Глубокий рейд - Борис Вячеславович Конофальский
Елена помолчала… Тут как раз девица принесла им три чашки кофе. Мурашкина взяла свою чашку, поглядела на Саблина и, когда её помощница ушла, всё-таки решилась:
— В общем, одной девушке нужна помощь, ей всего шестнадцать, но, как говорят, молодая да ранняя… Она связалась с одним из высших казацких офицеров, закрутила интрижку…
Тут даже Саблину стало интересно, в чём дело, а уж Юнь и вовсе сидела с открытым ртом. А Елена продолжала:
— Ну, и эта их связь всплыла, тут у нас в станице ничего нельзя скрыть, сами понимаете…
Понимаем, понимаем: Юнь кивает.
— … и вот эта девочка… В общем, теперь жена того казачьего офицера её со света сжить пытается. И другие её товарки ей во всём этом помогают, — она глядит на Юнь. — Ну, ты понимаешь, эти казачьи жёны…
— Ой, даже и не начинай, — подруга Саблина её прекрасно понимала, — клубок сколопендр.
— Точно, точно, — соглашалась с нею Елена, — клубок сколопендр. Так вот, они эту девочку хотят угробить, и… — Мурашкина снова делает паузу, — я тут подумала, может, ты могла бы той девочке дать работу? Хоть самую простую, хоть на полгода, пока тут всё утрясётся. Хоть официанткой, хоть посудомойкой… Она на всё согласится, ей просто деваться некуда. А девочка хорошая…
— Ну ладно, — сразу соглашается Юнь, — пусть приезжает в Болотную, найду ей работу. Но сразу скажи ей, Елена, что работа у нас не очень лёгкая, весь день на ногах, а казаки иной раз и руки распускают, могут и по заду хлопнуть. Пьяные же…
— Ничего, будет ей наука, — заверила её Елена. — Может, и поумнеет немного там у вас.
— Поумнеет, — говорит Юнь. — У нас в Болотной жизнь не сахар, там все с детства умнеют.
Потом Мурашкина рассказала им всю историю несчастной девушки в подробностях, и про то, как она связалась с полковником, и про то, как её теперь травят в станице, но Саблину уже было это не интересно. Он просто утопал в мягком диване и смотрел, как болтают две красивые женщины.
А когда в магазин заглянула ещё одна покупательница, они наконец ушли оттуда и пошли по улице. Юнь буквально висла на его руке и болтала без умолку. Саблин и вспомнить не мог, когда он ещё видел её такой счастливой. Там, у себя в чайной, она себе такого не позволяла. Даже когда любила его, и то делала это так, как будто занималась серьёзным, ответственным делом, в котором нет мелочей.
И когда они проходили мимо одного магазина, Саблин потянул её в сторону шлюзовой двери:
— Давай зайдём.
— Куда? — удивилась она. — В ювелирный?
— Да, — коротко ответил он.
Юнь… ну конечно, она не возражала, а ещё крепче вцепилась в его руку.
За дверью шлюза их встретил лысоватый мужичок, он, как и все тут в Преображенской, улыбался им, как лучшим друзьям:
— Прошу вас, прошу, господа, проходите. Чем я могу вам помочь?
— Да вот… — Аким не знал, как правильно сказать… — Хочу купить ей украшение какое-нибудь.
Юнь притихла, но глазки её уже шарили по стеклянным прилавкам, где были рассыпаны и кольца, и серёжки, и цепочки. И всё серебро, золото, камни разные.
— Госпожа казачка желает кольцо или, может быть, серьги? — интересуется мужичок всё с той же улыбкой.
«Казачка». От такого обращения Юнь просто расцвела. И, глядя на Акима, ответила:
— Вот он решит.
И тогда Саблин говорит продавцу, упирая палец в стекло:
— А вот этот браслет сколько стоит?
— Серебро и золото, отличный выбор, господин казак, он стоит семь рублей двадцать копеек.
«Ишь ты… Семь двадцать! Немало…».
Это было больше, чем рассчитывал Аким. А мужичок, увидав его заминку, тут же сообщил:
— Это со скидкой, в нём восемь граммов золота и четырнадцать граммов серебра, отдаю вам почти по себестоимости металла, — при этом он достал из-под стекла украшение и протянул его Юнь: — Госпожа казачка, позвольте руку.
Подруга прапорщика тут же стянула перчатку и протянула руку: вот. И продавец ловко и быстро надел ей браслет на запястье. Юнь поднимает руку, и так посмотрит, и так:
— Прелесть!
Она переводит восхищённые глаза на Саблина. И тот, всё поняв, говорит продавцу:
— Беру.
А его подруга тянется к его уху, он думает, что она хочет его поблагодарить, но Юнь вдруг шепчет ему:
— Купи что-нибудь жене.
Саблин даже растерялся немного…
«Насте?».
Никак он не ожидал от неё таких советов. Впрочем, Юнь была права. Настя за многие годы с ним заслужила подарка, но он считал, что это лишнее. Дом у них был с достатком, дети хорошие. У Настасьи было всё, что имеют её соседки и подруги, да ещё и старший сын на врача учится, но вот подарки… Он давным-давно ей ничего не дарил… И поэтому он тихо спрашивает у своей подруги:
— А что ей подарить-то?
— Серёжки подари, — говорит Юнь. — Там размер знать не нужно, — она указывает пальцем: — Вот, красивые.
— Прекрасный выбор, — тут же поддакнул ей продавец, — золото и синий болотный камень. Подойдёт любому возрасту. И всего пять рублей шестьдесят копеек.
Ну а что ему было делать? И он произнёс:
— Беру.
Глава 24
Те деньги, что он с собой взял, у него закончились бы ещё в магазине Мурашкиной. Он и представить себе не мог, что здесь всё может быть так дорого. Шесть рублей. Да семья в Болотной на такие деньги два месяца жить сможет. Теперь же он тратил те деньги, которые только ещё предстояло отработать. Очень не любил Аким долги. Впрочем, у него кое-что было припасено, были накопления, и
