Владислав Жеребьёв - Я – обычный
– Как же так, – взвилась единственная дама в нашей компании. – Это же воровство.
Тяжело вздохнув, я внимательно посмотрел на ведущего делопроизводителя.
– Галина, поверьте мне, бывшие владельцы всех тех вещей, которые возможно станут нам жизненно необходимы, не будут возражать, меньше в силу солидарности, а больше ввиду того, что их, наверное, и в живых нет, а если и есть, то бродят вот в таком состоянии по улице, – палец мой уперся в экран телевизора, где кто-то из неугомонных операторов транслировал картинку происходящего на улице, – если это состояние вообще за жизнь считать можно.
– Вы думаете? – ахнула та.
– Посмотрите на ситуацию здраво, – печально улыбнулся я. – Все, о чем идет речь, думаю, можно легко наблюдать из окна, ну или сходить на пожарную лестницу, чего бы я лично не рекомендовал. Ладно, совещание чрезвычайного штаба закончено. Всем приступить к своим обязанностям.
Выйдя из конференц-зала, все принялись судорожно тискать кнопки своих мобильных телефонов, силясь дозвониться до родных и близких, что, впрочем, предпринял и я.
Сеть висит, заключил я после десятой тщетной попытки дозвониться до родных и с разочарованием бросил мобильник на стол. Чертова сотовая связь постоянно подбрасывала милые сюрпризы, особенно любя этим заниматься в канун больших праздников, когда подавляющее большинство россиян вспоминало, что у них есть мамы, папы, братья и сестры, и хорошо бы поздравить их, хотя бы издалека. Самый простой и самый дешевый способ поздравления это звонок с сотового. Другим раньше было общение, интересным, захватывающим. Строчки, ложащиеся на чистый лист бумаги, несли в себе теплоту чувств, эмоций, доверия и любви, и, в конце концов, решивший поделиться новостями или поздравить с днем рождения способен был хотя бы писать. Что теперь? Привет, как дела? Да убил бы за эту фразу, настолько едкую и противоестественную, что оторопь берет. Пакость, а не фраза, да и вообще, если человек говорит, что дела у него идут хорошо, это означает что, скорее всего, ты сам не входишь в круг его доверенных слушателей.
Мысли, вертевшиеся в голове, требовали материального воплощения, и прежде всего я решил составить краткий план действий. Взяв чистый лист бумаги и шариковую ручку, я, высунув от старания кончик языка, вывел печатными буквами «План» и призадумался.
Первое, что следовало сделать, это действительно обозначиться, а то, не дай бог, пройдет вертушка над головой и не заметит. Краска, слава богу, имелась, да и доступ на крышу присутствовал, а вот с простынями была напряженка. Ну не было в офисе постельного белья, хоть в лепешку расшибись. Прикинув площадь крыши и количество краски, я решил, что этого более чем достаточно, так что мысли о сигналах в окнах решил оставить на потом. Следовало бы, конечно, не отключать свет в холле, и тогда среди ночи наш небоскреб было бы просто невозможно не заметить, но этот вариант имел и свои минусы. Для света требовалось электричество, а оно, очень вероятно, могло попросту исчезнуть. Обслуживать станции и генераторы было уже некому, и малейшая поломка или авария грозили погрузить нас во мрак. Была еще крохотная надежда на генераторы самого здания, так сказать резервный контур, который мог запуститься после исчезновения напряжения в сети и худо-бедно давать тепло и свет, но на сколько их хватит, одному Богу известно. Кстати, в Бога я не верил. Не верил раньше, не уверовал и сейчас. Все, что происходило на улицах в данный момент, попросту кричало о том, что тот большой парень, который присматривает за всем, если уж и существует, то куда-то отошел.
– Написать на крыше послание для спасателей, – вывел я первый пункт.
Безумно хотелось верить, что вот-вот мы услышим шум вертолетного винта и на крышу опустится большая оранжевая птица с розой ветров на борту. Но будучи реалистом, я вообще не верил, что нас хватятся и будут искать служащих вроде нас. Кто мы? Офисные крысы, паразиты на теле человечества, не способные творить и производить. Мы не врачи, не ученые, не ремесленники, чтобы вытаскивать нас в первую очередь. Если и доберутся до нас, то сильно погодя, и потому следует распределить припасы, растянув их на как можно больший период времени. Количество еды, заявленное раньше, хоть и впечатлило поначалу, но, прикинув все за и против, я решил, что надолго их вряд ли хватит. Дня два, может три, неделя, если питаться абсолютно скудно. А резать рацион по минимуму – это признавать, что спасать нас не торопятся. Что потом? Паника? Паники мне не надо.
За Леху я был спокоен. Веснушчатый юрист хоть и производил впечатление взбалмошного недотепы, но был матерым профессионалом своего дела и старался придерживаться упорядоченности и рамок закона во всем, как в работе, так и в жизни. От такого паники не дождешься, разве что шутки дурацкой. Галина, вот ее я абсолютно не знаю. Что, если она асоциальный психопат или еще что похуже? Не получится этого понять, пока ситуация не схватит за горло и не примется выбивать из тебя весь дух, а это случится, и случится гораздо быстрее, чем все ожидают. Что наш уважаемый логист? Вот это самое слабое звено. Петр Семенович насквозь гражданский и мирный человек, такому бы подошли садовые грабли и шезлонг под яблоней на шести сотках где-нибудь в области, а не сидячая работа в душном кабинете. Надеяться на него, пожалуй, не стоит, но и мешать он вряд ли будет, кишка тонка. Марк, пожилой охранник и отставной военный, каких бесчисленное множество протирают штаны в огромном количестве расплодившихся за последнее время ЧОПов. Не приспособлены они к гражданской жизни, потому и тянутся опять к форме, к минимальной зоне ответственности и режиму, а только охрана это дать и может. К гражданской жизни они не приспособлены, а вот к военной? За окном же настоящая бойня, даром что только пули не свистят, а в остальном война войной. Характер у нее, конечно, массовый, и враг к тому же может быть самым неожиданным, но от этого ситуация не меняется.
Улыбнувшись про себя, я опять взял в руку шариковую ручку и вывел еще два пункта:
– Распределить еду;
– поинтересоваться у Марка его армейским прошлым.
Отлично. Начало положено, впрочем, и организационных вопросов прибавилось. В первую очередь медикаменты. Имеющаяся на посту охраны аптечка, скорее всего, забита под завязку, так что с бинтами и таблетками от головы проблем возникнуть не должно. Надо выяснить, нет ли у кого аллергий, серьезных проблем с сердцем и прочими внутренними органами, или, не дай бог, диабета. Если таковые найдутся, придется поскрипеть мозгами. Вторым вопросом опять же были продукты. Выходить в магазин было решительно нельзя, даже не из-за лени спускаться по бесчисленным ступенькам пожарной лестницы, с риском нарваться на толстяка-сумасшедшего, а в силу здравого смысла. Подойдя к окну кабинета, я распахнул створки и взглянул вниз, туда, где среди брошенных и горящих машин сновали туда-сюда чумные граждане, в поисках кого бы погрызть или что там им еще было надо. Расстояние от центрального входа до ближайшего магазина было метров сто вдоль по улице. Даже если предположить, что кто-то из нас умудрится без потерь спуститься, пробравшись через все возможные препятствия, как-то: агрессивные бывшие граждане или, скажем, закрытые двери, пусть он даже сможет пробежать по улице и незамеченным проникнуть в магазин. Все, хватит, уже утопия. Перед зданием человек тридцать бешеных, не исключено даже, что кто-то из нашей конторы и вместе с ним мы вчера вечером сидели в баре и горланили песни. Посмотреть бы на их лица поближе, может и вправду кого из знакомых найду. Жаль, оптики с собой нет.
Задач на первое время было предостаточно, и, отложив ручку сторону, я взял лист и, аккуратно сложив, убрал в нагрудный карман рубашки. Телефон на столе вдруг завибрировал, подскочив на месте, и пополз в мою сторону.
– Звонок! – Я радостно схватил трубку и, не посмотрев имени абонента, нажал на зеленую клавишу. – Але, але, кто это?
– Это отец, сынок, – раздался взволнованный голос моего родителя. – Ты где? С тобой все нормально?
– Лучше не бывает, – хохотнул я. – Сижу в офисе на самой верхотуре. Ты-то сам как, где мама? Я до вас дозвониться не могу.
– С дачи не вылезаем, – поделился родитель, – но ужасов по телевизору уже насмотрелись. У вас там действительно все так, как показывают?
– Хуже, – я сморщился от прогремевшего за окном взрыва. Похоже, рванул бензобак какой-то из брошенных машин. – Да пес со мной, как там у вас дела?
– На удивление все спокойно, – хмыкнул папа на том конце линии, – ты же знаешь, от нас до ближайшего магазина двадцать верст, так что сидим за высоким забором как у Христа за пазухой, воздухом дышим да запасы уничтожаем. Лена хотела в магазин съездить, но я запретил категорически. Сказал, мол, Костику позвоню, узнаю, что к чему, и тогда поездку будем планировать.
