Алексей Калугин - Ржавчина
– Мне так показалось.
– Что именно?
– Что ты изменил маршрут из-за Камнееда.
– Мы идем так, как и должны были идти. И Камнеед здесь совершенно ни при чем.
– А если бы он на нас напал?
– Камнеед?
– Да.
– Сомневаюсь.
– Почему?
– Зачем мы ему?
– Ну-у… Бывают же случаи.
– Для того чтобы механоид атаковал тебя, нужно его спровоцировать.
– Как?
– Выстрелить в него. Или бросить камень. Вторгнуться на территорию, которую он считает своей. Тут, в Зоне, есть один парень, который серьезно занимается изучением поведения механоидов. Так вот он утверждает, что для них свойственно поведение стайных животных. Внутри их групп царит строгая иерархия, подчинение младшего старшему. И они четко определяют территорию, которую считают своей и на которую не допускают чужаков. Настолько четко, что ты можешь пройти вблизи группы механоидов, даже не потревожив их, а сделаешь шаг в сторону – и они все разом кинутся на тебя.
– И что тогда?
– Не знаю. Не пробовал.
– А они быстро двигаются? В смысле, убежать, если что, от них можно?
– Если повезет. Механоиды не так просты, как пишут о них в прессе. Да, я кое-что читал, и, скажу тебе, это все чушь оголтелая. Это вовсе не хладнокровные убийцы, стремящиеся изничтожить все живое. Но при этом и не братья по разуму, с которыми только нужно найти общий язык. Механоиды сложны и непредсказуемы. И они постоянно меняются. Как и всё в Зоне. Порой настолько, что, глядя на них, и не поймешь, кем они были прежде. Камнееды когда-то были полуавтоматическими машинами, используемыми для дорожных работ. Видел, наверное, по улицам эдакие неповоротливые дуры ползают, в желтый цвет выкрашенные и с сигнальными огнями по бортам. Теперь же это быстрый и ловкий хищник. Наделенный если и не разумом, то уникальным программным обеспечением, позволяющим ему вести себя почти как живое существо.
Они вышли к тому, что прежде было улицей, до того, как дома по обе ее стороны рухнули.
– Тут мы, похоже, надолго застрянем, – серьезно наморщив лоб, с видом знатока изрек Василий.
Еще бы! Он уже скоро как сутки в Зоне. Много чего узнал и немало уже повидал.
Сталкер усмехнулся, взял чуть левее и неожиданно исчез. Как будто сквозь землю провалился.
– Григ!.. – растерянно позвал Василий.
– Сюда, – услышал он в ответ. И еще ворчливое: – Не теряйся…
Шагнув туда, откуда звучал голос, Василий увидел проход, пробитый в кажущемся неприступным завале. Ширина прохода была около двух метров, и, честно говоря, безопасность его внушала серьезные опасения. Тот, кто сделал этот проход, явно не заботился об укреплении стен. Казалось, зацепи случайно торчащую арматуру, и вся многотонная конструкция закачается, придет в движение, начнет осыпаться и в конечном итоге непременно рухнет, погребет под собой нарушителя шаткого равновесия. Но, поскольку сталкер бодро вышагивал впереди, Василию ничего иного не оставалось, как только следовать за ним.
Примерно на полпути Григ обернулся – Василий молчал, и это казалось сталкеру подозрительным. Выражение лица парня было будто у пациента, отстоявшего длинную очередь в стоматологический кабинет и в последний момент задумавшегося, а так ли уж сильно болит у него зуб?
– Скоро к железнодорожному полотну выйдем – там легче будет, – сказал Григ, чтобы подбодрить парня.
– Легче? – эхом отозвался Василий. – А куда мы вообще идем?
– А тебе не все равно? – мрачно буркнул в ответ сталкер.
А про себя Григ подумал, что с парнем все же следует держать дистанцию. Он вроде как спокойный. И с головой у него как будто все в порядке – понимает, что бежать здесь некуда. Но все ж таки он ему не друг, не приятель и уж никак не родственник. И ни о каких взаимных симпатиях и привязанностях между ними даже и речи быть не может. У них не было и не могло быть никаких общих интересов. Он отведет парня, куда следует, и после они никогда друг друга не увидят. Да, так и будет. Это всего лишь работа. Очередная. За которую он уже получил аванс.
Василий не мог не заметить резкой перемены в настроении Грига. Вот только он не знал, что послужило тому причиной.
– Ну, вообще-то, нет, – начал он нараспев, слегка помахивая в такт шагам расслабленной кистью правой руки. – Я шел своей дорогой. Вдруг откуда ни возьмись являешься ты и прям как Терминатор заявляешь: «Идем со мной, если хочешь жить!..»
– А ты хочешь? – перебил, не дослушав, сталкер.
– Конечно.
– Ну, тогда помалкивай.
Василий понял, что сейчас ему и в самом деле лучше помолчать. Григ был откровенно не в духе. Кроме того, что изменится, если он сейчас назовет конечный пункт их пути?..
Если не знаешь, что сказать, лучше молчи. Это не Григ придумал. Так записано в «Книге Постоянств» Великого Императора Ху.
Глава 2
Наверное, нет такого человека, кто в детстве не любил бы гулять по шпалам. Блестящие на солнце рельсы убегают вперед, сходятся в одну точку и, как стрела, ложатся на изогнутую луком дугу горизонта. И кажется, что, как только эта стрела сорвется, ты полетишь вместе с ней. В даль. В бесконечность. Туда, где две параллельные линии непременно пересекаются, а значит, и все прочее совсем не так, как здесь. Подброшенный вверх камень не падает на землю. В чайнике одна половина воды кипит, а другая – обращается при этом в лед. Черепахе даже не приходит в голову состязаться в беге с Ахиллесом. И страшно даже подумать, что происходит с кошкой Шредингера. Приглушенный смолистый запах креозота щекочет ноздри, и кажется, что этот чудесный летний день никогда не кончится. И единственный вопрос, который в такие минуты не дает покоя молодым умам, – почему шпалы все время кладут так, что по ним невозможно идти полным шагом? Приходится либо семенить, либо прыгать через одну. И то и другое сбивает с ритма, просто необходимого для полного погружения в мир, лежащий за пределами привычного бытия.
Василий помнил, как в детстве в ответ на его вопрос о совершенно неприемлемом расположении шпал кто-то из взрослых сказал, что так сделано специально, чтобы люди не гуляли по железнодорожным путям. Тогда этот ответ показался Васильку невообразимо глупым. Но поскольку он был вежливым мальчиком, то ничего не стал говорить взрослому, похоже, считавшему себя невообразимо умным. Однако вопрос, засевший в голове как заноза, начинал свербеть всякий раз, когда Василий ступал на железнодорожные пути.
– Почему шпалы кладут так, что по ним неудобно ходить? – спросил он у шагавшего впереди сталкера.
– Мне удобно, – не оборачиваясь, глухо буркнул в ответ Григ.
– А почему рельсов нет?
– Механоиды растащили.
Что-то было не так со сталкером. Настроение у него явно упало, а характер резко испортился. Сразу после того, как Василий спросил его, куда они направляются. Казалось бы, вполне законный вопрос. Однако ж отреагировал на него сталкер странно. Можно даже сказать – неадекватно. Так, по крайней мере, казалось Василию. Его так и подмывало снова задать тот же самый вопрос. Но скрепя сердце Василий держал рот на замке. Набрал код, запер и забыл нужное сочетание цифр. Григ был ему другом. Так, по крайней мере, хотелось думать самому Василию. А еще ему хотелось, чтобы эта иллюзия, похожая на зыбкий предутренний туман, как можно дольше не рассеивалась. Пусть Григ не говорит, куда они идут. Главное, что куда-то они все же направляются. Конечно, было бы интересно знать, куда и зачем? Но, если сейчас сталкер не хочет об этом говорить, торопиться не надо. Всему свое время… Всему свое время… Главное, что они идут вместе. Вместе идти хорошо. Вместе идти весело… Хотя, честно говоря… Какое уж тут веселье.
По обеим сторонам от железной дороги пейзаж напоминал поле брани. Или скорее зону тотального уничтожения всего и вся. Гернику в исполнении Пикассо. Дома лежали в футуристических развалинах, сквозь которые упорно лезла к небу зеленая поросль.
Чернобыльская АЭС рванула в очередной раз в две тысячи двенадцатом. Тогда же образовались четыре новые Зоны, в том числе Московская. Сейчас две тысячи двадцатый. Значит, с тех пор как началась вся эта круговерть, прошло около восьми лет. Почти восемь лет назад, как основная масса людей покинула некогда один из самых густонаселенных мегаполисов. Теперь люди, что изредка наведываются сюда, чувствуют себя как на другой планете. А постоянно живущие в Зоне сталкеры создают какую-то свою протоцивилизацию, существующую бок о бок с кажущимися адскими порождениями механоидами. Вялые, спорадические попытки тех, кто живет за кордоном, взять ситуацию в Зоне под контроль, все как одна заканчиваются ничем. Во что превратятся эти быстро дичающие земли, если люди не вернутся сюда еще лет десять? Или двадцать?.. Кто дерзнет высказать предположение на сей счет? Любые догадки будут на уровне банальных спекуляций, поскольку никто сейчас не знает, какие процессы протекают в Зоне и что или кто ими управляет?
