Роман Злотников - Время твари. Том 2
Караульные не спешили покидать трактир. Промозглый холод и хлесткие пощечины смешанного со снежной крупой ветра ждали их на улице. Черневшие на фоне звездного неба неподвижные и пугающие громадные силуэты Смрадокрылов на крышах домов ждали их…
Ли огляделся по сторонам и сообщил:
— Добрая выпивка в холодную пору согревает получше медвежьей шубы.
— Золотые слова! — согласился Зой, который, видимо, на время забыл, где они, собственно, находятся.
Они только теперь обратили внимание на то, что зал трактира выглядел так, словно здесь произошло побоище. Из шести укрепленных на стенах светильников горели только четыре, перевернутые столы беспомощно воздевали свои ножки к прокопченному потолку, одна из длинных лавок была сломана пополам, а весь пол усеян глиняными черепками, среди которых тут и там темнели лужи пролитого вина — словно пятна крови, а располагавшиеся над стойкой полки были пусты. Пуст был и опрокинутый набок бочонок в углу зала. Подойдя к нему, Зой шумно принюхался.
— Водка грушевая, — трагически молвил он. — Что за люди, а? Нет бы — зачерпнуть сколько потребно и уйти восвояси, так надо еще и бочонок свалить! Только о себе и думают, нет чтобы о своем же брате-воине побеспокоиться.
Ли, соглашаясь, укоризненно поцокал языком.
— И трактирщик — тоже хорош, — добавил Зой. — Наверное, как дверь в его тошниловку выломали, обиделся и наговорил ребятам чего-нибудь этакого… А должен был наливать и кланяться. Тогда его сарай целехонек остался б… Кстати, куда он подевался, трактирщик-то?
Ли развел руками. Оживившийся вдруг Зой сбегал по скрипучей лестнице на второй этаж трактира и очень скоро вернулся.
— Ни хрена! — объявил он, спускаясь. — Две комнатушки — и обе пустые. Одна, видно, для постояльцев… Хотя какому кретину придет в голову посещать этот дурацкий город? А во второй явно жил сам трактирщик. Только кто-то его пожитки догола выскреб. Слышь, друг! А ты чем столбом стоять — пошарил бы за стойкой. Может, там чего-то и есть… Может, там, — размечтался Зой, — стоит пара бочонков водки. И десяток связок кровяной колбаски лежит…
Ли, прислонив свое копье к стенке, заглянул за стойку — и обрадованно гукнул.
— Водка?! — закричал Зой. — Или колбаса?
Тучный караульный за шиворот выволок из-за стойки худенького паренька в легкой — уж точно не по сезону — одежке: коротких портках и тесной куртке с продранными на локтях рукавами. Парнишка, пинком вышвырнутый на середину зала, споткнулся об обломок скамьи и замер на месте, затравленно глядя по сторонам. Зой, громогласно выругав оплошность товарища, рванул к зиявшему проему двери, но остановился на полпути: найденыш и не думал бежать из трактира, его заметно трясло, и глаза метались за космами давно не стриженных волос, словно перепутанные птички в зарослях кустарника.
— Попался! — хищно выговорил Зой, вразвалку подходя к пареньку. — Значит, сын здешнего кровопийцы, да? Вместе с папашей в этом коровнике заправляешь, да? Это оттого, что ты вместе с родителем своим честных людей обманываешь, у тебя жир к костям не пристает! — грозно повысил он голос, пристально глядя на паренька. — Это жадность твоя несусветная по телу поганую желчь разливает, гложет тебя изнутри! Как зовут?! — гаркнул ратник прямо ему в лицо.
Тот обхватил себя за плечи — видимо, чтобы хоть немного унять дрожь. И выкрикнул звонким, как у ребенка, полным слез голосом:
— Ризик я, славные господа! Только я не хозяйский сын, славные господа! Прислуживаю я здесь. Ризик — мое имя, славные господа! Ежели не верите, спросите в городе у кого угодно!
— У кого ж нам спрашивать? — усмехнулся довольный произведенным эффектом Зой. — Половина города в леса окрестные сбежала, другая половина по норам своим затаилась — рыла на улицу не кажут. Не хотят, гады, воевать за его величество! И кто там теперь разберет: правду ты говоришь или врешь? Может, никакой ты не Ризик, трактирный слуга, а, скажем… Гаарген Людоед из Лесных Братьев? Или, того хуже, бунтовщик какой-нибудь. Сейчас время такое: бунтовщики и предатели прямо изо всех щелей лезут! Вон граф Каражский — когда нутро свое гнилое показал! А ведь тоже на верность его величеству присягал!.. Где твой хозяин?! — рявкнул снова Зой.
Трактирный слуга Ризик, втянув голову в плечи, залепетал что-то малоразборчивое. Из невнятной этой скороговорки караульные поняли (с некоторым, правда, трудом), что хозяин «Брюхатой Кобылы», Четырехпалый Им, добрейший, умнейший и вообще достойнейший человек, за день до прибытия в Агар королевского войска отправился к своему племяннику в ближнюю деревеньку, нагрузив телегу всем, что могло туда поместиться, а оставшееся имущество оставил на Ризика, строго-настрого наказав ему это имущество оберегать. И пообещал за службу аж шесть медяков, сообщив напоследок, что слухи об ужасных демонах, которых якобы ведет за собой его величество, — недостойная ушей умных людей трескотня. Шесть медяков, конечно, хорошие деньги, уверял ратников Ризик, но ежели бы он знал, с чем ему придется столкнуться, то побег бы в ту деревню впереди телеги трактирщика…
— Значит, — с вполне искренним сожалением вздохнул Зой, — не любит хозяин твой государя нашего, короля Гаэлона его величество Константина Великого. Значит, предатель он! Да и ты, как там тебя?.. Ризик! Служишь не его величеству, а этому мерзкому четырехпалому предателю. Ежели б совесть чиста была, разве ты королевских ратников испугался бы?.. Ежели б всем сердцем его величество любил, разве не поднес бы сейчас бутылку-другую чего-нибудь крепкого тем, кто кровь за тебя на полях сражения проливает? Гад ты такой! Знаешь, что мы с такими делаем? Ну, друг Ли, скажи, что мы с такими делаем?
Ли так вот, с ходу, и не придумал — что.
— Предатели его величества идут на корм демонам, — страшно оскалившись, зловещим шепотом выговорил Зой. Красноречиво указав в сторону выбитой двери, ратник добавил: — Стоит мне только свистнуть, как сюда сразу десяток тварей сбежится. Легче легкого. Хочешь?
То, что случилось с Ризиком после этих слов, заставило караульных вздрогнуть. Паренек буквально захлебнулся ужасом. Он рухнул на колени и протянул дрожащие руки к Зою. Не в силах говорить, зачмокал посиневшими губами, из глаз брызнули слезы — да такие обильные, что мгновенно залили все лицо.
— Эге, — сказал Зой.
— Демонов его величества все боятся, — сообщил Ли. — Но кто верно его величеству служит, тому бояться демонов не стоит. Так наш капитан говорит.
— Ну ладно, ладно… — потрепал Зой Ризика по плечу. — Ты не очень-то… Мы ж еще не того… Мы только предателей демонам бросаем, а с тобой ничего пока не решили. Может быть, ты и не предатель вовсе, а честный подданный великого Гаэлона. Скажи, друг!
— Ежели нет, тогда — нет, — глубокомысленно проговорил Ли. — А уж когда да, тогда — да.
— Во! — кивнул Зой. — Сейчас мы и посмотрим, каков ты. Верный ты слуга его величества или нет… — Ратник наклонился к коленопреклоненному Ризику и доверительно спросил: — Водка где?
— Нету… — шепнул паренек. — Ваши приходили, все, что было, изволили выпить. И мне еще по шее настучали за то, что мало… А сами бочонок опрокинули…
— Та-ак! — снова посуровел караульный. — Вот теперь я вижу, каков ты на самом деле! Должно быть, твой хозяин ни в какую не в деревню драпанул, а к самому сэру Эрлу! И ты тоже хотел — сам же говорил, — да не успел только!
— К племяннику он поехал!.. — в отчаянии зарыдал Ризик. — Клянусь Светоносным Вайаром и Нэлой Милостивой — к племяннику! А я тута остался! Я про этого сэра Эрла и знать не знаю!
— А вот это врешь, — мотнул головой Зой. — Кто ж про сэра Эрла не знает? Про предателя этого поганого все знают.
На улице, где-то недалеко от трактира, пронзительно заорал Смрадокрыл. И, отзываясь, еще несколько тварей вонзили в черное небо копья отвратительного скрежещущего клекота.
Ризик едва слышно ойкнул. Зой и Ли побледнели. Впрочем, Зой довольно быстро справился с волнением.
— Слыхал? — нахмурился он в сторону Ризика. — То-то! А ты думал, мы с тобой здесь шутки шутим? Последний раз спрашиваю: где водка?
— Нету больше, добрые господа… — простонал паренек. — Хотите, землю есть буду, чтобы поверили?.. — И он прижался лбом к грязному полу и раскрыл рот, будто на самом деле хотел впиться зубами в одну из досок, которыми выложен был пол.
— Да не может быть, чтобы они все выпили! — с тоской проговорил Зой. — То есть… Не может быть, чтобы такой юный, такой славный юноша оказался таким закоренелым бунтовщиком!
— Которые бунтовщиков покрывают, сами бунтовщики и есть, — заявил Ли. — А которые есть бунтовщики — повинны смерти.
— Я тебя не виню, парень, — вздохнул Зой, похлопав Ризика по плечу, — видно, решил зайти с другой стороны. — Ты еще малец и многого не понимаешь. А тут, в трактире, люди разные попадаются. Небось наслушался всякого этакого… вот и мысли в твоей башке несмышленой неправильные появились. Сэр Эрл: он-то до-о-олго доблестным рыцарем, верным королевскому трону, прикидывался, а сам со своими дружками принцессу выкрал из Дарбионского дворца и смуту затеял, желая престол захватить… И теперь гонцов рассылает из своих Серых Камней во все стороны: народишко смущает, всякие вредные небылицы велит гонцам рассказывать… А народишко и рад стараться, дрянь всякую повторять. Ну мы-то ничему такому не верим, мы своего капитана слушаем, а он нам разъясняет, как все на самом-то деле… Может, ты какого смутьяна слушал? А? О чем тут в трактире вашем говорили?
