Василий Головачев - Укрощение зверя
Девочки из класса относились к нему снисходительно, потому что он не ругался, как другие мальчики, не пил пиво, не курил, не участвовал в общих вечеринках и тусовках, не ходил по дискотекам, зато безропотно помогал всем, кто об этом попросит. В том числе охотно откликался на просьбы девчонок, за что получил от ребят кличку Данила-Угодник. Однако он на это не обижался, а дав однажды укорот заводиле класса Шурику Фрумкину, забияке и драчуну, заслужил уважение и у мужской половины школы. Его подначивали, но до определенного момента, зная, что Угодник может легко одолеть любого.
Была у Данилы и девочка. Вернее, он был тайно влюблен в Марусю Линецкую, красавицу с длинными льняными волосами, волоокую и пухлогубую. Но добиваться ее расположения не стал, побаивался, и не столько злых языков, сколько того, что она отвергнет его, как уже отвергла неуклюжие попытки ухаживания со стороны более смелых парней. А так – дружил, как и с другими девчонками, помогал решать задачи по математике, иногда танцевал с ней на школьных вечерах… катался на лыжах, возил на лодке по озеру вместе с другими… и мечтал по ночам о встречах один на один, видел в красочных снах…
Во вторник пятнадцатого февраля он вернулся из школы раньше родственников, быстро пообедал: щи, овсяная каша с мясом, молоко, – и подсел было к компьютеру. Но пошастать по Сети ему не дали. В доме вдруг объявились незваные гости.
Данила учуял их «спиной», прислушался к своим ощущениям и вышел из комнаты в горницу.
Дверь в сени была открыта, пропуская ток холодного воздуха, и оттуда на него смотрели двое: горбившийся старик в монашеском одеянии, седобородый, с неприятным немигающим взглядом тусклых желтоватых глаз, и молодой парень в блестящей куртке со множеством молний, в джинсах и ботинках с пряжками в виде пауков. На голове у него была приплюснутая шапка с меховым отворотом. Глаза у парня бегали по сторонам, водянисто-серые, злые, холодные, и весь его облик был неприятен и порождал ощущение скрытой опасности, будто он держал за пазухой змею.
– Вам кого? – удивленно спросил Данила.
– Ты будешь Данила Ломов? – спросил молодой, раздвигая бледные губы в кривой улыбке.
– Да, я. А вы кто?
– Тебя-то нам и надо. Говорят, ты иконы пишешь? Покажь свое искуйство.
– Зачем? – не понял Данила.
Гости переглянулись, вошли в горницу, не сняв обуви.
– Может, мы купим парочку.
– Я не продаю…
– Нам продашь.
Данила сдвинул брови.
– Не продам!
– А ты повежливее, повежливее, молодой человек, – с укоризной прогудел старик, погладив бороду; Данила заметил, что один ноготь на его руке был черным, а на пальце красовался перстень в форме змеи с большой головой. – Чай к тебе не простые гости пожаловали. Мы тебя в бараний рог скрутим, ежели понадобится.
Данила почувствовал странный удар по голове – изнутри, будто там взорвалась газовая граната, но сознания не потерял, автоматически переходя в состояние резонансной готовности к бою, как учил его Нестор Будимирович.
– Уходите! Я вас не звал!
Молодой верзила в дурацкой шапке-кепке бросил на старца глумливо-вызывающий взгляд.
– Хамит богомаз! Придется укорот дать. Не возражаешь, святый отче?
– Делай дело, – буркнул старик, озираясь. – Надо будет посмотреть, что он успел намастерить.
– Отрок подраться хочет, дадим ему шанс?
– Уходите! – повторил Данила, сжав кулаки.
– Щенок! – нехорошо улыбнулся незнакомец в кепке. – Знал бы, с кем имеешь дело!
– Кончай ваньку валять, Ефим! – недовольно сказал горбун в рясе. – Торопиться надо, неладное чую.
– Я только дам ему урок, – сказал парень и прыгнул к Даниле, намереваясь ударить его в голову.
Но удар цели не достиг. Художника в этом месте уже не было. Он оказался в метре слева и мог бы ответить, но не стал этого делать. Проговорил глухо:
– Вы не имеете права…
Спутник монаха снова бросился вперед, размахивая длинными руками с растопыренными пальцами, но снова промахнулся. Отскочил, растерянный, разозленный и недоумевающий.
– Ах ты, курва сопливая!
Данила вовремя заметил движение руки противника, метнулся вправо-влево, «качая маятник», и сорвавшаяся с перстня парня молния миновала его, разнесла стеклянный графин на столе.
Данила замер, глядя то на осколки стекла, то на верзилу в кепке.
Тот ощерился, снова выбросил вперед кулак со змеиным перстнем, и хотя Данила ждал этого – на уровне подсознания, все же с великим трудом увернулся от новой фиолетово-зеленой молнии, вонзившейся в стену рядом с висевшими на ней фотографиями. Однако она пролетела так близко от головы, что щека, ухо и часть шеи Данилы онемели. Пахнуло жутким холодом.
– Вот же прыткий иконописец попался! – Парень в кепке выругался. – Придется мочить по-серьезному.
Монах, разглядывавший висевшую на противоположной стене горницы, между окнами, небольшую икону с изображением богини Макоши – творение рук Данилы, оглянулся.
– Обойдись без шума, Ефим. Нам он ни к чему.
– Щас я его уложу!
Молодой спутник монаха вытащил из-под полы куртки крест в форме недокрученной свастики, поднял перед собой.
– Ну что, щенок, ты и с этим справишься? Именем Того, Кто Придет…
Договорить он не успел.
Словно темная молния прянула из сеней в горницу, и владелец креста и кепки отлетел к стене, отброшенный страшным ударом, буквально влип в стену, роняя крест, сполз на пол.
В середине комнаты протаял силуэт человека, тут же «размазался» от скорости, превращаясь в струю движения, устремившуюся к монаху. Но тот, к удивлению Данилы, оказался еще быстрее и, точно так же «размазавшись» в прыжке-полете, переместился к двери, собираясь исчезнуть в сенях. И наткнулся на еще одного гостя, не уступающего ему во владении магической динамикой легкоступа.
Удара Данила не заметил.
Тем не менее старика-монаха вдруг унесло назад, как воздушный шарик, он упал, врезался головой в ножку стола и затих.
Силуэты гостей «отвердели», перестали зыбиться и плыть, приобрели плотность и цвет.
На юношу смотрели двое: Нестор Будимирович, учитель по рукопашному бою, и пожилой, невысокого роста мужчина, в котором Ломов-младший узнал Георгия, человека, приходившего к нему год назад вместе со своим другом, которого он называл коротко: владыко. Именно они и дали молодому парню ключ к древним эзотерическим знаниям, поведали истинную историю русского и славянского Рода и предложили вырезать на дощечках так называемую руну Света, символ славного бога Светича, одного из Ликов Белобога.
– Здрав будь, Данило, – прогудел Нестор Будимирович, кряжистый, медлительный с виду, с тяжелым, в складках и буграх лицом, но с умными, живыми и добрыми глазами.
– Привет, – отозвался Данила сдавленным голосом, покраснел, откашлялся. – И вы здравы будьте.
Георгий подошел к монаху, снял у него с шеи цепь с крестом, подобрал валявшийся на полу крест парня в кепке, нагнулся над ним, тут же выпрямился. Встретил взгляд Нестора Будимировича.
– Вызывай своих орлов, Нестор, их надо увезти.
– Вы… их… – начал Данила, бледнея.
– Они еще живы, – сказал Георгий спокойно. – Не говори никому, что к тебе заходили хха. И не переживай особенно. Это нелюди, убийцы, лишенные душ.
– Хха?
– Служители Храма Морока. Они получили задание – убивать всех молодых иконописцев и художников вроде тебя.
– Зачем?!
Георгий усмехнулся.
– Холуи Морока забеспокоились, что владычеству их Господина придет конец, и приняли превентивные меры.
– Но я же ничего…
– Ты вяжешь Руну Света, которая способна объединить все светлые силы и возродит Светича, врага Морока.
– Возродит? Разве он… умер? Боги же не умирают…
Нестор Будимирович закончил говорить с кем-то по мобильному телефону, вмешался в разговор:
– Наши боги не умерли, дружок, просто они тысячи лет назад отдали все свои силы для спасения Рода, растворились в нем, и, чтобы их собрать, возродить, нужны объединительные усилия. Ты как раз и можешь сыграть роль ключика этих усилий.
– Я не знал… вы мне об этом не говорили…
– Поговорим еще, не все сразу. – Нестор Будимирович прислушался к звукам улицы, стремительно вышел и вернулся с двумя мощными парнями, в которых Данила признал школьного сторожа Митю и врача из больницы, где работал дядька Василий.
Парни поздоровались, легко взвалили на плечи тела старика-монаха и его спутника, вышли. На улице заработал двигатель автомобиля, звук удалился, стало тихо.
– Ну, я тоже пойду, дела, – сказал учитель, похлопал Данилу по плечу. – Учись вычислять потоки внимания и вектор опасности, мальчик, слушай пространство. Вслед за этими упырями могут прийти и другие.
Нестор Будимирович ударил ладонью по подставленной ладони Георгия, скрылся за дверью.
Данила наконец расслабился, робко посмотрел на гостя.
