Дмитрий Кружевский - Реконструктор

Ратный судорожно ухватился за рычаг катапультирования, расположенный сбоку кресла, и резко рванул его вверх, но тот не сдвинулся с места. Еще рывок – тот же результат. Запах гари стал просто невыносимым, и Сергей зашелся в новом приступе кашля, почувствовав, как его охватывает дикая паника. Он еще пару раз дернул рычаг на себя и неожиданно почувствовал странную пустоту в груди, словно при спуске в скоростном лифте. По спине побежали холодные мурашки дурного предчувствия.

«Так, спокойно. Рычажок предохранителя вниз, рукоять вверх до щелчка, повернуть по часовой и еще раз резко вверх…»

С глухим хлопком часть обшивки шлюпки отлетела в сторону, а кресло с пассажиром рванулось вверх и, кувыркнувшись, устремилось вниз к неожиданно близкой земле, чтобы уже через мгновение закачаться под развернувшимся оранжевым куполом. Сергей этого уже не видел, он безвольно обвис в кресле, потеряв сознание от бешеной перегрузки, гранитной плитой обрушившейся на его тело.

Зельда улыбнулась своим мыслям и вновь подхлестнула едва плетущуюся кобылу – надо было поторапливаться. День уже клонился к вечеру, а дорога к деревне шла через Бенурский лес, и нужно миновать его, пока не стало слишком темно. Времена ныне были неспокойные, и на лесной дороге нет-нет да и находили труп какого-нибудь запоздавшего бедолаги. К слову, насчет лихих людей Зельда не особенно волновалась, ибо не думала, что бандиты позарятся на ее кур и те гроши, что позвякивали в ее тощем кошельке, – однако различного зверья в лесу было предостаточно. В последний год волки настолько обнаглели, что по вечерам выходили к окраине деревни, пугая баб и детвору. После войны мужиков в селе практически не осталось, а из женщин мало кто умел обращаться с оружием, вот зверье и наглело.

Размышляя таким образом и изредка погоняя свою неторопливую лошаденку, женщина уже добралась почти до леса, сквозь который проходила ведущая в ее деревню дорога. Неожиданно над головой что-то глухо ухнуло, и Зельда боязливо вжала голову в плечи, а лошадь испуганно заржала. Натянув поводья и заставив нервно фыркающую кобылу замереть на месте, женщина посмотрела вверх. Ее глаза удивленно расширились, провожая взглядом проносящийся над головой огненный шар, который с гулом скрылся за деревьями. Вскоре оттуда донесся глухой звук взрыва.

– И что им неймется? – пробормотала Зельда себе под нос, подумав, что за месяц это уже второй ястанский аэростат, сбитый городской ПВО у нее на глазах.

Правда, предыдущий был поменьше размером, да и двигался не так быстро. Точнее, он неспешно плыл по небу, выпуская струйки черного дыма, пока в один момент не превратился в клубок огня, который с гулом грохнулся на окраине города. Этот же был слишком уж большой и падал необычайно быстро, но кто ястанцев знает – может, создали новую модель. Женщина покачала головой. Ястанцы упорно продолжали использовать в своих аэростатах горючий газ, и прицельное попадание в незащищенную отражателями область подъемного баллона превращала летательный аппарат в шар огня. Об этой проблеме ястанских боевых аэростатов ей рассказывал еще Серг, утверждая, что можно без особого труда разгромить вражеский воздушный флот. Возможно, так оно и случилось бы… возможно, если бы не геранцы. Увы, но в прошедшей войне Руссарии пришлось бросить весь свой воздушный флот на борьбу с геранскими аэростатами, а те, что остались у местных вояк, даже в воздух поднять было некому. Слава богу, наземные батареи ПВО заставляли наглецов держаться подальше от городов, и все же время от времени вражеские аэронавты пытались прощупать оборону на прочность. Зачем им это надо, Зельда не знала, да и не хотела забивать голову подобными глупостями. Пусть молодые соседки, сидя на лавочке, обсуждают последние новости и, читая городскую газету, рассуждают о внешней политике с умным видом, а вся ее политика ограничивалась небольшим огородом, сараем да рынком. И вообще Зельда считала, что не женское дело – совать свой нос в подобные дела, пусть этими вопросами столичные чины занимаются, а бабское дело – оно маленькое: детишек нарожать, воспитать их, за мужем и порядком в доме следить, вот еще бы войны больше не было.

Женщина вздохнула, подумав, что мысли о политике лезут в голову молодым девушкам от недостатка мужиков. Когда бы повыскакивали замуж, не забивали бы себе мозги подобными глупостями. Бросив последний взгляд в небо, по которому расползалась темная дымная полоса, оставленная упавшим аэростатом, она с удивлением заметила похожий на огромный зонтик странный оранжевый предмет, который медленно опускался в сторону леса. Пожав плечами, женщина подхлестнула лошадку – надо поторапливаться, ибо солнце уже стремилось к краю горизонта.

Зельда остановила повозку и несколько минут непонимающе смотрела на огромный кусок оранжевой материи, запутавшийся в ветвях низкорослых деревьев, растущих вдоль дороги. Судя по внешнему виду, материя была вполне добротная, и женщине было непонятно, кому понадобилось ее выбрасывать, да еще развешивать на дереве. В результате она предположила, что, скорее всего, эта ткань как-то была связана с разбившимся аэростатом. Огромный оранжевый «зонтик», появившийся после пролета горящего аппарата, опускался как раз в этом направлении. Что это могло быть, женщина не знала, и это ее несколько пугало, но такое количество добротной ткани, бесхозно валяющейся в лесу, не могло оставить ее равнодушной. Локот[2] тканого полотна, причем не очень хорошего качества, в городе стоил почти полтора злотена, и это было очень дорого. За такую цену можно было купить молодую курочку-несушку или гусенка, а здесь на ветвях покоился не один десяток локотов прекрасного материала.

Конечно, цвет очень странный, но и такой ткани можно было найти достойное применение. Зельда нервно поерзала на облучке, чувствуя, как внутри нее страх перед неизвестным борется с жадностью. Наконец, тяжело вздохнув, она спустилась с повозки, мысленно ругая себя, обзывая старой дурой, сующей свои загребущие руки куда не следует. Несколько минут она топталась рядом с повозкой, ожидая чего угодно. От выживших после падения ястанских аэронавтов, скрывающихся в разросшемся между деревьев густом кустарнике, до военного патруля, торопящегося к месту крушения. Все было тихо. Женщина еще раз оглянулась и, мысленно наложив на себя благословенное знамение Создателя, принялась продираться сквозь кустарник. Только подобравшись ближе, она поняла, что не сможет дотянуться до огромного куска оранжевой ткани, что раскинулась над ее головой причудливым шатром. Со стороны дороги казалось, что ткань лежит на земле, а на самом деле до колышущегося под легким ветерком полотнища было более десятка локотов. Конечно, будь она моложе, взобралась бы на такую высоту по ветвям деревьев, но в ее возрасте не стоило об этом и думать.