Сияние - Сергей Извольский
«Альбин?» — машинально позвал я.
Опять молчание. Была бы фамильяр рядом, сразу бы сказала мне, где нахожусь — я к этому привык и уже бессознательно жду ее подсказок и комментариев. Но Альбины по-прежнему нет. Ни в голове, ни по сторонам — да, я уже оглянулся вокруг себя, обозревая типичный центр старого европейского города. Пусто, ни единой души — и я вновь повернулся к воротам с архангелом, в которые ситуация по логике происходящего меня приглашала пройти.
В арке прохода видны следующие ворота, а потом еще одни — пешеходная дорога, изгибаясь, ведет к крепости, чьи стены и высокая башня шпиля видны за зеленью парка. На шпиле — крест, а еще… ну да, польский флаг. Так, еще похоже, что это не башня, а колокольня.
— Ясна Гура, — раздался рядом звонкий голос.
Вздрогнув, обернулся и увидел рядом с собой Ядвигу. На ней, как и в прошлый раз — когда она вытаскивала мою душу из тела, белое платье, распущенные волосы спускаются на плечи. Она отреагировала на мой вопросительный взгляд, показывая в сторону приметной крепости и говоря уже на русском:
— Ясная гора. Ясногорский монастырь.
Да. Не башня, а колокольня. Не крепость, а монастырь. Впрочем, судя по возрасту здания, возводили его в те времена, когда принципиального различия монастырей от крепостей особо и не было.
— Прогуляемся? — приглашающим жестом показала мне Ядвига в сторону прохода с воротами. В ответ я отрицательно покачал головой, пытаясь понять, как лучше сформулировать свои опасения.
— Почему? — заинтересованно посмотрела на меня Ядвига, чуть наклонив голову.
— Это может быть опасно.
— Не волнуйся, в этот раз я хорошо подготовилась.
В ответ я вздохнул, на миг прикрыв глаза. Потом поймал взгляд Ядвиги и заговорил, не скрывая нотки усталости от непонимания собеседницей ситуации:
— Я это уже не первый раз слышу. Но заканчивается все как обычно — мертвый, или полумертвый маг-менталист на полу, а рядом я, с необходимостью разгребать возникшие проблемы. Прошу вас, ваше высочество, давайте не будет рисковать вашей жизнью и разумом, вернемся в реальность и поговорим там нормально. Я же не отказываюсь от беседы.
Вот на самом деле — вдруг мелькнула у меня мысль: какой-то профессиональный перекос у менталистов. По сути, что Ядвига, что Ольга, после попыток влезть в мое сознание чувствовали себя… тяжелое недомогание чувствовали, например. Но что одна, что вторая тут же готовы проводить следующую попытку. Как будто без всех этих симулякров и ловушек сознания поговорить откровенно — невыполнимая задача.
Ядвига в ответ на мой взгляд молчала долго, около минуты. А потом неожиданно начала вполне благожелательно объяснять:
— В прошлый мы с тобой двигались в воспоминаниях душа в душу, далеко и глубоко, и для меня это оказалось небезопасно. Тогда я, так скажем, была в тебе, в твоем разуме. Сейчас происходит все наоборот — уже ты находишься в созданной мною ловушке сознания, в моем разуме, в моих границах и здесь все происходит по моим правилам. Так что не волнуйся, у меня все под контролем. Пойдем? — протянула она мне руку.
Я еще раз вздохнул. Очень уж мне не хочется разбираться с ситуаций там, в подземной тюрьме, если Ядвиге вновь станет не очень хорошо. С другой стороны — призрачного волка, который был причиной несчастного случая с императрицей, со мной больше нет. Альбины рядом не видно. Надеюсь, пока не видно. В глубины моей памяти Ядвига — если не лишена чувства самосохранения, снова не полезет. Так что, в принципе, можно и попробовать поговорить здесь, в ловушке сознания. В ее разуме, в ее границах и по ее правилам — так вроде она сказала?
— Пойдем, — взялся я за протянутую руку Ядвиги, которую она уже несколько секунд держала на весу. В тот самый момент, когда я коснулся принцессы, меня буквально вышвырнуло из тела.
Вылетел я как пробка из бутылки, иначе не сказать, причем вылетел бесплотным духом — мгновенно потерял материальную форму и смотрел теперь на происходящее сверху-сбоку, как в изометрической проекции. А на том месте, где я только что стоял, в точь-в-точь такой же позе в которой я находился только что, стояла и держала руку Ядвиги Альбина. Фамильяр была в своем привычном деловом костюме, с кокетливо расстегнутой и углубляющей декольте блузкой, в массивных роговых очках и с полуулыбкой на ярких губах.
— Привет, — услышал я, как игриво произнесла мой фамильяр.
Едва раздался голос Альбины, последовала очередная пульсация пространства. Меня снова швырнуло прочь, унося с площади как будто камень-снаряд с ложа требушета, как будто шар для гольфа после удара клюшкой. Причем меня не просто вышвырнуло от места действия, а выкинуло из имитации, созданной Ядвигой — мгновение, и я вновь осознал себя, причем в реальности.
Причем осознал себя не в очень хорошем продолжении ситуации — очнувшись в центре погасшей пентаграммы я сначала эхом услышал удивленный возглас одного из безликих незнакомцев, а после понял, что меня уже и здесь сорвало с места и я лечу прочь. Пролетев несколько метров, на лету отметив, что все остальные участники ритуала стоят в лучах звезды как стояли, я ударился в стену камеры и отключился.
Открыв глаза, понял что лежу так, как упал — кулем, на полу у стены. Голова жутко болит, на затылке чувствую горячую кровь, ручейки которой стекают по шее. Приземлился я в крайне неудобной позе, и похоже, никто ко мне еще не подходил. Пошевелился, с трудом принимая более удобное положение.
Так, вроде ничего не сломано, болит только голова. В глазах размытая алая муть — в тон освещения в камере, но постепенно зрение фокусируется. Потрогал затылок — да, мокрый от крови, но вроде не смертельно.
Замерев на несколько секунд, попробовал сфокусировать взгляд. Муть перед глазами ушла, изображение постепенно приобретало четкость. В беспамятстве я, похоже, пробыл не очень долго — всего пару секунд, пока летел от стены до приземления на пол.
Так, наблюдаю картину маслом: «Не ожидали». В центре комнаты, в погасшей звезде, по-прежнему все пятеро — безликие и Ядвига. И ее помощники явно не понимают, что только что произошло. Они ведь, вроде как, меня контролировали — как держащий удочку рыбак, и в моменте оказалось, что удочка из рук вдруг исчезла сильным рывком.
При этом на меня никто из них не смотрел. Смотрели они на Ядвигу — которая стояла
