"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич
— Я сохранила её внешность в памяти, — призналась роботесса. — Изготовлю памятник из чёрного камня. В полный рост. Поставлю перед входом в Терминал, чтобы гости помнили о трагедии.
— Отличная мысль, Алина, — одобрил я. — Ты просто гений. Ты наглядно выразишь отношение Терминала к гранжевой мерзости. Может быть, кто-то из караванщиков задумается, не согласится на предложение агентов Гремарха, и другая девчонка останется жива.
Парковка пуста, засыпана битым стеклом и панелями фасада. Зато на въезде молчаливым предупреждением стоит танк. Новенький, современный Т-124, на универсальной платформе третьего поколения. С активной бронёй, защитными пакетами роевых дронов, РЭБ-колпаками, стелс-покрытием, ПВО-комплексом и низким силуэтом. Внутри, разумеется, никого нет — место для оператора предусмотрено, но, как правило, эта техника управляется дистанционно или нейроморфным тактическим ИИ. На фронте я «двадцатьчетвёрки» увидеть не успел, они только-только появились, когда меня списали. Страшно даже представить, сколько такой стоит и какими связями надо обзавестись, чтобы купить его для ЧВК. Аннушка нашла каких-то нереально крутых ребят.
Я спокойно отношусь к наёмникам, хотя в армии их многие не любят, и есть за что. Военные считают, что ЧВК-шники гребут деньги лопатой за то, за что регулярам платят просто зарплату. Причём чаще всего с меньшими рисками, потому что такой интенсивности и остервенелости боёв, как у нас, не бывает даже в безбашенной Африке. На самом деле, у них тоже не особо шоколадно. Как минимум, нет страны за спиной, и надеяться не на кого. Если они попадут в конкретную задницу, то не прилетит десант, не будет авиаподдержки, не прикроет арта, а если совсем не повезёт, то пленных не обменяют, тела не вывезут на Родину, а родные не получат даже тех нежирных выплат, на которые так рассчитывала моя бывшая. Вот она обломалась, когда я выжил!
Я бы в наёмники не пошёл, даже будь у меня после демобилизации две ноги — не хочу больше воевать, надоело. Но я понимаю тех, кто выбрал эту стезю: войну очень сложно из себя вытряхнуть, а если не можешь с ней расстаться, то есть смысл перевести ваши отношения в коммерческое русло. Как брак по расчёту. У некоторых бывает и по любви, но, говорят, именно из них-то наёмники не очень. Слишком увлекаются процессом.
* * *
К вечеру вернулись Костлявая, Керт, Крисса и остальные. Мы устроили очередное совещание. Его пришлось проводить в пустом ресторане, ведь в переговорной теперь нет стёкол.
— Как прокатился? — спросила у меня Аннушка.
— Феерически просрал разведмиссию, — признался я. — Вычислили меня на раз, удрали мы чудом, а потом, сама видишь, чем дело кончилось.
— Ты слишком критично себя оцениваешь, Лёха, — возразила Алина. — Ты получил важные сведения и спровоцировал врага на поспешные действия, не дав собрать более серьёзные силы. И без твоей помощи мы бы не дождались подмоги.
— Вы теперь на ты? — удивилась Аннушка. — Я думала, это мой эксклюзив!
— Твоя подружка ко мне клеилась! — наябедничал я.
— Алина! Мне начинать ревновать?
— Пока рано, — серьёзно ответила роботесса. — Но я работаю над этим.
Аннушка секунду смотрела на неё непонимающе, а потом рассмеялась:
— Блин, опять я купилась! Лёха, прежде чем замутить с моей лучшей подругой, имей в виду, что чувство юмора у неё очень специфическое. Но я рада, что вы подружились.
Технически, Терминал пострадал не очень сильно — здание лишилось части окон и обшивки фасада, выгорели несколько номеров, сломаны топливные колонки. Топливная магистраль, которую подорвали нападавшие, повреждена не фатально, и ремонтные боты, со слов Алины, заменят пробитую взрывом секцию трубы уже к утру. Основные потери ещё впереди, и они в первую очередь репутационные — комплекс больше не выглядит безопасным убежищем для караванов. Побитое ракетами здание, провожающий стволом подъезжающие машины танк, а главное, уже разнёсшиеся по Дороге слухи — всё это не сильно способствует притоку клиентов.
Сейчас Терминал пустует, гостей нет, из арендаторов вернулся только Кройчек с семьёй.
— Объём разрушений превышает возможности ремонтных ботов Терминала, — бесстрастно сообщает Алина. — Большая часть их них повреждена или уничтожена в ходе обстрела и последующего тушения пожаров. Проблема поставок запасных частей, а лучше комплектных конструктивов, стоит как никогда остро.
— Понимаю, к чему ты ведёшь, — кивнул Керт. — Мы, к сожалению, так и не смогли найти дорогу на Завод, хотя некоторые направления выглядят перспективно. Всё упирается в то, что у нас один прибор и один акк. Крисса, расскажи… А где она?
— Родители утащили, — пояснила Костлявая. — Повели кормить, ругать и ощупывать, не пострадала ли.
— Ладно, я попробую вкратце сам. Устройство, которое мы использовали, со слов нашей грёмлёнг-девицы, представляет собой не артефакт в классическом понимании этого слова, а устройство периода «постпредтеч». Она сама не очень понимает, что это значит, просто цитирует своего учителя. Предметы такого типа отличаются электрическими и электромеханическими надстройками над артефактной частью, работающей на технологиях предтеч. К «приборным артефактам» относится, например, Лёхина винтовка, резонаторы для машин, универсальные инструменты УИН и так далее. Поэтому чаще всего они рассчитаны на питание от акков, которые во времена их создания были массовыми и доступными. Настоящие артефакты предтеч, типа мораториумов, маяков, реперов, — огромная редкость, никто не понимает, как они созданы и работают, а главное, никто не может создать новые. «Приборные артефакты» — другое дело, их относительно много, они даже кое-где изготавливаются до сих пор. Пример — наш Завод. Протезы, которые он выпускает, а также военная продукция, которая на нём делалась до коллапса, как раз образец адаптации «приборной артефакторики» под локальные задачи среза.
— А что ваш Завод делал до этой самой «адаптации»? — поинтересовалась Костлявая. — У меня есть практический интерес, импланты моих ребят чем дальше, тем чаще требуют обновления или замены…
— Сейчас, когда мы получили доступ к другим фрагментам этого глобального производства, у нас появилась некая чертовски странная, но интересная версия, — ответил ей Керт. — Очень похоже на то, что на нём делали своего рода синтетических людей.
— Киберов, вы хотите сказать? — спросил я.
— Возможно, больше, чем киберов. Последняя наша находка, после которой мы прекратили экспедицию и вернулись, это фабрика, где синтезировались тела, практически неотличимые от человеческих. Это производство, судя по всему, не подвергалось вторичной реадаптации аборигенами среза под их нужды, как наш Завод, а было законсервировано «как есть». Мы не выходили за пределы корпусов и не знаем, что там снаружи — цеха размещены глубоко под землёй, искать выходы мы не стали. Может быть, на поверхности бурлит жизнь, и никто не знает, что скрывается в глубине, а может, этот срез прошёл через коллапс, и там никого нет. Но оборудование цело и образцы готовой продукции хранятся в чём-то вроде консервирующего геля. Это реально потрясает, мы все были в шоке.
— Кроме Криссы, — хмыкнула Костлявая. — Эту девчонку было не оттащить. А что в стеклянных банках плавают какие-то люди и животные… да плевать ей. Вот станки — это да!
— Животные тоже?
— Ну да, — подтвердила клановая. — Некоторые из них такие жуткие, что я сразу вспомнила наш срез, где у правящего дома были одно время такие. На страх другим домам. Потом их, вроде, запретили, но я на картинках видела, очень похоже. Или это всё вообще брехня и совпадение. Но выглядит жутко. На кой чёрт нужны искусственные люди? Кому-то настоящих мало?
