Время побежденных - Мария Семеновна Галина
Хенрик угрюмо сказал:
— Знай мы тогда, кто вы такие, ноги бы вашей на Земле не было!
— Вот именно, — грустно ответил Карс. — Нам приходилось скрывать, что мы беспомощны, что у нас нет дома, что за нами не стоит могущественная цивилизация… И все это время мы продолжали наблюдать, надеясь, что эта темная сила выдаст себя. Поэтому, когда Ионеску связал наше появление с теми бедами, которые на вас свалились, нам пришлось его устранить. Мы боялись, что ему поверят и нас вышлют с Земли. И тогда уже ничего нельзя будет сделать!
— Ну и как, — с интересом спросила Сандра, — выдала?
— Что?
— Ты сказал, вы рассчитывали, что, если никто не будет знать, зачем вы в действительности сюда прибыли, вам удастся раскрыть механизм этой странной галактической напасти. И как, удалось?
Карс вздохнул.
— Боюсь, что мы по-прежнему в неведении. Все мы — те, кто работает резидентами на Земле, — постоянно собираем данные и отправляем их на базу. Там с ними работают наши ученые и аналитики. Но ни к какому единому выводу они так и не пришли. Ты мне веришь, Олаф? Мне очень важно, чтобы ты мне поверил. Человечеству угрожает огромная опасность. А мы ничего не в силах сделать — даже не можем понять, откуда она исходит. Стараясь вам помочь, мы только наделали бед…
— Не знаю, — нерешительно проговорил я, — мне нужно все обдумать. Нужно привыкнуть к этой мысли.
— Он просто пудрит нам мозги, — яростно произнес Хенрик, — разве вы не понимаете? Он выдумал все это, чтобы сбить вас с толку. Они, видите ли, тут ни при чем! Во всем виновата какая-то темная сила!
— Послушайте, Хенрик, — вступилась Сандра, — а вдруг он действительно прав?
— Держи карман шире!
— Про карман я что-то слышал, — оживился Карс, — это, по-моему, значит — в четверг после дождя?
— Слушай, оставь ты эти крылатые фразы! Почему ты никогда не изъясняешься нормально?
— Нас учили, речь нужно оживлять.
— Оживляй как-нибудь по-другому.
— Почему бы не пристрелить этого идиота? — вспылил Хенрик.
— Потому что он — мой напарник. Этого достаточно?
— Только потому, что он не пристрелил тебя, когда мог это сделать?
— Уймись, Хенрик. Нужно доставить его в управление. Пускай они сами с ним разбираются.
— Как они с ним разберутся? Погонят его через детектор? Ты не хуже меня знаешь, что детектор лжи не рассчитан на кадаров. И сыворотка правды — тоже.
— Что же ты предлагаешь? Пытать его?
— Вы тут все озверели, — брезгливо произнесла Сандра. — Вы хуже тугов.
— Убить эту тварь, — сказал Хенрик, — а потом обнародовать материалы. И пусть они попрыгают!
— Вы делаете большую ошибку, Хенрик, — тихо сказал Карс. — Вы только спровоцируете массовые расправы над кадарами — и все. Вас, землян, это все равно не спасет.
— Уж мы как-нибудь сами разберемся.
Обстановка опять начинала накаляться, и я с ужасом прикидывал, что, если дело дойдет до прямой схватки, мне придется нелегко… я так и не знал, кому верить. Голова шла кругом. Чего в действительности хотят от нас кадары? Помочь нам? Уничтожить нас? Как теперь к ним относиться? Ненависть, которую испытывал к ним Хенрик, была, по крайней мере, понятна… и слишком прямолинейна.
А если что-то в глубине души подсказывало мне, что Карс на этот раз не врет, могу ли я полагаться на интуицию там, где речь идет даже не о моей жизни, а о вещах неизмеримо более важных? Одно я твердо решил — хватит с меня смертей. За последние дни их было слишком много.
Не знаю, до чего бы все дошло, как вдруг передатчик, стоявший на столе, заработал. Тихий мелодичный сигнал прервал мои размышления.
Хенрик насторожился. Сандра вновь наставила на него пистолет. Я, не спуская глаз с Карса, спросил:
— Кто тебя вызывает?
Он растерянно захлопал глазами:
— Не знаю. Сеанс связи по графику должен быть только утром.
Я прикинул — если это экстренный вызов и он на него не ответит, не начнут ли его дружки подозревать неладное… с другой стороны — как знать, что он ответит им… на незнакомом-то языке? У него были все возможности поднять тревогу, и мы бессильны что-либо предпринять.
— Ладно, — сказал Хенрик, — нужно выметаться отсюда. Кончаем эту сволочь и сматываемся.
— Не лучше ли связать его и взять с собой? — возразил я.
— Он нам больше не нужен. От него нет никакого толку. Ты же слышал, что он несет!
Я, по-прежнему не сводя глаз с Карса и не опуская пистолет, подошел к рации и повернул рубильник… Треск атмосферных разрядов, а потом очень знакомый голос:
— Олаф, ты там?
У меня в буквальном смысле отвисла челюсть.
— Да, Антон.
— Так я и думал. А твой идиот-напарник?
— Тоже…
— Отлично. Хватит дурака валять, бери его, и приезжайте в управление. Вы мне нужны. Кто еще с вами?
— Доктор Перелли, — неуверенно ответил я, — еще Ларссен.
— Террорист?
Я тупо кивнул, но потом все же сообразил, что Антон меня не видит, и выговорил:
— Ага…
— Скажи ему, пусть тоже приезжает. Безопасность я ему гарантирую. Мне будет спокойней, если вы все окажетесь вместе, у меня под присмотром, а не будете носиться по городу друг за другом. Вы уже наделали слишком много глупостей. И поторапливайтесь. По моим данным, этой базой уже заинтересовались.
— Слушаюсь, шеф!
Я многозначительно оглядел собрание.
— Слышали?
— Я всегда думал, что Антон знает больше, чем говорит, — заметил Карс. — Людей тоже не нужно недооценивать — сколько раз я пытался втолковать это своим. Не такие уж они безнадежные дураки, как это кажется на первый взгляд.
— Еще одно слово, и я заткну тебе пасть, — сказал Хенрик, впрочем, уже не так уверенно, как прежде. По-моему, он просто упражнялся, чтобы не потерять форму.
Я повел дулом пистолета по направлению к двери.
— Давайте двигайтесь. Расслабься, Хенрик: раз Антон сказал, что неприятностей у тебя не будет, значит, их не будет. Он всегда держит слово.
Мы вышли на крыльцо. Ветер стих, над дальними вершинами гор волнами перекатывались сполохи северного сияния. Казалось, воздух, насыщенный электричеством, чуть слышно потрескивает, и этот тихий шорох был единственным звуком среди молчаливого величия осенней ночи.
Звезды, такие пугающе яркие еще несколько часов назад, потускнели и мирно подмигивали, словно огни далеких кораблей во мраке
