Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
В этих восхвалениях я, конечно, понимал с пятого на десятое, но, тем не менее, быстро понял, что грубая лесть и приторные славословия были тут в большом почете, и даже фразы типа «…один из Величайших…» воспринимались почти как оскорбление. Только «Величайший из Величайших» и никак иначе…
Что пришлось действительно кстати… мне. Так это набор одежки, включающий новые штаны и тапочко-ботинки с довольно толстой подметкой из нескольких склеенных между собой слоев кожи. Ходить в них по местным каменюкам будет одно удовольствие. А сношу эти, заберу те, что подарили Лга’нхи. Потому как выданная ему пара на его лапищу явно не налезет. Впрочем, как и комплект одежды.
В начале пира пару раз мелькнула Осакат… в подаренной мною красной шелковой рубахе. Царь Царей, видимо, подробно поведал своим соплеменникам историю ее возвращения и, судя по восторженному гулу и взглядам окружающих, сумел каким-то удивительным образом приписать себе все наши заслуги по спасению сей юной девицы из лап дракона и от полчищ орков. Потом ее отослали… надеюсь, на кухню, чтоб нос не задирала. Ибо негоже бабе сидеть на пиру настоящих мужиков!
Кстати, с этой самой кухни нам таскали по большей части мясные и молочные блюда, причем разнообразие явно заменялось количеством. Так что лопали мы, судя по вкусу, все тех же овцекоз в жаренном, тушеном и вареном видах. А также сыры, твороги и прочие кефиры-простокваши, так что Лга’нхи тут оторвался. Столь страстно желаемых мною пирожков-булочек-пироженок и вообще хлебных изделий, к сожалению, было маловато… Даже кашей нас порадовали не дюже обильно. Впрочем, ничего удивительного — весна на дворе, старые запасы небось подчищены, а новых ждать до осени. То же самое и с овощами-корнеплодами. Кой-какие намеки на то, что горские ребята это лопают, были, но вдоволь натрескаться местной картошки мне так и не удалось.
Ах да! Самое главное!! Местная цивилизация уже дошла до производства пива!!! Пива!!! ПИ-И-ИВА!!! Осталось только изобрести Интернет и ватерклозеты, и тут можно жить…
Пиво, правда, было дрянненькое. Кисловатое, со странным привкусом все той же каши и крепостью, наверно, градуса два-три… Но попейте десяток лет подряд одну только воду и молоко, и я посмотрю, как вы начнете выкобениваться при виде не того сорта пива…
Кстати, Лга’нхи пива не оценил. И даже высказался весьма нелицеприятно о сем напитке, но, правда, когда мы остались вдвоем. Дикарская вежливость и дипломатия не позволили ему дурно высказываться о поднесенной хозяевами пище… Зато надо было видеть, как этот молокосос налегал на молоко… козье, кстати. Вонючее. Но ему был по фигу запах, он его не замечал так же, как я — недостатки пива.
Спать мы ушли довольно поздно, с раздувшимися от еды брюхами, волоча на себе груды подарков.
На следующее утро опять встал поздно. Встал, лениво потягиваясь, пошел к стоящему возле дома бочонку с водой и умыл рожу. Затем с понтом дела надел новые порты и новые боты, опоясался новым поясом… Долго примеривался, как прицепить к нему новое оружие, пока не сообразил, что щедрость Царя Царей не распространилась на ножны и чехол для топора… По фигу, это настроение мне не испортит, нацепил старое оружие и остался вполне собой довольным. Жаль только нет зеркала, чтобы полюбоваться своей крутизной.
Потом весь из себя важный и крутой вышел на улицу… А идти-то, собственно говоря, и некуда. Постоял, поглядел по сторонам… Шляться без дела по чужому поселку показалось как-то несолидно… Если уж идти, то идти по делу, а у меня дел… Есть!
Есть у меня дело! Искать Лга’нхи, который к моему пробуждению уже успел куда-то слинять. Так что я состроил озабоченную рожу лица и… Тут сбоку послышался знакомый скрип, и из нужника вылез Лга’нхи с такой рожей… Впрочем, это выражение брезгливости не сходило с его благородного лика еще со вчерашнего дня, с того момента, как его познакомили со следующей ступенью цивилизации, под названием «сортир». Ему тут, видишь ли, воняло и, вообще, хранить полную яму дерьмища рядом с домом, в котором живешь, не соответствовало эстетическим порывам его поэтической души.
То ли дело в степи. Отошел от стойбища, присел… птички поют, кузнечики трещат, цветочки пахнут — поэзия, идиллия и чистая экология. А как засрешь одну идиллию, перемещаешься на другую, и все по-новому. Вот еще одна грань, которая разделит две ветви, некогда единого (судя по языку) народа. Одни будут считать других грязнулями за то, что те срут где придется, а другие — за то, что копят свое дерьмище…
Размышляя на эти философские темы, кивнул приятелю и, подождав, пока он не подойдет поближе (сортир реально вонял), поинтересовался его самочувствием и планами на будущее. Самочувствие было вполне себе бодрое, а в планах стояло далекое путешествие на восток и поиски таинственных артефактов. Похоже, Лга’нхи не терпелось покинуть цивилизацию… Индиана Джонс, блин, двужильный. Не успел толком даже отъесться и отлежаться, а опять уже на подвиги тянет…
Ладно. Хрен с ним. Настроения он мне все равно не испортит. Солнышко сияет, птички поют, брюхо еще полно едой после вчерашней гулянки.
— Не торопись, друг мой Лга’нхи, бежать на восток, — глядя мудрым взором седобородого старца на этого торопливого вьюношу, глубокомысленно заметил я. — Чудо, как суслик в траве, может поджидать тебя на каждом шагу, но если твой взгляд будет устремлен за горизонт, ты его просто не заметишь! Чудо не терпит торопливости. Оно, как пугливый и осторожный зверек, достается тому, кто способен увидеть его в банальной суете повседневности. Надо остановиться, замереть и оглядеться по сторонам, может, то, что мы ищем, ожидает нас прямо у нас под ногами. Ну, например, в этом поселке…
У дурилы лицо сразу воссияло радостью и надеждой. Мое живописное иносказание он воспринял не как повод задуматься о бренности бытия, а как руководство к действию, и если его ни придержать, он сейчас в поисках чудес перевернет весь поселок с ног на голову. После чего нас выгонят отсюда взашей, отобрав новые боты, мотыги с веревками из волос Майкла Джексона и таинственные палочки… А я так до сих пор и не узнал, что они такое. Так что я поспешно потопал вслед за приятелем, готовясь сдерживать порывы его творческих
