Вячеслав Шалыгин - Провокатор
– Не получится. – Гюрза помотал головой. – На Грина ваши психотронные песни не действуют.
– Эти подействуют, – уверенно заявила Арианна. – Я пошла на уступку, Гюрза, удовлетворила твое любопытство. За это ты будешь наказан еще раз.
– Двум смертям не бывать, одной не миновать. – Агент едва заметно усмехнулся. – Вы надеетесь, что Грин наслушается ваших шаманских завываний и начнет бредить вслух?
– Больше никаких вопросов, человек. – Арианна холодно взглянула на Гюрзу. – Иди.
Агент умело скрыл эмоции, поклонился и вышел из главной комнаты очередной явочной квартиры. Арианна же вновь отвернулась к окну.
Все–таки этот Гюрза был не мужчиной, а неотесанным мужланом. Невыносимо дерзким и отвратительно грубым. Сравнивать его с серпиенсом было ошибкой. Ни один серпиенс, даже если захочет, не сможет быть настолько нетактичным, непочтительным и резким. Особенно в разговоре с высоким начальством. Ни один серпиенс не опустится до того, чтобы вести себя с женщиной, как варвар: не станет навязывать свои условия и возмущаться. Ни один серпиенс!..
И только Звездная мать Великого Дракона знает, как это скучно!
Приор стражи подняла взгляд к хмурому небу неприветливой Земли–216 и грустно улыбнулась. Да, Звездная мать знала все и обо всем. В том числе и о потаенных мыслях Арианны, женщины–воина, до сего дня не встретившей ни одного достойного мужчины.
Среди особей своего вида.
* * *Полтора месяца безделья, что может быть хуже? Только полтора года бесполезной работы. Хотя нет, какая–то польза была. Накопился опыт, отшлифовалась тактика, исчез страх перед непобедимым, казалось бы, противником. Но результат… обняться и плакать.
Воронцов в сотый раз за день разобрал пистолет, собрал, зарядил и сунул, наконец, в кобуру. Надоело. Простые занятия уже не отвлекали от тягостных размышлений. А поразмыслить было о чем. И о причинах разгрома, и о новом карликовом Сопротивлении, отличном от старого, как бонсай в горшочке отличается от полноценного дерева, и о пасмурной погоде в группе.
После того как и Вика, и Учитель заняли оборону по другую сторону баррикады, учебно–тренировочный процесс разладился, а совместный досуг вообще остался в прошлом. Будь у группы возможность выйти в рейд, дело, возможно, и пошло бы на поправку, но штаб отменил все операции «вплоть до особого распоряжения». Проще говоря, Сопротивление легло на дно. Никто не знал, надолго ли, но, судя по слухам, как минимум до Нового года.
Воронцов понимал, что иначе нельзя, что нужно зализать раны, перестроить систему, выработать новую тактику и восстановить связи между региональными штабами, на все это требовалось время. Понимал и все равно злился. Безделье достало хуже мыльной оперы.
Ночных охотников изредка отправляли в «сухую» разведку, иногда привлекали к обучению новобранцев – в большинстве своем мальчишек–сирот, неуправляемых и не признающих никого, кроме охотников, и один раз все группы поучаствовали в командно–штабных учениях, во время которых изображали условного противника. Вот и все дела за шесть недель.
Даже у выживших штабных и бойцов караульных отрядов было больше развлечений. Штабные куда–то ездили, говорят, даже в регионы, «решать вопросы» с окружными штабами, а караульные были заняты выполнением своих прямых обязанностей и заодно помогали строить новые линии укреплений. И только охотники плевали в потолок, рубились в компьютерные игры или резались в карты, кому что ближе.
Или же, вот как Воронцов, грели голову, размышляя, кто виноват и что делать? Майор понимал, что ответы на эти вопросы найдут и без него, для каждой работы есть специально обученные люди, но мысли все равно лезли в голову, и избавиться от них Ворон не мог, не получалось.
«Учитель заразил! – Воронцов переместился на койку и улегся, заложив руки за голову. – Это ведь он у нас большой мыслитель и оратор. Еще и слова такие находит, скотина, аж все внутри переворачивается. Душа, понимаешь ли, с дырой. А ты заглядывал в нее, ментяра? Думаешь, если участковым был, так научился людей насквозь видеть? Нет, Василий Иванович, опыт опытом, а чтобы стать настоящим психологом, надо этому учиться. Книжки умные читать, лекции слушать, практиковаться под контролем профессоров всяких. Или иметь талант. А просто ходить по квартирам и нос всюду совать – это не учеба. Это все равно что поторговать пару лет книжками на рынке, а потом заявить, что ты великий критик и на ощупь умеешь определять, хорошо написана книга или плохо. Так что ошибаешься ты, Учитель, нормальная у меня душа, без дырок. Просто тебе никак не удается в нее заглянуть, вот ты и ехидничаешь от огорчения. И насчет Вики ты ошибаешься. Симпатичная девчонка, спору нет, только не моего фасона. А что касается парня ее… не знаю, Учитель, не знаю. Может, вы с Викой и правы, может, подстава все это. Если провокатор к делу руку приложил, вполне реально, что понапрасну на Грина наехали, козлом отпущения сделали. А провокатор, сука, на такие подлости горазд, это факт. С другой стороны, улики вроде бы убедительные, да и не может ошибаться вся контрразведка разом. Ну ладно, Рабинович этот выслуживается, авторитет хочет на громком деле заработать, но ведь Деду ничего такого не нужно, да и другие особисты к Грину особых претензий не имеют. Чего ради засуживать героя, да еще изобретателя «Пилигрима»? Нет, ребята демократы, все–таки что–то тут нечисто».
Этот мысленный спор с Учителем был уже не первым, но, пожалуй, впервые Воронцов думал без раздражения и вообще без лишних эмоций. Будто бы сидел с Учителем за столом, попивал неспешно водочку и беседовал. Раньше такое часто бывало. Почти после каждого рейда. По чуть–чуть для снятия стресса и «за жизнь». Расслабляло не хуже баньки. А если удавалось совместить, получалось вообще замечательно.
Майор вздохнул. Все изменилось. Новая база надежнее и современнее измайловской, но уюта в ней нет совершенно. В каждом кубрике душ, кругом пластиковые стены, потолок, пол, мебель… и ни сауны, ни клуба, ни курилки какой–нибудь. Можно, конечно, посидеть в столовой, никто не запрещал, но там ведь по душам не поговоришь; гулко, пусто, неуютно. Да и Учитель не горел желанием общаться с командиром. Все больше с Викой время проводил, опекал ее, рапорты в защиту Грина помогал строчить, беседы всякие с ней вел. Короче, «нас на бабу променял». Товарищ называется!
Троекратный стук в дверь отвлек майора от горьких мыслей. Воронцов сел на койке и попытался отогнать хандру и слюнтяйские мыслишки. Если за дверью был кто–то из бойцов или новобранцев, Ночному Потрошителю следовало выйти к ним с суровым лицом и окинуть тяжелым командирским взглядом.
Выходить не потребовалось. Дверь распахнулась, и в кубрик, не спрашивая разрешения, вошел Учитель. Легок на помине!
– Привет, – Ворон кивком указал на стул.
– Без предисловий, Ворон, – лейтенант был чем–то встревожен, – некогда распространяться. Есть информация, что к нам в гости собрались особисты.
– Ну и что? – Воронцов качнул головой. – В первый раз, что ли? Уточнят, чего им надо, и все дела.
– Они не уточнять идут. – Учитель закрыл дверь, поставил стул почти вплотную к койке и уселся на него верхом. С такого расстояния майор мог услышать даже самый тихий шепот. Учитель на него и перешел: – Они за Викой идут.
– Сдурели?! – Ворон едва не подпрыгнул на койке. – Что за чушь?!
– Предполагаемое пособничество. – Учитель схватил Ворона за плечо. – Возмущаться позже будем, ладно? Времени в обрез. Вику я проинструктировал, теперь твоя очередь.
– В смысле? – удивился Ворон. – Хочешь, чтоб я тоже ее проинструктировал? Или меня хочешь уму–разуму научить?
– Ты не закипай, а выслушай, – спокойно предложил Учитель. – Ты командир, на твою власть я не покушаюсь, но сейчас другая ситуация, не служебная и не боевая. Сейчас мой жизненный опыт ценнее твоего, поэтому надо сделать, как я скажу. Иначе Вику привинтят к этому делу так, что устанешь отвинчивать.
– Хоп. – Ворон прекратил обиженно хмуриться и шлепнул по подставленной Учителем ладони. – Излагай…
Излагал Учитель просто, внятно и логично. Ворон даже не сделал ни одного замечания, хотя кое–какие вопросы по ходу пьесы у него возникли. Закончив, лейтенант испытующе взглянул на командира.
– Согласен?
– Один вопрос. – Ворон ответил таким же взглядом. – Ты уверен, что Грин невиновен?
– Грина подставили, сто процентов. – Учитель говорил уверенно, как о том, что Земля вращается вокруг Солнца. – И сделал это тот, кого мы с тобой так и не сумели ни поймать, ни уничтожить.
– Вот скотина! – Ворон сжал кулак. – Удавлю голыми руками!
– Пока задача другая – не допустить, чтобы Грина засудили. Или хотя бы спасти его от смерти. Первое у нас вряд ли получится, зато второе, думаю, реально, если мы все выдержим этот экзамен на актерский факультет. Запомнил, что делать?
