Игорь Алимов - Дракон 2. Назад в будущее
И еще Котя ничего не видел. Одна слепящая белизна вокруг — или это уже ангельское сияние?
Чижиков попробовал повернуть голову налево — и, как ни странно, это ему без труда удалось. С той же легкостью голова поворачивалась и направо. Котя приподнял переноску и слегка тряхнул ее. В ответ клетку ощутимо заколбасило.
Шпунтик!
— Кот-кот-кот… — попробовал позвать Чижиков, но ничего не услышал. Губы исправно шевелились, как им и положено, но звуки пропадали, не родившись.
— Ко-о-от!!! — заорал, надсаживаясь, Котя, но опять безуспешно.
Спокойствие, только спокойствие!
Котя от души проморгался, но лучше видеть не стал.
— Наверное, это ангел, — вслух подумал Чижиков. — Ангел держит меня за руку. А я держу Шпунтика. За ручку клетки. И таким вот макаром мы все вместе возносимся в райские чертоги, чему и аминь!
Но вдруг это не ангел?!
Котя даже вспотел от подобного предположения и с трудом удержался от того, чтобы не замолотить руками и ногами, а также и Шпунтиком по проклятому сияющему кокону. От отчаяния Котя заорал, и Шпунтик ответил ему молодецкими ударами в стены клетки, но все оказалось бесполезным. Звуков по-прежнему не было, вокруг все так же стояло белое сияние, и Коте почудилось, будто скоро истает-прекратится и он сам: кокон его переварит и сделает своей частью. Чижикова затрясло от ужаса и отвращения, мысли исчезли, остался один только липкий, отвратительный ужас, сотнями демонов рвавший его изнутри. Совершенно не владея собой, Котя готов был на что угодно — лишь бы вырваться, лишь бы услышать хоть какой-нибудь звук, даже самый отвратительный, лишь бы…
Пальцы, вцепившиеся в него, внезапно разжались, и чья то ладонь ласково погладила его руку. А потом еще и еще. И — о чудо! — одновременно с этим Чижиков услышал звук Тихое-тихое жужжание, словно муха, застрявшая между оконных рам, бьется в поисках выхода к голубому небу. Жужжание нарастало, и с окружающей белоснежной пеленой тоже начали происходить видимые изменения: кокон истончался, таял, рассеивался клочьями сахарной ваты… И вот уже потрясенный Котя разглядывает могучий куст, поначалу схематичный и неясный, зато теперь — как живой! Вскоре куст стоял перед Чижиковым наяву, а чуть поодаль плавно шел под уклон поросший сочной травой берег, уходя в темные воды.
Одновременно со зрением вернулись звуки.
— К такой-то матери!!! — услышал внезапно Котя свой голос и ошеломленно замолчал, оглядываясь. Оказывается, он все это время орал. Горячи и образны были его речи!
Шелестела листва. Где-то жизнерадостно кричала птица.
Слева от Чижикова стояла Ника. В правой руке Котя держал кошачью переноску, из которой на всю округу несся мощный басовитый рев, напоминающий звук разогревающегося гоночного автомобиля. А вокруг царила природа: рощица сзади, куст впереди, за ним пологий берег живописного озера с зарослями осоки и камышей по берегам, а за озером — жиденький, не вошедший еще в силу лесок.
— Оба-на… — только и смог вымолвить оторопевший Чижиков. — Я даже не спрашиваю; где самолет…
И хотя он не спрашивал, самолет ответил. Он возник в ослепительно-синем небе, объятый пламенем, и с душераздирающим воем понесся к земле — Коте показалось, что прямо ему на голову. Жирно чадя, самолет стремительно увеличивался в размерах, и Чижиков замер, попросту окаменел, пораженный невиданным зрелищем катастрофы.
От судьбы не убежишь, — пронеслось в голове. Котя обернулся к Нике и увидел, что та разглядывает падающий самолет с видимым интересом и безо всякой боязни. Чижиков схватил девушку за плечо, дернул вниз, повалил на траву и закрыл собою, ежесекундно ожидая удара…
Удара все не было — и тогда Котя приподнялся на локтях, не переставая прижимать Нику к земле, и огляделся. Вовремя: самолет, воя и плюясь пламенем, в облаке пара свечой вонзался в темную гладь озера.
Грохот ударил по ушам, земля содрогнулась и… стало тихо.
Даже Шпунтик заткнулся.
Совсем рядом, как ни в чем не бывало, чирикнула невидимая пичуга.
Чижиков поднялся на ноги и посмотрел на озеро.
По поверхности шла крупная рябь, а над нею разметались клочья сияющей сахарной ваты, подозрительно похожие по цвету и консистенции на то облако-кокон, в чьих объятьях Чижиков провел худшие минуты своей жизни.
И все. Ни тебе обломков, ни отдельно плавающих чемоданов или каких-то иных зримых примет того, что пару секунд назад в озеро рухнул горящий самолет с более чем сотней пассажиров на борту.
Чижиков ринулся к воде. Было скользко, и он чуть не упал пару раз, пока наконец не подобрался к самым камышам. Котя вглядывался в озеро, но ни в воде, ни на берегу не просматривалось ни малейших признаков крушения. Словно и не было никакого самолета.
— Не такое оно и глубокое, это озеро, — отрешенно пробормотал Котя себе под нос. — Что тут, черт возьми, опять происходит?
Он машинально сорвал камыш и, похлопывая ею по ноге, медленно, неторопливо взобрался обратно по склону наверх — к кусту, где прямо на траве сидела растрепанная Ника, а неподалеку от нее сквозь прутья переноски отчаянно вытаращился на хозяина Шпунтик.
Не говоря ни слова, Чижиков подошел к клетке и устало присел рядом. Шпунтик, позабывший все обиды за бурной чередой последних событий, вопросительно муркнул.
— Да-да… Извини, мой хвостатый друг, — Котя открыл дверцу переноски, и освобожденный кот пулей вылетел на свободу.
Вылетел — и тут же замер. Принюхался, прислушался: воздух пах не так, как должен, звуки улавливались сплошь не правильные. Мир кругом изменился, и кот повернулся было к хозяину за разъяснениями, но тут увидел куст.
Куст был большой, как следует разросшийся — ветви и листва начинались, казалось, прямо от земли. Шпунтик, оставив претензии и вопросы на потом, рысью устремился вперед, шумно затормозил у корней, пошуршал и затих.
— Хоть кому-то хорошо, — пробормотал Чижиков.
— Дядя Костя…
Из-под куста послышались характерные звуки: Шпунтик старательно зарывал в землю содеянное. Котя взглянул на Нику. Ему совершенно не хотелось с нею говорить. Ему вообще сейчас говорить не хотелось — все то, что произошло за последние несколько часов, было для него немного чересчур. Девочка-подросток вдруг превратилась в двадцатитрехлетнюю девицу, а безмятежный полет в Пекин — в сущий ужас. Еще Чижиков, на минутку один раз умер, а потом чудесным образом воскрес и увидел собственными глазами, как падает самолет, на котором он летел. А сейчас он сидит у неизвестного озера, и вокруг простирается природа без каких-либо признаков цивилизации.
Котя чувствовал себя совершенно опустошенным. И готовым в любую секунду взорваться.
— Дядя Костя…
Ника подошла к Чижикову и села рядом. Взяла за руку. Котю потряхивало.
— Спокойно, дядя Костя, спокойно. Это у вас выброс адреналина, паническая атака. Вот я вам сейчас пластырь…
— Какой, к чертям собачьим, пластырь! — взорвался Чижиков. — Да я чуть не сдох там, в этом белом кошмаре! Руки! А ну-ка убрала руки!
— Пластырь вам поможет, — продолжала увещевать Ника, пытаясь налепить на запястье какую-то полоску. — Вы сразу успокоитесь.
— Сейчас же! — Котя вырвал руку и посмотрел на Нику бешеными глазами. — Замри. Прекрати делать то, что делаешь. Сейчас же!
Чижиков вскочил и почувствовал, что ноги его не держат. Ватные были ноги, стояли плохо.
Из кустов с деликатным выражением на морде выдвинулся Шпунтик и, выгнув хвост, приблизился заинтересованно.
— Что. Там. Только что. Произошло? — чеканя слова, спросил Чижиков, ткнув дрожащим пальцем в сторону озера.
— Что. Это. Было?
— Это? Ах это! — Ника тоже встала на ноги, одернула юбку — Это был вторичный фантомный след. Побочный эффект максимально возможного приближения.
Котя развернулся к ней и с полминуты внимательно смотрел девушке в глаза. Ника взгляда не отводила.
— Вот ты послушай себя, — выдохнул Чижиков. — Послушай, что ты несешь? Какой вторичный, как его… фантомный след? Ну какой, когда я сам видел горящий самолет? А?! Когда наш самолет только что навернулся в это дурацкое озеро, а мы тут стоим на берегу без единой царапины, как будто так и надо?!
— Ну, — Ника замялась. — Это сложно объяснить в нескольких словах. Да я и не сильна в специальной терминологии.
— В терминологии она не сильна! — расхохотался Чижиков. — Нет, ты слышал, кот? Слышал?
Шпунтик укоризненно посмотрел на Нику, потом уселся на траву и стал вылизывать левую лапу.
— Если в двух словах, — продолжала Ника, чуть пожав плечами, — то мы переместились.
— Да уж переместились! — Чижиков навис над ней. — Рас скажи это тем, кто летел с нами в самолете.
— Ну, дядя Костя…
— Да что ты заладила: дядя Костя, дядя Костя! Я не твой дядя, когда до тебя дойдет? Я знать тебя не хочу! Все! Прямо сейчас я вызываю такси, пожарных, милицию, прокуратуру! Где спасатели, в конце концов?! — Чижиков рванул из кармана мобильник, включил, и тут Ника наконец изловчилась и приклеила ему на запястье полоску пластыря. Крепко прижала.
