Михаил Тырин - Синдикат «Громовержец»
— Спасибо, я уже.
Воцарилось молчание. Кирилл не знал, о чем теперь говорить с маленькой красавицей. Отвечать на насущные вопросы она, похоже, и не собиралась. От нечего делать он взял из чемоданчика розовую палочку, похожую на мелок, и надкусил ее. В горле тут же запершило, на глазах выступили слезы. Кирилл едва удержался, чтоб не сплюнуть.
— На, запей! — девчонка протянула ему прозрачный шарик. — Это же не едят, этим мажут.
«Себе бы помазала, — со злостью подумал Кирилл. — Предупреждать надо».
Тут наконец появился Хрящ. Дверь отъехала в сторону, впустив его, после чего бесшумно замкнулась.
— О! — воскликнул Кирилл. — Явился, не запылился! Ты где пропадаешь?
Хрящ вошел молча. Он был какой-то напряженный, скованный. Переступал ногами острожно и все время бросал на Кирилла многозначительные взгляды.
— Сережа, садись завтракать, — пригласила Ираида.
— Мне нельзя, — выдавил Хрящ и непроизвольно коснулся живота. — Нельзя целый час ничего есть.
Он сел на кровать — медленно, осторожно, держа спину прямой. Снова потрогал живот, потом нервозно сцепил руки. Кирилл уже начал тревожиться.
— Ну… я пойду, — сказала девчонка. Видимо, поняла, что она здесь лишняя. — Сейчас Спартак придет.
— Ну, пока…
Хрящ проводил ее немигающим взглядом, затем перевел его на Кирилла.
— Понял? — спросил он.
— Ничего я не понял. Где ты ходишь?
— Где я хожу? — Хрящ испытывающе поглядел на товарища. Он словно решал, стоит ли доверять ему ответ на такой вопрос. — Ладно, скажу. В медпункте я был. Глистов выводил, ясно?
— Что? Зачем?
— Не знаю, зачем. Сказали, тут с глистами нельзя.
— А у тебя глисты были?
— Тише ты! — рассердился Хрящ. — Сказали, что были. Только не говори никому, ладно?
— Ага.
— И ей тоже, — Хрящ кивнул вслед Ираиде. — Классная телка, да?
— Ничего. А Машку не видел?
— Машку-то? — Хрящ явно был не в себе. Его словно распирали какие-то догадки, подозрения, и он то и дело уходил в них.
— Ты чего? — встревожился Кирилл.
— Что?
— Чумной какой-то. Тебе по ошибке мозги не удалили вместо глистов?
— Шуточки, да? А хочешь еще шуточку?
— Да кончай ты дергаться! Говори толком.
— Толком? Сейчас будет тебе толком…
Хрящ встал, прислушался, затем на цыпочках подошел к одному из встроенных шкафов.
— От-тана! — прошипел он и раздвинул створки. — Гляди!
Это был не шкаф, а окно. Кирилл приподнялся с кровати, посмотрел… и едва не упал обратно.
— Как… как… — растерянно забормотал он. Потом вскочил и бросился к окну.
За толстым холодным стеклом был черный-черный космос. Горели непривычно яркие кружочки звезд. Внизу виднелся кусочек Земли — какой-то зыбкий, нежно-голубой, слабенький.
И еще в поле зрения висело несколько космических аппаратов. На них топорщились какие-то штыри, антенны, возможно, даже пушки. Казалось, рой хищных колючих насекомых завис над беззащитной голубой планетой.
— Вот тебе мои глисты, — мстительно проговорил Хрящ.
— Это получается, мы в космосе, — ошарашенно проговорил Кирилл.
— А ты думал — на подводной лодке?
— Но где же тогда… эта… невесомость?
— А оно тебе надо? Давно не блевал поутру?
Кирилл без сил опустился на кровать. Иллюминатор с пугающе-черным космосом так и притягивал взгляд. Он попытался сообразить, что же на самом деле с ними произошло. Как могло случиться, что из зарыбинского дворика они переместились на орбиту?
Получалась какая-то глупость. Мысли сходились к тому, что на городок напали космические пришельцы. Вот они — висят на орбите, десяток кораблей, полных бессловесных убийц, киборгов-бионетиков. С дядей Спартаком во главе.
— Хрящ, чего делать будем? — голос Кирилла дрогнул.
— Вещаться. Только поскорей, а то невесомость включат.
— А может, это телевизор?
— Где?
— Ну вот это окошко. Может, нас пугают, всякую хреновню показывают? Гляди, как-то нерезко видно.
— Нерезко, потому что стекло толстое. Какой дурак будет включать телевизор и прятать его за дверками?!
— Не знаю… А ну открой другую дверку.
— Да зачем?
— Открой. Может, там другой телевизор. Хрящ пожал плечами, но пошел открывать. Он принялся дергать створку то на себя, то в стороны — та не поддавалась. Хрящ разочарованно развел руками, но тут что-то тихонько просвистело — и створка отъехала сама.
Хрящ испуганно ойкнул. За створкой стоял человек в военной форме. Наконец Кирилл видел перед собой легендарного дядю Спартака.
— Здрасьте, — невольно вырвалось у него. Спартак улыбнулся и вошел в комнату. Он был высокий, плечистый, молодцеватый. Форма на нем смотрелась просто умопомрачительно — вся в блестящих пуговках и бляшках.
— Наблюдаете? — спросил он, взглянув на открытые створки иллюминатора.
— Да вот… — сказал Кирилл и от нехватки слов ожесточенно зачесал затылок.
— А вы чего, — подал голос Хрящ, — вы так и сидели там?
— Где?
— Ну… в шкафу.
— Зачем мне сидеть в шкафу? — Спартак удивленно обернулся. — Это просто лифт.
Он подошел к иллюминатору и картинно застыл, широко расставив ноги и сложив руки на груди.
— И что вы об этом думаете? — последовал вопрос.
— Мы? — пискнул Хрящ. — Да мы так… просто смотрим.
— Кажется, сейчас… — Спартак взглянул на часы. — Да, я успел вовремя. Сейчас увидите начало суточного полупериода.
Хрящ и Кирилл переглянулись в замешательстве и подошли.
— Вот это все, — рука Спартака описала полукруг, — исследовательские и контролирующие станции. А это, как вы догадались, ваша Земля. Смотрите внимательно, что сейчас будет.
«Ваша земля…» Кирилл грешным делом подумал, что сейчас станции испепелят нежно-голубую планету из каких-нибудь лазерных пушек. Но время шло минута за минутой, а ничего не менялось.
— Сейчас, сейчас… — пообещал Спартак. Вдруг он подался вперед, едва не стукнувшись лбом о стекло. — Вот! Вот!
Все сразу заметили — краешек Земли начал как бы мерцать, становясь с каждым разом все бледнее. Потом как-то незаметно планета словно переместилась немного выше. Теперь она выглядела иначе, наверно, повернулась другим боком.
— Вот и все, — Спартак одернул китель и весело посмотрел на ребят. — Это уже не ваша Земля.
— А чья? — настороженно спросил Кирилл.
— Наша. Подобное происходит до четырех раз в сутки.
Хрящ и Кирилл заторможенно моргали. Слова Спартака могли означать все, что угодно. Он, кажется, понял, что нужны разъяснения.
— Сначала вы видели свою Землю, — сказал он, присаживаясь на кровать. — Затем произошло смещение, и перед нами появилась наша Земля. А разница между ними — около трехсот лет. Вы меня понимаете?
— Нет, — с готовностью ответил Хрящ.
— Это естественно. Мне придется изложить вам все от начала до конца. С вашего позволения… — он вжикнул застежкой, распахивая китель, и сел чуть свободнее. — Мы ведь уже встречались с вами?
— Да, было, — подтвердил Кирилл.
— Конечно, я даже помню ваши лица.
— И мы вас помним, — сказал Хрящ.
— Вы вполне осознаете, где находитесь?
— Ну… в космосе, — Хрящ пожал плечами.
— О да, конечно. Но… по-вашему, какое сейчас время?
— Утро, наверно.
— Хм, да… — Спартак спрятал улыбку. — В каком-то смысле утро. Утро две тысячи триста седьмого года.
Хрящ и Кирилл смотрели на него и ждали, когда этот взрослый человек перестанет молоть чушь, хмыкать и загадочно улыбаться. Ну неужели трудно взять и все толково объяснить?
Спартак, видимо, ждал бури эмоций. Он выжидательно молчал. Но эмоций не было — приятели еще не вполне осознали смысл сказанного.
— Ребята, — с нажимом произнес он. — Сейчас две тысячи триста седьмой год. Вы не понимаете?
— Кира! — выдавил Хрящ. — Кира, они нас заморозили на триста лет. А теперь разогрели.
— Нет-нет! — Спартак даже чуть испугался. — Вас не замораживали, все не так!
— Что вы с нами сделали? — произнес Хрящ замогильным голосом. — Нас мамки дома ждут.
— Успокойтесь, прошу вас. Вы готовы слушать?
— Всегда готовы, — мрачно кивнул Кирилл. Он пока не собирался верить в странные фразы, которыми сыпал их новый знакомый.
— Итак, представьте себе ситуацию… — Спартак ненадолго задумался. — Представьте: происходил учебный полетный марш по линии Марс—Земля. Три десятка посадочных капсул выстреливаются через гиперполярный канал… это особый метод транспортировки. Поле сильной напряженности как бы сжимает пространство, и расстояние сокращается в десятки раз. Я понятно объясняю?
— Ага, — кивнул Хрящ, надеясь понять все по ходу рассказа.
— Итак, учебный полетный марш. Несколько десятков капсул. В каждой — по восемь андроидов-бионетиков и человек-оператор. Командир, иначе говоря. Капсулы попарно выходят из канала и приземляются в заданных точках. В последней паре — я и еще один наш офицер. Мы выходим из канала и вдруг оба понимаем, что падаем неизвестно куда. Под нами Земля — те же материки и океаны — но… не та Земля. Нет радиокартины, нет сетки привода, нет направляющих полей. Мы просто падаем, вслепую скользим в атмосфере.
