Алекс и Алекс 4 (СИ) - Афанасьев Семён

Видимо, что-то заподозрила, стерва.

К счастью, у мужчины имелась копия почти полного личного дела пацана. В нём, в части психологического портрета, заполняемого куратором в обязательном порядке, значилось помимо прочего: «… Не уверен в себе. Легко попадает под чужое влияние, из-под которого боится выйти в дальнейшем — компенсаторное от заниженной самооценки. Склонен подчиняться без размышлений, поскольку легко признаёт чужое старшинство в иерархии. Крайне неагрессивен. Исполнителен, аккуратен до подобострастия…»

Честно сказать, именно личное дело фигуранта и сподвигло второго номера окончательно на вояж в медсектор. Он здраво рассудил: если будет накладка, на хлипкого сироту можно тупо наехать авторитетом. Всего-то и надо, что шунт установить.

А уж какая команда и откуда по тому шунту впоследствии прилетит — это не его дело. Особенно если случится это, скажем, через несколько дней. Когда он сам будет далеко отсюда.

Мужчина даже не подозревал, что куратор фигуранта имел массу скверных привычек, приобретённых до попадания в Корпус в роли преподавателя. У подполковника Бака (именно это имя значилось в деле пацана), помимо вздорного характера, была ещё одна черта. О ней знали близкие товарищи и непосредственный начальник, но не подозревали все остальные, к научной работе подполковника не допущенные.

Бак уже много лет, с самого прибытия в Корпус, во все личные дела соискателей заполнял один и тот же психологический портрет. Путём его копирования из внешнего источника.

Разумеется, вставляемый им во все файлы, из года в год, без изменений, один и тот же абзац не имел никакого отношения к реальным личностям работавших с ним.

Просто ему было удобнее использовать однажды подготовленный текст — это экономило время.

Во-вторых, подполковник получал реальные и солидные роялти с результатов многих научных работ, выполненных совместно с соискателями. В-третьих вытекало из пункта два: чтоб избежать того же переманивания перспективного человека в организацию или заведение повыше, реальной информации о нём следовало давать как можно меньше.

Что Бак и делал вот уже более пятнадцати лет, периодически нарываясь на беззлобную ругань заведующего кафедрой.

Полковник же во главу угла ставил результативность. К Баку в этой части претензий не было. Финты последнего в части заполнения личных дел соискателей, с точки зрения непосредственного начальника, тянули максимум на поржать вместе за пятничным вечерним кофе с арманьяком.

_________

Сидящая возле выхода Чоу, кажется, не испытывает ни малейшего неудобства из-за своего частичного неглиже. Вытянув вперёд якобы повреждённую ногу, она старательно загораживает единственный выход.

По договорённости с Анной, нам нужно всего лишь продержать этого типа до прибытия людей её отца. Остальное уже их дело.

Хаас сказала, в случае поимки с поличным этого типа, их клан как-то там нехило приподнимется в местной табели о рангах. А вопросы неведомых федералов из непонятных ведомств в мой адрес автоматически отойдут на второй план. Просто потому, что всем резко станет не до меня.

Она принялась было что-то занудно пояснять о Федеративном Совете, состоящем из совокупности таких вот муниципалитетов плюс колоний, но я не стал вникать. Достаточно и того, что совместный план по внутренней связи утвердил Алекс.

На наше с Чоу счастье, силу даже не приходится применять.

Камила тихо сидит в своей подсобке, а федерал лихорадочно рожает документы, которые я у него прошу по одному. Перечень бумажек, кстати, получен от Хаас.

На этапе медицинской страховки тип отчего-то запинается; и я вижу благодаря чипу, что этого момента он вообще не контролирует.

Хм. Я был лучшего мнения о федералах. Отправить мужика нарушать сразу несколько параграфов достаточно серьёзных законов, и не снабдить соответствующими документами — это тянет на отдельный приз за дебилизм.

От Анны мы с Чоу знаем: чем больше документов этот мужик сейчас нам родит, отвечая на все мои законные требования, тем больше какая-то там доказательная база у Хаасов.

Анна не сказала вслух, но Чоу пояснила мне на своём языке: у Хаасов есть какой-то двойной агент, который сидит на, я не понял каком, протоколе документооборота. С перебежчиком же, как говорит китаянка, и доказывать особо ничего не надо. Достаточно лишь его должным образом оформленных показаний, под медицинский датчик, подтверждающий правду.

А сейчас этот тип явно путается и потеет в вопросах медицинской страховки.

Чоу, что характерно, делает вид, что напевает на своём языке песенку, нимало никого не стесняясь. Только в стихи она чудным образом рифмует свои инструкции мне:

— Если этот вдруг соберётся на прорыв, не мешайся под ногами. Я справлюсь сама. Вижу по твоей морде, что у тебя опять своё мнение. Пожалуйста, соблюдай, о чём мы договорились.

— Вообще-то, этот мужик сейчас, по ряду показателей, как под хорошей наркотой. — С сомнением констатирует Алекс с другой стороны. — Если б не видел своими глазами, не поверил бы, что это вообще возможно.

— Его надо опросить сразу по горячим следам. — Не унимается китаянка. — Если ты ему чрезмерно задвинешь, можно потерять время. Пока будем его приводить в чувство. А так я его просто усыплю на ходу. А потом разбужу собственноручно.

На удивление, нефиксируемое и никак не регистрируемое вмешательство Чоу в наше с мужиком общение делает процесс ожидания подкрепления совсем несложным. Тип начинает тревожиться только тогда, когда в медблоке появляется пятёрка Хаасовских головорезов, без предисловий разряжающие в него сразу два инъектора.

_________

— Алекс. Я понимаю, что мои личные просьбы, как и распоряжения, доходят до вас в очень усечённом формате.

Бак, засунув руки за спину, ходит по кафедре от окна к двери.

Заведующий кафедрой тоже в наличии, но он отмалчивается.

— Я понимаю, что у вас, видимо, стоит какой-то фильтр. — продолжает куратор. — КОТОРЫЙ, ЧЁРТ ПОБЕРИ, РОВНО В ТРИ РАЗА КАСТРИРУЕТ ВСЁ ТО, ЧТО Я ВАМ ПЫТАЮСЬ ТАЛДЫЧИТЬ! — орёт он, уже не стесняясь. — КАКОГО… ВЫ НЕ ИЗВЕСТИЛИ МЕНЯ О ВЫЗОВЕ В МЕДПУНКТ, ЕСЛИ ПРЕДПОЛАГАЛИ ПОДОПЛЁКУ?!

— Это был сплошной экспромт. Во-первых, представитель управляющей компании Чоу ЮньВэнь, упрятавшая меня в ваш Корпус, настаивала именно на таком порядке. Во-вторых, мой законный представитель в федеральном суде, семья Хаас, предложила раз и навсегда отсечь все вопросы ко мне из столицы. — Вздыхаю.

Вид орущего Бака — это не то, что мне сейчас хотелось бы созерцать. Но и Камила, и Чоу, и Анна единодушно вытолкали меня к нему объясняться, когда он потребовал своего соискателя к себе в ультимативной форме четверть часа тому.

— КАКОЙ В СРАКЕ ЭКСПРОМТ?! — продолжает разоряться Бак. — Слушай, ну я не знаю, что с ним делать! — уже более спокойно он поворачивается к своему начальнику и разводит руками. — Ну нет у меня рычагов давления!

— Давайте попробуем разобраться все вместе, что происходит. — Полковник дипломатично ёрзает в кресле, сверля взглядом Бака. — Оценим, так сказать, обстановку со всех сторон. А уже потом будем решать, кто сейчас прав.

— Вообще-то, досадно, что вы не считаете нас с собой на одной стороне. — На контрасте с куратором, заведующий кафедрой смотрится выигрышнее. Поскольку не орёт. — Вам доводили, что мы кровно заинтересованы в вашем функционировании и не заинтересованы в деятельности других учреждений в нашей зоне ответственности?

— Подполковник Бак пояснял.

— Могу спросить, почему вы тогда нарушили его прямое распоряжение? — полковник говорит вежливо-вежливо, но мне почему-то становится неловко.

— Цейтнот. Слишком много интересов в одной точке. Я, Хаасы, управляющая Компания. Мы и так еле договорились, на троих, — поясняю. — Это с учётом того, что Хаасов в плане представляла полностью лояльная ко мне Анна, которая мои интересы от своих не отрывает. Если бы в план вводилась ещё одна сторона, например, вы, то управлять событиями было бы намного сложнее.