Андрей Щупов - Оккупация
Вадим рассеянно постучал по клавишам задней обложки. Книжные страницы пару раз мигнули голубым, но так и не «включились»…
С неспешностью Дымов обошел комнаты, но ничего интересного больше не нашел. Впрочем, это тоже было неплохим знаком. В свете произошедших событий ожидать здесь можно было чего угодно — пятен крови, разорванной одежды, истерзанных трупов. Сейчас же можно было заключить, что, по крайней мере, из этого номера его друзья вышли целыми и невредимыми.
Оставив электронную чудо-книжку на столе, Вадим достал из оттаивающего холодильника упаковку с минеральной водой, свернув пробку с бутыли, надолго приложился к горлышку. Вволю напившись, с сожалением закрыл холодильник. Электричества нет, морозильные камеры не работают — надо думать, скоро здесь основательно завоняет. Начнет портиться пища, скиснет вода, да и тела убитых о себе обязательно дадут знать. В старину, иные поля брани так и оставляли неубранными, что вело к появлению чумы, холеры, иных заболеваний. Если как следует посчитать, та же Бородинская битва унесла у россиян значительно больше жизней, нежели были отняты посредством ядер, пуль и штыков…
Машинально Вадим вновь ткнул в клавишу вызова лифта, не дождавшись знакомого гула двигателя, решил поступить проще. По счастью, его собственные способности еще не поблекли, а потому, протиснувшись метателом в лифтовую шахту, Дымов в несколько секунд одолел оставшиеся этажи. Он вышел в фойе и тут же учуял нужный след. Все равно как ищейка, не замечая лежащих на полу мертвецов, добрел до оружейной комнаты.
Да, здесь они тоже были. Наверняка, подбирали для себя подходящее оружие. Кстати, не самая простая задача для современного европеоида. Хотя… Если на ночных улицах по сию пору в ход пускают кастеты, резиновые дубинки и ножи, возможно, преодолеть пропасть между настоящим и прошлым не столь уж и сложно. Да и какое оно — это прошлое, если суть человеческая осталась прежней. Кроме того, не стоило забывать, что его друзья работали не в НИИ и не в медицинском заведении, так что рукопашная схватка для них была не такой уж большой экзотикой…
Он хотел уже выйти из складского помещения, но взор его задержался на висящем на стене арбалете — не старинном из толстого дерева, а вполне современном — с тонкой дугой лука, литой рукоятью и изящным прикладом. Очень уж нехорошей была его сегодняшняя схватка, и никто не даст гарантии, что в самом скором времени Вадим не повстречает на своем пути еще одного вооруженного монстра. Так что от доброго оружия отказываться, пожалуй, не стоило.
Сняв с крючка арбалет, Вадим достал из стоящего у стены ящика металлическую стрелу, взвесил на руке. Если сравнивать с пулей, то раз в двадцать тяжелее. Соответственно, больше и останавливающая сила. Для человека, пожалуй, даже чересчур, а вот для летающих ахназавров в самый раз…
Уперев самострел дульной частью в стол, он взялся за рычаги, с усилием провернул несколько раз. Углепластиковая дуга чуть согнулась, мощная тетива медлительно дошла до граничного положения, утонула в специальном пазу. Теперь настал черед стрелы, которую Вадим не без опаски вставил в стволовое углубление. Выбирая цель, обвел помещение взглядом, в конце концов, остановил свой выбор на массивном панцире. Подняв двумя руками арбалет, поймал в прицел простоватый узор на доспехах.
Спуск оказался тугим, зато и сила, с которой стрела ударила по панцирю, Дымова нисколько не разочаровала. Стальной наконечник пробил доспех навылет, войдя в стену чуть ли наполовину. Подобная мощь Дымова вполне устраивала. Кроме арбалета он взял коротенькое копье с широким наконечником. Последнее могло пригодится не столько для защиты, сколько в качестве посоха на время будущих странствий. Впрочем, кто знает, возможно, придется пускать в ход эту вещь и по ее прямому назначению. Дымов не хотел быть пророком, но что-то ему подсказывало, что стычка, подобная сегодняшней, далеко не последняя.
Перешагивая через тела мертвых варваров, он приблизился к выходу из гостиницы. Выйдя под ночное, усыпанное звездами небо, неспешно огляделся. След по сию пору чувствовался довольно отчетливо. Господа офицеры пошли на восток, двигаясь прямо по улице. Кто-то их, судя по всему, вел, но двигались они не слишком быстро. Во всяком случае, догнать их Дымов надеялся в ближайшие сутки.
Ночной город был пуст и зловещ. Черные громады домов не радовали светом, молчала вездесущая реклама, и совершенно не добавляли красоты разбитые вдрызг витрины. Поваленные урны, горы мусора и сломанные скамейки, конечно, шокировали, но ничуть не больше, нежели лежащие тут и там трупы людей.
Достигнув перекрестка, Дымов обернулся на неспешный перестук. В его направлении неспешно вышагивала парочка двугорбых верблюдов. Судя по всему, это был патруль дайков. Устроившись в кожаных примитивных седлах, на спинах животных восседали вооруженные копьями всадники.
— Ахма! Халаб бунур! — длинное копье ближайшего всадника нацелилось Вадиму в грудь. Понять, что говорит незнакомец, было совсем несложно, однако вступать в долгие переговоры Дымов не собирался.
По счастью, не все здесь обладали способностями князя Рагеса, и хлестким ударом развернувшегося лимба Вадим сшиб бородачей наземь. Встревоженные верблюды нервно затоптались на месте, но убегать не стали. Оценив их рост, Вадим припомнил, что на верблюдов взбираются, предварительно уложив их на землю, — очень уж сноровистые и здоровенные. Тем не менее, пустив в ход все свои лимбы, он подступил к ближайшему великану и без особых усилий взлетел в неудобное седло. Ни плеваться, ни кусаться двугорбый властелин пустынь не стал. Должно быть, не слишком обожал прежнего своего господина. Во всяком случае, нового хозяина он воспринял без особого протеста. Вадим лишь чуточку сжал его коленями, и верблюд послушно зашагал вперед — именно туда, куда требовалось. Его собрат равнодушно двинулся следом. Здесь же у седла Дымов обнаружил подвешенное на ремешок странного вида ожерелье. Вместо бусин, монет или граненых камушков на нем были нанизаны человеческие ногти. Можно было не сомневаться, что у дайков подобное ожерелье знаменовало собой нечто грозное и предупреждающее, а потому, недолго думая, Вадим повесил ожерелье себе на шею, завершив, таким образом, пугающее преображение. Покачиваясь в седле, на секунду прикрыл глаза, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям. То, что он почувствовал, его отнюдь не порадовало.
…
ДВИЖЕНИЕ СКВОЗЬ ПРОСТРАНСТВЕННЫЕ СЛОИ ПРОДОЛЖАЛОСЬ. КОРАБЛЬ, НЕСУЩИЙ НА СЕБЕ СТОЛИЦУ ТОМУСИДИАН, ПО-ПРЕЖНЕМУ ПЛЫЛ В НЕВЕДОМОЕ, ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ УХОДЯ ОТ ПРИВЫЧНОГО ЗЕМНОГО ПРОСТРАНСТВА…
Со вздохом Вадим потрепал рыжую шерсть верблюда. Вот вам и ответ на множественные вопросы. Во всяком случае, становилось понятным, почему здешние аборигены намеревались вооружить их холодным оружием. Видимо, подобные путешествия в инородные пространства томусидианам были знакомы. Людям этого, пожалуй, не понять, но он, успевший не однажды побывать в тусклом мире глонов, прекрасно сознавал, что в чужих пространствах работают чужие законы. На вершине Эльбруса тот же альпинист не зажжет спичку, а ныряльщик под водой не намажет хлеб маслом. В Арктике да при минус пятидесяти — не получиться раздеться до трусов, а, вновь оказавшись в утробе матери, захлебнется и умрет любой взрослый человек. Среда обитания диктует все. И в социальном смысле, и в физическом. Может, оттого и мечтал Вадим в иных своих снах о мире, полностью очищенном от средств массовой информации. Кто вообще придумал этот оборот «массовая информация». Информация, какой бы она ни была, всегда несет глубоко личностный оттенок. Либо ты ее усваиваешь, либо нет. Либо мозг совершает свое маленькое открытие, либо туповато копирует чужое, с полноценной пищи переходя на штампы и выхолощенные рафинады. Если информация сопряжена с мыслями, то она не может принадлежать всем, если же мыслей в ней нет, то она просто не имеет права на существование, как не имеет права на существование и массовое сознание, поскольку именно оно хоронит былой статус личности.
Как бы то ни было, но сейчас он пребывал в среде, которая довольно успешно хоронила многие человеческие достижения. По крайней мере, кое-что об этой самой среде Вадим мог сказать уже сейчас. Очевидно, что новая среда обитания не принимала электричества, не любила она, судя по всему, и химических реакций, поддерживающих сгорание пороха, ракетного топлива и всевозможных инициирующих смесей. Пожалуй, если бы не холодное оружие, ее можно было бы назвать средой сугубо мирной, но в том-то и крылась закавыка, что мозг человека и здесь давным-давно отыскал искомую лазейку. Энергия ядерного топлива, пушечных снарядов и авиационных бомб проще простого разрывала в куски человеческую плоть, но, увы, пули, огонь и осколки были здесь совершенно ни к чему. Хитрые людишки могли и без их помощи кромсать и резать себе подобных…
