Сергей Зайцев - Неучтенный фактор
Еще один взрыв ложиться едва ли не в пяти метрах от нас. Вжимаюсь лицевым щитком шлема в гальку и мечтаю срочно превратиться в песчаную змею, чтобы закопаться по самые уши. Но взрывов больше нет. Поднимаю голову – крики, вопли, строй врагов сломан. Все несутся – кто куда. И среди всего этого хаоса мелькает чья-то темная фигура. Больше ни хрена разглядеть не могу. Да, вот когда начинаешь оценивать преимущества инфракрасного излучения, приказавшего долго жить вместе со сдохшим лоцманом. Озадаченно смотрю на Сыча, он – на меня, потом, не сговариваясь, срываемся с места и бросаемся в рукопашную…
Бледное лицо Малкиса отсвечивало синюшным оттенком, лоб блестел от капелек холодного пота. Он чувствовал большое желание сбегать в туалет, но боялся оторваться от панели управления. Проблема заключалась не только в том, что бортовой компьютер вдруг выкинул фортель и отказался выводить курсанта из программы. Малкис включил для Оноби нейросимулятор пятнадцатого поколения. Ради эксперимента. Делать этого оператор права не имел, но надеялся, что ничего страшного не случится, да и не узнает начальство, а теперь вот… теперь из-за необдуманного приказа трусливо сбежавшего капитана все прахом пошло, что-то в системе разладилось. И если с этим Юдгаром что-нибудь случится, то с него три шкуры сдерут, и не поможет ему его орденоносный дядюшка… И что теперь делать, он ума не мог приложить. Просить помощи у специалистов форпоста по программному обеспечению он не решался. Может все-таки как-нибудь обойдется?
Он снова облизнул пересохшие губы. А если не обойдется?
Не обошлось. На лоцман пришел сигнал от начальника службы безопасности Каттнера:
– Малкис, что у тебя там? Бортовой ИскИн заявляет, что он перегружен из-за контакта с природным интеллектом. Что за чертовщина? Что за программу ты запустил?
Несколько секунд Малкис сидел, тяжело отдуваясь, и пытаясь придумать подходящее объяснение, в котором он не фигурировал бы главным виновником, но ничего путного в голову не приходило. Пауза затягивалась, поэтому пришлось сказать, как есть.
– У меня курсант в нейросимуляторе…
– Ну так отключи его! – оборвал его Каттнер, не дослушав. – С причальных колодцев поступает сигнал, что ИскИн задерживает работу технического обслуживания крейсеров. На ремонтных доках тоже мелкие неполадки. В конце концов, такого быть не может, чтобы мощный ИскИн был не в состоянии справиться с единственной учебной программой.
– Я уже пытался ее отключить, – Малкис едва не плакал. – ИскИн утверждает, что программа не может быть отключена!
– Что это за программа, черт бы тебя побрал?
– Новый нейросимулятор, его прислали два дня назад.
– Наши программисты с ней ознакомлены? Они дали по ней заключение?
– Нет, я не успел…
– Так какого же черта ты тогда ее включил?
– Но, я же не знал…
– Малкис, у тебя будут неприятности, очень крупные неприятности. Лейтенант, моли Бога, чтобы все поскорее закончилось. Если в этот самый момент «волки» решат устроить вылазку, а мы из-за твоих фокусов не сможем выпустить со стартовых колодцев ни одного звена… то отправишься ты под трибунал. Это самое малое, что я могу тебе обещать.
– Но я ничего не могу сделать, я уже все перепробовал!
– Сделаем. Не дрейфь, – в разговор по лоцману вклинился Шойи, кардониец, видимо, проблема разрослась как раз до уровня главного программиста форпоста, раз ему пришлось вмешаться. Оператор сразу почувствовал облегчение. Ну, если сам Шойи взялся за дело, то лично он, Малкис, уже больше ни за что не отвечает. И слава Богу.
Она выскочила на меня прямо из-за кустов, и я едва не выпустил в нее остаток обоймы, но Вампир с ее феноменальной реакцией успела перехватить мою руку с иглометом. В бледном отсвете луны на нагрудных пластинах доспехов влажно блеснули пятна крови – чужой, естественно, кровь была даже на опущенном забрале шлема. Прошлась по противнику как мясорубка.
Интересно, у нас с Сычом нанокомпы отказали, а как с этим делом у нее?
– Молодец, Вампир, – я хлопаю ее по плечу, звук получается убийственный, точно молотком по стальному листу. Вампир смотрит на меня сверху вниз, я не вижу ее глаз, но взгляд чувствую, неживой он какой-то, как у киборга. Я, конечно, не ментат, но близок к этому.
– Планы не изменились? – говорит, точно камешки бросает – четко, размеренно и монотонно. – Отступаем или пробуем проникнуть в лабораторию?
Я зло скалюсь в ответ:
– Слишком большие потери, чтобы отступать. Предлагаю подняться по стене, захватить одну из башен и оттуда по лифту или лифтовому колодцу спуститься до нижних этажей лаборатории.
– Дело. Другого пути я тоже не вижу.
– Приготовься! – Шойи пересылает сообщение, и Малкису становится не по себе. – Сейчас я его буду убивать. Как только программа сработает, быстро отключай симулятор, иначе у него мозги и в самом деле сгорят.
Малкис подгоняет к себе виртуальную клавиатуру, заносит палец над клавишами, напрягаясь в ожидании. Секунда, две, три…пять… на экране три фигуры, ловко лавируя среди зарослей, пробираются к монолитной стене башни, что виднеется чуть впереди. До нее уже остается не больше пяти метров, когда Оноби делает резкий скачок вправо, почему-то уходя с тропы. И тут же вздымается столб пламени – вспышка, безмолвная и ослепительно-страшная, как огненный смерч.
– Давай!
Малкис одним движением пальца обесточивает симулятор, срывается с кресла и несется к кабинке. Распахивает дверь, врывается, срывает нейрошлем с курсанта. Датчики отваливаются сами, худощавый узкоплечий парень, бледный, с посиневшими губами, лежит в ложе, его грудь едва поднимается в неровном дыхании, волосы на голове слиплись от пота.
Ну, слава Богу! Жив!
Малкис хлопает парня по щекам – никакой реакции.
– Эй, Юдгар… Юдгар Оноби… черт! Да очнись же!
Ночная темнота вокруг громоздилась неясными силуэтами кустов и деревьев, и все это мелькало с бешеной скоростью, когда мы втроем сломя голову неслись к одной из башен. Я знал, что меня сейчас убьют – чувство было острым и отчетливым. Проклятье! Я не хотел подыхать. Но я знал цену собственной интуиции. Охотились на меня, именно на меня, а не на Вампира или Сыча.
Я пытался высмотреть опасность, но так и не смог понять, откуда она исходит.
До башни оставалось-то всего несколько ярдов, когда впереди, всего в паре шагов рванул взрыв. Я успел лишь заметить ослепительно яркую вспышку, грохота не было, был только удар, и этот удар обрушился на меня с такой силой, что чернота, накатившая на сознание, показалась благодатным спасением от боли. Но сквозь эту темноту кто-то принялся меня трясти и шлепать по щекам. Сквозь муть перед глазами с трудом различаю какого-то урода, похожего на пугало. Враг? Тело действует автоматически, руки взлетаю к горлу противника. Стискивают его железной хваткой. Но тут налетают другие, отрывают от несостоявшейся жертвы, с силой выкручивают руки, едва не ломая, и оттаскивают прочь.
И только пару минут спустя я вдруг начинаю соображать, что зовут меня Юдгар Оноби, и что человек, которого я чуть не придушил – лейтенант Малкис. Вот тогда-то мне и становится по-настоящему хреново.
Глава 2
Коридор станции после нейросимулятора казался нереальным, точно прописанный каким-то недоучкой в скверном графическом редакторе. Серовато-коричневые пластиковые стены, монотонно-зеленое покрытие пола – мягкое и звукоизолирующее. Настенные световые панели излучали приглушенный, рассеянный свет, не отбрасывавший теней – насколько Юдгар знал, светились флуоресцентные бактерии с Каннаира, способные существовать даже в полном вакууме. Почти все современные корабли были оснащены именно такими источниками света. Они не ломались, почти не требовали ухода, кроме того бактерии еще и размножались. Раз в месяц их подкармливали специальным химическим реактивом, а раз в две недели отсасывали излишки и заправляли в новые световые панели. Или уничтожали в утилизаторе. Одним словом – сплошные преимущества…
Что-то он не о том думает. Сдались ему эти бактерии…
Голова немного кружилась, а взгляд никак не хотел фокусироваться на отдельных предметах, мало этого, любая встречная фигура заставляла внутренне содрогаться. Юдгару все еще казалось, что идет он не по станции, а по коридорам злополучной лаборатории, в которую ему так и не удалось прорваться. И он, без своего верного скафандра и силового экзоскелета, представляет легкую добычу для врага. Стоит им опознать в нем чужака, и его тут же пристрелят. Ему стоило огромного труда сдерживать собственное сознание в рамках разумного и переключать его на окружающую реальность. Проклятье, да что с ним творится? За четыре года учебы в курсантском корпусе он провел не меньше двух тысяч часов летной практики в нейросимуляторе. Даже «умирать» приходилось несколько раз, но еще ни разу он не чувствовал себя так скверно… Сейчас бы отлежаться, прийти в себя как следует… Так нет же, начальство вызывает.
