Михаил Тырин - Желтая линия
Ружье валялось на том же месте, где я пришел в себя. Я подобрал его, проверил — вроде бы все нормально работало.
— Танк еще не утонул? — спросил Щербатин. — Пошарь в люке, там должен быть баллон с комбикормом. Такая упругая штука с трубочкой, там поймешь…
Я перебрался на танк, пошарил в люке, заодно поискал свой нож. Ни ножа, ни комбикорма найти не удалось.
— Шел бы ты один, Беня, — вздохнул Щербатин, со злостью поджимая губы. — Хоть бы ты уцелел…
— Закрыли вопрос, — буркнул я. — Расслабься и получи удовольствие.
Шланги и ремни, свисавшие с мешка, оказались очень кстати. Я связал две петли — получилось нечто вроде рюкзака. Боль как-то тихо ушла. Думаю, мой организм меня пожалел и отключил чувствительность. И все равно вязать узлы одной рукой было чудовищно трудно.
— Оставь, — в последний раз сказал Щербатин, когда я взваливал его на спину.
— Молчи. И не беспокойся за меня — ты совсем легкий, когда без рук и ног.
— А у тебя спина похожа на шницель с гарниром.
— Сам-то ты гамбургер с майонезом. Яйцо в мешочек…
— Ладно, как проголодаюсь, буду отщипывать кусочки от твоей жареной спины. Ты хоть знаешь, куда идти?
— А какая разница? Планета круглая…
* * *По меткому выражению Щербатина, путь наш был не близкий, но зато тяжелый. Особенно мучительно мне было перепрыгивать с островка на островок, с кочки на кочку. Мешок с моим приятелем бил в обожженную спину, а сам он при этом едва сдерживал стон. Ему тоже было несладко после того, как я варварски выдрал его из чрева танка.
Я шел к реке. По деревьям и расположению подбитого реаплана я примерно определил, откуда мы приехали. Вездеходы шли по прямой, поэтому главным сейчас было сохранить направление. К сожалению, такая штука, как компас, в экипировку цивилизатора не входила.
Река была моей единственной надеждой. По ней могли проплыть вездеходы нашей основной группы, возвращаясь из рейда. По ней же наверняка пойдут и все другие машины, когда штаб получит выверенные карты и результаты нашей разведки. Одним словом, река здесь была единственной из возможных транспортных артерий.
Первые полчаса я шел довольно бодро. Но наступил момент, когда силы вдруг начали выходить из меня, как вода из дырявого корыта.
Я стал тяжело дышать, сбавлять шаг, невольно задерживаться на сухих островках, где шагалось легче. Вскоре и Щербатин заметил, как я выдыхаюсь.
— Что, Беня, небось уже пожалел, что взял меня с собой?
— Молчи! — прорычал я. — А то сейчас выброшу.
— А и выбрось, — оживился он. — Я давно предлагаю.
— Выбросить не выброшу, а просто скину с плеч и потяну на веревке.
— Уж лучше выбрось, — поежился Щербатин и через минуту запел на гнусный тоскливый мотив: — «Вместе весело шагать по просторам, по просторам…»
Настала минута, когда я просто встал и ухватился за ствол дерева на одном из островков. Силы, терпение, мужество — все это осталось на том острове, возле подбитого реаплана. У меня подгибались ноги, меня трясло от одной мысли, что нужно снова погружать их в чавкающую грязь. Гидрокостюм давно промок, в нем плескалась вода. Потихоньку возвращалась боль в спине и в огарке руки. Я себя явно переоценил в начале пути.
— Что, совсем хреново? — глухо проговорил из-за спины Щербатин.
— Замолчи, — прошипел я.
— Не злись. Думаешь, мне хорошо тут висеть на тебе и знать, что я ничем не могу помочь, а?
— Замолчи, я сказал. Не твои проблемы.
— Да мои вообще-то тоже. Ну давай остановимся, передохнем. Сбрось меня, разомни плечи.
— Рано отдыхать! — со злостью выпалил я. — Не заслужили отдых.
Пот заливал глаза, я видел мир словно сквозь пелену. Наверно, оно и к лучшему, ничего хорошего в этом мире не было, не на что и смотреть. Я привалился к дереву и позволил себе несколько минут постоять. Садиться я не стал — потом не встану.
— Беня, а ну, глянь вперед, — сказал Щербатин. — Или мне кажется, или мне чудится…
— Что там?
— У тебя случайно нет бинокля? Там деревья какие-то…
— И что? — Я видел только тусклую гладь болота и темную полоску почти на горизонте. Впрочем, через секунду опять сомкнулся туман, и видение исчезло.
— Нет, ничего. Просто очень похоже на сухой берег.
— Привал окончен, — объявил я и с усилием оттолкнулся от дерева.
Ружье я сунул в мешок к Щербатину, в руках была только длинная крепкая палка, которой я пробовал дно. Не знаю, помогала она или больше мешала. Теперь уже казалось, что она сделана из чугуна, хотелось бросить ее и пойти налегке. Впрочем, мне сейчас все хотелось бросить, в том числе и Щербатина с его вялыми подбадриваниями.
Неведомая темная полоса надвигалась, однако меня это мало интересовало. Голова шла кругом, в ушах свистело, перед глазами прыгали желтые пятна. Я казался себе полуслепым бездумным механизмом, который знай себе прет через грязищу, ни о чем не думая. Только колесики в этом механизме изнашивались с каждой минутой, я почти физически чувствовал это.
— Беня, это точно берег! — ликующе крикнул Щербатин.
Ну и что? Ну и пусть берег. Меня ничего не интересовало. Берег — всего лишь точка отсчета, знак окончания части пути. Если б на том берегу заканчивался весь путь…
Я ткнулся в земную твердь, как тяжелый паром. Упал на колени и пополз вперед, выпустив из рук палку. Передо мной поднимался пологий склон, наверху жизнерадостно шевелились зеленые ветви.
Я наконец распластался на земле, выполз из лямок рюкзака. И долго лежал на боку, не находя сил даже повернуться удобнее. Щербатин меня не беспокоил даже разговорами. Наверно, если бы я сейчас уснул, он оберегал бы мой сон.
— Все, хватит, — сказал я и поднялся с таким усилием, словно на плечах лежал мешок с песком.
— Что, опять идти? — возмутился Щербатин. — Лежи, отдыхай. Тоже мне, ходок нашелся…
— Лежи в своем мешке и помалкивай.
Стащив гидрокостюм, я вылил из него воду, вывернул наизнанку и повесил сушиться. Затем, не отходя далеко, набрал кучу веток. Ветки были сырые. Разодрав зубами заряд для ракетницы, я присыпал костер порохом и поджег слабым импульсом из ружья.
Пламя с треском взметнулось метра на три, выпустив клуб белого дыма.
— Эй! — возмущенно закричал Щербатин, оказавшийся в опасной близости от огня.
Костер прогорал слишком быстро, мне пришлось еще насобирать веток. Затем я сунул в пламя лоток с едой и подержал, пока от влажной зеленой массы не пошел пар.
Я съел пару глотков и Щербатину дал столько же. Но все равно наши запасы истощились почти на четверть. Мучительно хотелось плюнуть на все и сожрать остальное. А там открыть и второй лоток и тоже сожрать. Но я проглотил слюну и воздержался. Болота большие, а лотки маленькие. Нам еще брести и брести.
— Я посплю, — сказал я, положив рядом ружье. — Если что, ори во всю глотку, буди меня. Потом сам поспишь.
Щербатин что-то пробормотал в ответ, но я уже не слышал. Я отключился, как телевизор: раз — и свет в глазах погас.
И вновь обволакивали кошмары: я приходил в магазин, брал батон белого хлеба, потом открывал кошелек, а там несколько блеклых бумажек — «Десять уцим. Подделка преследуется…».
— Беня! — прорвался ко мне истошный крик Щербатина.
Я распрямился, как пружина. Не знаю, сколько я спал, но отдохнуть не успел. Тело ломило.
— Беня, вставай! — снова закричал Щербатин.
Было почти светло, но я не понимал — утро или вечер. На углях плясали последние язычки пламени. Я поднял глаза и увидел, что нас окружают несколько косматых громил в грязной оборванной униформе. Все они радостно скалили зубы. Ульдры.
— Слава тебе, господи! — выдохнул я и блаженно упал на траву. Какие-никакие, а свои ребята.
Я равнодушно смотрел, как один из союзников поднял мой обгоревший рюкзак и вытряхнул содержимое на траву. Теперь это было просто барахло, хлам, а не гарант выживания.
Другой союзник подошел к Щербатину, поднял его и некоторое время удивленно разглядывал. Затем громко захохотал, и остальные тоже начали гоготать. Впрочем, через секунду он бросил Щербатина на землю, начав ожесточенно чесаться.
— Эй, осторожно! — крикнул я, поднимаясь на ноги.
Тут же Щербатина поднял другой ульдр — покрутил, потряс, перевернул вниз головой. Все опять заржали и потянули к Щербатину ручищи. Всем было интересно пощупать маленького человека без рук и ног.
Через несколько секунд моим приятелем уже играли в волейбол.
— Вы охренели?! — заорал я и бросился в гущу союзников.
Я ничего не успел сделать. Тяжелая могучая нога с силой воткнулась мне под ребра, и я кувырком полетел обратно. Я упал на другого ульдра, и он с удовольствием пнул меня в спину. Потом кто-то поднял меня над головой и швырнул о землю. Потом снова ногой…
Не знаю, почему я сразу не потерял сознание. Мне казалось, что от ударов моя обгорелая спина сейчас треснет пополам, как старое пальто. Краем глаза я успел заметить, что один рыжебородый втихомолку пожирает остатки нашего комбикорма. Потом раздались взрывы — другой идиот бросил в угли заряды для ракетницы.
