Алое сердце черной горы (СИ) - Кирилл Миронов
— Я согласен с Датокилом. Выделим всю нашу конную гвардию и большую часть рядовых всадников им в поддержку. — решительно отрезал Артемир.
— Что ж, по велению приора… — вяло согласился Кориган, отдавая своих всадников под команду капитана артемирской конной гвардии. Его примеру последовал и Салатор.
Таким образом, в тылу бьющегося насмерть равенского войска образовался могучий конный костяк во главе с гвардейцами. Три капитана, излучая воинственный энтузиазм, выслушивали последние инструкции своих генералов и Датокила, вверяющих судьбу всей Равении в их могучие руки.
— Ты думаешь, им под силу выполнить такую сложную задачу? — осторожно спросил Артемир у Датокила, провожая взглядом густое облако пыли, скрывающее его конницу.
— Даже если их постигнет неудача, они отвлекут на себя часть войск с передней линии, давая возможность… — Датокил застопорился.
— Возможность чего? — Артемиру не понравился такой словесный обрыв.
— Я уже не знаю… — Датокил понизил голос, чтобы его услышал только стоявший рядом приор, не Салатор и Кориган. — Я все же не думал, что превосходство в огне даст так мало толку в бою с Лигой. Они численное превосходство поставили выше совершенства оружия, и весьма умело…
— И что же теперь делать?.. — приотчаялся Артемир.
— Меньше рассчитывать на алый уголь в дальнейшем. — вздохнул Датокил. — А сегодня же, сражаться. — сжав яростно кулак, Датокил ударил им о колено в такт слов. — Сражаться, сражаться!
— Что ж, этого у нас не отнимешь… — подытожил Артемир.
Лишившись возможности без конницы проводить крупные маневры, равенцам пришлось ограничиться лишь малыми мазками, которые не могли внести изменения в картину боя, которая играла все более темными красками для них. Смелый удар равенских всадников вызвал переполох в штабе саргов, которые выставили все оставшиеся резервы для охраны генерала-легата. Однако, одной лишь смелости оказалось недостаточно… Пользуясь высочайшей маневренностью легких и выносливых равенских коней, всадники лавировали промеж саргийских линий резервистов, как птичка, которую неловкие коты пытаются прибить к земле. Но котов этих было слишком много, уж не говоря о том, что стянувшиеся с линии основного боя застрельщики поливали стрелами и пулями скакунов, иногда задевая и своих. Теряя все больше и больше всадников убитыми, конница оказалась разорванной на несколько малых групп, вокруг которых стискивалось стальное кольцо вражеской пехоты и тяжелой кавалерии из тех, чьи кони от усталости и тяжести ноши не задохлись на ходу. В отчаянной попытке прорваться погибла почти вся верховая гвардия, потому ни о какой попытке уничтожить штаб речи и быть не могло. Те всадники, которым посчастливилось освободиться, спасались бегством на юг, оставив своих товарищей биться без них.
Наблюдая за происходящим поражением с нарастающим отчаянием, Артемир не знал, что делать теперь. Он не смотрел на Салатора с Кориганом, страшась увидеть на их лицах маски страха, которую он примерял на себе сейчас. Не приученный к поражениям, стяжавший только победы, хоть и несколько лишь их было, приор крепко удручился. В его опустившуюся голову даже закралась мерзкая мысль бежать на своем стремительном коне с поля боя. Однако, не был бы он Артом, если бы его патриотизм и любовь к соотечественникам не свергли в небытие эгоизм и страх за живот свой. Чтобы не оставаться долее наедине с собой, Артемир вновь обратился к своему учителю, Датокилу:
— Возможно, стоит попробовать переговоры?
— Переговоры?! — рявкнул сгорбившийся в седле Датокил. — Одно только упоминание о подобной слабости перед саргами ускорит нашу гибель. Лучше погибнуть в бою, чем от пыток…
— Похоже, именно это сейчас и произойдет! — перебил криком Артемир, увидев надвинувшуюся катастрофу: передовые равенцы не выдержали и дрогнули, увлекая за собой сзади стоящих. Артемир уже по опыту своему знал, что такую волну паники можно было остановить только в зародыше. Долго не раздумывая, приор выхватил из кобур по пистолю и крикнул своей личной конной охране, ожидающей позади него:
— К оружию! Разбавим обильно истекающую кровь товарищей нашей кровью!
Сорвавшись с вершины плато вниз, как пес с цепи, Артемир преодолел весь спуск за полминуты, успев как раз вовремя, чтобы застать переходящие в отступление последние части колонн пехоты — лучников. Его ошарашенная охрана за ним не поспевала. Для зрелищности вскинув коня на дыбы, еле удержавшись при этом в седле, но выронив один из пистолей, Артемир как можно более грозным голосом рыкнул на беглецов:
— Не остановитесь сейчас сами, вас остановит и навеки покроет позором смерть трусов! Мы пришли сюда вместе, вместе и покинем эти земли, или же весь этот мир! За мной, бейтесь бок о бок с вашим приором!
Пристыженные призывом равенцы замедлили отступление, а потом, увидев Артемира среди них, и вспомнив, как он бился с ними на гунтальском берегу, развернулись лицами к уже празднующему победу противнику. Сарги и прочие нордиктовцы из войска Лиги, не ожидавшие внезапного сопротивления воодушевленных равенцев, смешались. В пылу преследования отступающих легионеры нарушили свои боевые порядки и теперь эта расслабленность сыграла против них — опомнившиеся равенцы начали бить по многочисленным брешам в линиях легионов, вычленяя и уничтожая разрозненные группки.
Довольный Артемир, спрятав не пригодившееся оружие, в боевом раже завопил и вскинул сжатую в кулак левую руку, сотрясая ей, как булавой победителя. Эйфория настолько бурно захлестнула Артемира, что произошедшее следом поначалу не вызвало у него даже тени эмоций…
Прогремевший будто бы в отдалении залп ружей, трепетно всколыхнувшееся облачно дыма, рожденное разгоряченными стволами вскинутых в прицеле ружей, и странное чувство, будто Артемира сильно толкнули. Недоумение приора сменилось дезориентацией и пониманием того, что он летит вниз… Как, почему? Он же жив, он даже не чувствует боли, значит, его не ранило! Настигнувший на середине мысли удар оземь ошеломил и одновременно внес ясность в думы Артемира, он понял: его конь упал, это конь ранен, а не он сам. Придавленную боком коня ногу и ушибленный бок зажгло сильной болью. Порываясь освободиться, Артемир потянулся руками к ноге, желая вытянуть ее, и его глазам открылось то, чему он сначала не поверил, в нагрянувшем отчаянии ссылаясь на шок: вместо его левой кисти на руке болтался разорванный и окровавленный обрубок, болтающаяся мешанина из нескольких пальцев, порванной ладони, крови и грязи, прилипшей к этому ужасающему увечью. Внутри Артемира будто надули огромный воздушный шар, появилась легкость, но легкость тянущая, неприятная, лишающая возможности дышать, жить… Боль начала утихать, а сознание отдалялось от тела, все покрыл мерцающий мрак…
Глава XVIII
Где его конь? Где солдаты, звон оружия и
