров и солдат ОСА. Мой "карманный генерал" со своими солдатами оставил нас, едва сопроводив до капитанской рубки, в которой, кстати, мы с магистром оказались не у дел. Тут всем заправлял некто именуемый "капитаном", и в моем восприятии он действительно им и был. Его белая форма и фуражка с прямоугольным козырьком, на мой неискушенный взгляд, ничем не отличалась от того, что носили американские адмиралы в мое время. Лента наград и нагрудных орденов не смотрелись пафосно на широкой груди, а несколько звезд на погонах не особо выделялись на фоне золотых пуговиц. Даже глубокий белый шрам, тянувшийся на всю щеку, казался настоящим, боевым, а не полученным в какой-нибудь пьяной драке.
Увидев меня, он кивнул как старому другу, и, отвернувшись, продолжил отдавать в экран отрывистые команды. В общем, чтобы не мешать царившему здесь полезному хаосу и творческому беспорядку, мы с магистром заняли в уголке пару кресел и сделали вид, что происходящее нас нисколько не интересует. Впрочем, как я вскоре заметил, офицеры, техники и их помощники, семенящие по рубке с самым сосредоточенным видом, также пытались создать вид, что не замечают нас в упор. Однако от угла, где засели мы с магистром, все старались держаться подальше, а если и посещали его по какой-то надобности, непременно сбивались с шага, спотыкались, роняли пресс-папье или возбужденно дрожали.
Капитан начал обратный отсчет, и с каждой произносимой им цифрой включались все новые линии турбин двигателей. Корабль мелко задрожал, оторвался от пола и медленно поплыл навстречу полосе неба, видневшейся из открывающихся ангарных ворот. Когда черед дошел до "ноля", сосредоточенный капитан произнес "вторая космическая" и в ту же секунду серое небо на мониторах сменилось россыпью серебряных звезд и умопомрачительной картиной голубой планеты, венчающейся сразу двумя белыми шапками.
Однако рассматривал я её от силы пару секунд: коротко взвыла сирена, механический голос уверил, что корабль находится под атакой, а присмиревшие люди вдруг заметались и засуетились с новой энергией. Капитан вновь стал отдавать команды, но его голос потонул в гвалте других:
— …передача резервных ресурсов процессоров на… АРС активирована…..зенитный комплекс приведен в повышенную… Внимание "Миссисипи" терпит….."Сердце Эльвы" открыл огонь…
— Что происходит, черт возьми?! — крикнул я, хватая за рукав пробегавшего мимо офицера.
— Сияющий, сэр, в Солнечную систему вошел Первый флот и сразу нас атаковал, — скороговоркой отрапортовал он. — Фрегат "Аполлон-два" практически уничтожен; фрегат "Миссисипи" выходит из дока "Сердца Эльвы" для оказания поддержки, но находится под атакой двух эскадрилий истребителей; "Сердце Эльвы" открыл огонь из главных орудий по крейсерам Первого флота; к нам приближаются тяжелые торпеды и крылатые ракеты.
Я разжал пальцы и, не глядя на то, куда понесся освободившийся офицер, забарабанил по сенсорной клавиатуре. Представшая передо мной картина удручала: "Аполлон-два", тот самый корабль, старт которого я видел, приближаясь к башне-космопорту, представлял собой мешанину из крупных и мелких обломков, среди которых полыхала яркая зарница — что-то догорало, бесшумно взрывалось, откуда-то вырывались струи воздуха, что-то летело прочь от этого ужаса. С замиранием сердца я видел как сохранившаяся в целости задняя часть корабля, ведомая всё ещё работающими двигателями, медленно пробилась сквозь обломки и поплыла дальше в космический океан… Удаляющуюся синеву, отраженную десятками сопел, я наблюдал еще секунд тридцать, прежде чем яркая вспышка взрыва возвестила окончание пути некогда величественного корабля. Но все это пропечаталось лишь на краю моего сознания — внимание было поглощено "Эльвой" и "Миссисипи".
Исполняя отданный мною впопыхах приказ буквально, весь мой орден, кроме той части, что добровольно осталась сдерживать наземные войска и прикрывать бегство остальных, погрузился на три захваченных фрегата и устремился в доки "Сердца Эльвы". Разумеется, интервал старта между кораблями вышел в минут пять, и второй корабль оказался ровно на полпути к Эльве, когда был застигнут вторгшимся в систему флотом ОСА. Первый фрегат, "Миссисипи", попытался ему помочь: едва зайдя в док "Эльвы", "дал задний ход", но оказался под огнем налетевших на "Эльву" истребителей. Эльве, кстати, приходится совсем несладко — почти вся зенитная защита, которую она успела возвести, вновь рухнула; пушки Гаусса успели повредить лишь несколько линейных крейсеров врага, и были разметены огнем корветов. И теперь вражескому адмиралу оставалось только подвести тяжелые корабли поближе и в упор расстрелять беззащитный колосс.
Нас, разумеется, заметили тоже. Заметили, но не придали особого значения — выплюнули в нашу сторону пару десятков ракет и торпед и отправили вслед им пяток корветов — так, добить что уцелеет. А, судя по разгорающейся на мостике панике, уцелеть грозит мало что. Насколько я понял, фрегат — штурмовой корабль, предназначенный в основном для взламывания линий обороны чужого флота. ПРО и антиторпедных систем на нем установлено с гулькин нос, а значит, эти три десятка ракет перемолотят нас как жернова.
По мере приближения торпед хаотичные движения людей замирали, голоса становились всё тише и, в конце концов, повисло гробовое молчание. Люди замерли, словно лишенные питания андроиды, смотрели в мониторы без эмоций и без всякой надежды. Кое-кто даже начал молиться. Капитан, доселе казавшийся несокрушимым, не знающим чувств утесом, опустил руки и сгорбился.
На меня накатило детское желание стать супергероем, щелкнуть пальцем и спасти всех. Я встал, расправил плечи, уставился в монитор. Между моими бровями прорезалась складка, взгляд, как сам ощущал, стал суровым и властным. Краем глаза видел, как взоры обращенных ко мне людей загорались надеждой, как выпрямлялись спины и сжимались кулаки. Люди вновь обретали веру — кто-то другой, умный и могучий, придет и всё наладит.
Я закрыл глаза и почти не прикладывал усилий для того, чтобы сущность, дремлющая в потаенных глубинах, проснулась и накинулась на меня, как голодный лев на добычу. Моё тело стало будто ватным, ноги не выдержали, подломились, я упал на колени, а давление изнутри всё нарастало. Уже был уверен, что потеряю сознание, но мой мир, сжавшийся в розовый ком, вдруг будто взорвался — от меня, словно от сброшенной на город атомной бомбы, во все стороны ринулась силовая волна.
Боль исчезла. Я медленно поднялся на дрожащих ногах и с удивлением разглядывал мостик и людей, смотрящих на меня с суеверным ужасом в глазах. Я просто не понимал, как они выжили и почему выброшенная из меня энергия не разорвала весь этот корабль.
