Золотые корабли - Анна Евгеньевна Гурова
– Кто это – Тигна Кара? В Аратте такого бога не знают…
– Ну еще бы! Это самый грозный лик Сурьи Исвархи – Солнце Убивающее. Тигна Кара ужасен и праведен. Он приходит, когда миру грозит гибель, чтобы выжечь всю тьму, чтобы не осталось ничего, кроме света.
– Но убийства невинных… Убийство целого народа! – Аоранг как ни старался, не смог сдержать возмущение. – Это вы называете светом?!
– Не невинных, а желтоглазых дивов, которые губят наш мир, – с ледяным спокойствием произнес Тилла. – Вот не будь ты спасителем моей жены и сына, Солнцем клянусь, я бы сейчас разгневался! Впрочем, ты всего лишь невежественный чужестранец, чей разум затуманили ложные арьи. Открой сердце, и услышишь правду…
И Тилла принялся рассказывать то, что Аоранг слышал еще в храмовой школе – однако с совершенно иной стороны…
– Однажды мои предки встретили в безводной пустыне на востоке небольшое умирающее племя. Те люди выглядели необычно, они были смуглыми, словно солнце пыталось их сжечь, да не смогло. Глаза у них были желтыми, как у пустынных хищников и злых дивов… Почему же мои предки приняли их? Из милосердия! Оно и погубило нас – ибо чужеземцы оказались хитрыми и жестокими колдунами. Очень скоро они обманом захватили власть в Солнечном Раскате… И вот уже нас стали звать сурьями, и мы сами не заметили, как стали рабами в собственной стране…
– Насколько я помню, все было немного не так, – заметил Аоранг. – Присоединив к себе это необычное племя, с помощью их знаний и умений сурьи вскоре достигли невероятного могущества. Вчерашние кочевники начали строить в степи города и понемногу овладели всем Солнечным Раскатом, а потом и поречьем Ратхи.
Тилла посмотрел на него насмешливо:
– Даже если так – какая теперь разница? Овладев поречьем Ратхи, ложные арьи устроили там новую столицу – Солнечный Престол. Говорят, она возникла на холме у реки за одну ночь! Соседние племена начали платить им дань, перенимать их обычаи… И отдали себя в полную власть злых дивов.
– Почему ты так считаешь?
– Праведные люди живут своим родом, как завещали предки, а дивы, колдуны и торговцы заводят царство, чтобы кормить своих богов, высасывая кровь и золото из подвластных племен…
– Я никогда об этом не задумывался, – признался Аоранг.
– А ты подумай! Это тоже слова моего мудрого дяди. Я сам долго их осмыслял, пока не понял… Вот тогда наши пути с ложными арьями и разошлись. Желтоглазые пошли по пути обмана, могущества и порабощения соседей. А мы вернулись в степи. Мы не делаем запасов золота, мы не считаем своего царя живым богом. Мы – праведные люди, не грешники… Тогда нас и стали в Аратте звать сурьями, немытыми дикарями с окраины…
Аоранг мрачно кивнул. Теперь ему было, пожалуй, все ясно.
– А этот твой великий дядя, которого ты все время вспоминаешь… Если он еще жив, я почел бы за честь с ним побеседовать!
– Он жив, но побеседовать с ним не получится, – развел руками Тилла. – Он сейчас в Аратте – сражается с врагами в их логове. Его имя Зариан, брат царя Аурвана. В Аратте его прозвали Зарни Зьен.
Некоторое время оба молчали. Князь, устав от разговоров, ел и пил. Аоранг думал.
– Послушай, князь, – наконец произнес он. – Я решил, чего хочу попросить у тебя в награду.
– Слушаю тебя, – наклонил голову Тилла.
– Я прошу милости. Пощади переселенцев, оставь им жизнь… Ты ведь не всех…
– Всех, – несколько разочарованно ответил Тилла. – Переселенцы уже приняли от меня последнюю милость. Сейчас я уже думаю, что немного поторопился – рабы бы нам не помешали. Но не беспокойся, слуг и простолюдинов мы убили быстро.
– И женщин, и детей?
– Без исключений, – отрезал князь. – Ты все еще не понял! Я же не бешеный волк, мне претит бессмысленная кровожадность. Но арьи должны быть уничтожены ради спасения мира. Когда умрет последний арий, прекратится потоп – так сказал мой мудрый дядя…
– А ты понимаешь, что Аратта придет мстить?
– Ха! Уже пришла. Но пусть сперва найдут нас! – Тилла откинулся на подушках. – Некогда возникла у нас вражда с накхами из-за предгорных торжищ. Их князь разорил Эрех и Сур, а потом спросил, долго ли мы будем бегать от него по всей степи? И не пора ли нам выйти на честный бой и сразиться, как подобает мужчинам? Знаешь, что ему ответил мой прапрадед? «Я не бегаю от тебя, – сказал он. – Я делаю только то, что мне нравится. Хочу, еду туда, а хочу – сюда. Если ты разоришь пару городов, от этого пострадают только купцы и ремесленники, а прочие… Попробуй поймай ветер! Ну а когда я решу сразиться с тобой – это ты узнаешь по торчащей из глаза стреле!»
Аоранг смотрел на него с глубокой скорбью.
– Хотя бы скажи, где вы закопали тела переселенцев, – попросил он тихо.
– Да хватит ходить вокруг да около! У тебя кто-то был среди них, я же вижу. Ты уже давно хочешь спросить, но боишься.
– Да, был, – глухим голосом ответил мохнач.
– Я же сказал, что сожалею о том, что мы убили слуг! Если хочешь, мои люди укажут, где они похоронены. Ты можешь совершить погребальный обряд и оплакать того, кого искал.
– А… что вы сделали с арьями?
– Их кожа пошла на плащи для Тигна Кары. Их черепа стали вместилищем весны нового мира. Требуху и кости мы выбросили в степь на поживу шакалам.
В глазах у Аоранга потемнело. Он оперся руками на стол, чтобы не упасть.
Тилла, глядя на него, неодобрительно покачал головой.
– Прости, я покину тебя, – с трудом пробормотал Аоранг, – мне надо побыть одному.
Тилла равнодушно махнул рукой – дескать, ступай – и вернулся к трапезе. Когда молодой князь понял, что Аоранг скорбит по кому-то из желтоглазых дивов, его сочувствие к спасителю жены сразу иссякло.
Аоранг ушел далеко в степь и до темноты сидел там один. Горе его было так велико, что он пока и сам не мог увидеть его пределы. Даже ярость, охватившая его нынче днем, стала бы облегчением – однако и она ушла и не возвращалась. Мертвенное оцепенение понемногу захватывало все существо мохнача, засасывая, словно трясина. «Аюна умерла», – повторял он и не верил самому себе.
Травы неподалеку раздвинулись,
