Евгений Гуляковский - Визит к Прометею
Двадцать второй поворот лестницы... Двадцать третий... Он все еще не мог себе позволить поверить, разочарование было бы слишком сильным. Сердце, всегда работавшее как хорошо отрегулированный мотор, сейчас заставляло его задыхаться.
Наконец на двадцать четвертом повороте он увидел на ступеньках лестницы Карин и долго не мог произнести ни одного слова. Она заговорила первой:
— Мне пришлось ждать тебя здесь так долго...
— Но... Как ты догадалась? Откуда ты могла знать, что мы придем сюда?! — Танаев не сумел сдержать радости, хотя всегда, неизвестно почему, старательно прятал свои чувства от окружающих.
— Я и не знала, просто ждала...
Подойдя к Карин, он обнял девушку и привлек ее к себе.
— Я думал, что никогда больше не увижу тебя, и только теперь понял, как много мог потерять!
— Ты никогда не говорил мне ничего подобного...
Они долго молча стояли в темноте этой ночи, тесно прижавшись друг к другу и теплотой своих тел разгоняя окружающий мрак.
— Что с нами будет, скажи? Что с нами будет, после того как ты войдешь в свой храм?
— Мы найдем выход из проклятого города и навсегда покинем это страшное место.
— Значит, ты все-таки уйдешь от меня...
Он заметил блеснувшие в ее глазах слезы и проговорил дрогнувшим голосом:
— Что ты, девочка! Конечно, мы уйдем вместе!
— Разве ты еще не понял, что таким, как я, нельзя покидать это место?
— Это еще почему?
— Потому что в прошлой жизни, там, наверху, мы заслужили кару...
— Кару? Какую кару? Какое преступление ты могла совершить?
— Я предала человека, которого любила... Своего первого мужчину. Как сейчас помню запечатанный гербовой печатью конверт, который нашла в своем почтовом ящике, с приказом явиться туда, откуда не возвращаются...
— Ты имеешь в виду батальон чистильщиков?
Карин молча кивнула:
— Мне удалось вернуться только потому, что я согласилась подписать бумагу... Небольшая комната, портрет вождя на стене, государственный герб размером с кухонный таз и белый лист бумаги передо мной... Через день он исчез, мой любимый, больше я его никогда не видела. И все это время, до того момента, как я очутилась здесь, перед моими глазами лежал этот проклятый лист... У каждого из тех, кто попадает сюда, есть свой лист или что-то еще... Большинство делает вид, что не помнят о прошлом, не знают причины, по которой они очутились в этом месте, но это ложь. Они лгут сами себе, потому что просто не могут забыть.
— Глупости все это! Все это ушло вместе с твоей прошлой жизнью, я выведу тебя отсюда!
— Не получится! Ничего у тебя не получится! Но все равно спасибо за твои слова, за надежду, которую ты стараешься мне подарить.
— Как ты сумела найти башню?
— Но ты же сам позвал меня сюда...
— Позвал? Каким образом?
— Очень четким ментальным посланием, там даже картинка была с планом и указанием, как найти башню.
— Но я не отправлял никакого послания! Мы думали, что ты скрываешься от серых в каких-то развалинах, и даже если бы я попытался отправить такое послание, ты бы все равно не смогла его принять, у тебя нет таких ментальных способностей!
— Кто же это сделал? Кто мог отправить мне послание такой ментальной силы, что оно сумело ко мне пробиться?
— Может быть, Амок?
— Она не вмешивается в дела людей. Нет, это кто-то другой.
— Не так уж важно, кто это был. Мы все снова вместе — вот что важно. Давай спустимся. Наши друзья беспокоятся и не могут понять, куда я пропал.
Когда все вновь оказались вместе, Карин сразу же почувствовала злую силу, исходящую от свертка в руках Бартона.
— Что это?
— Мертвый младенец. Мы вырвали его из лап красного священника в момент совершения черной мессы.
— Его надо немедленно похоронить. От него исходит зло, которым его пропитали во время мессы.
— Но его присутствие спасло нас от нападения кар во время бегства из монастыря.
— Это не его заслуга. Должна быть другая причина... Дай-ка мне взглянуть на этого младенца. — Она осторожно откинула полотно, вгляделась в маленькое посиневшее личико и вновь закрыла его. — Так я и думала, на нем защитный талисман.
— Зачем нужен защитный талисман мертвому младенцу?
— Он ведь не всегда был мертвым... Возможно, мать надеялась таким образом спасти его от смерти.
— Что нам с ним делать?
— Младенца нужно немедленно похоронить вместе с талисманом. К этой вещи нельзя прикасаться, в ней скопилось слишком много зла, и вред, который она может причинить, гораздо больше пользы от ее защиты.
— Хорошо. Мы это сделаем, как только спустимся вниз. Но сейчас гораздо важнее узнать, кто тебе помог найти башню Амок.
— Почему это так важно?
— Потому что мы не знаем, зачем ему это понадобилось.
ГЛАВА 29
Едва над башней занялся серый рассвет, как Танаева разбудил встревоженный возглас Бартона:
— Кажется, к нам пожаловали гости!
Танаев, мгновенно подобравшись и нашарив пику, которую смастерил с вечера из ножа Карин, через мгновение был на ногах.
— Пока я вижу только одного!
— Он один и есть, но идет прямо к башне. Похоже, он ее видит.
— Это должно означать, что он не принадлежит ни к черным, ни к серым! И потом, эти господа не ходят в одиночку!
Какое-то время Танаев молча разглядывал уверенно идущего к башне человека. Его ментальное поле казалось ему знакомым, но он никак не мог на нем сосредоточиться, его сознание, подчинившись настойчивой защитной реакции, искало других врагов, но их не было.
— Он действительно один, и, мне кажется, я его знаю.
— Кто же его не знает, — изрек Фавен, — достаточно взглянуть на его лук.
— Выходит, Стилен следил за нами всю ночь?
— Не думаю. Ночью это невозможно, даже если не считаться с карами. И он не мог последовать за нами в монастырь серых.
— Да, это Стилен, — подтвердил Бартон, после того как окончательно убедился в личности неожиданного визитера, который уже начал неторопливый подъем по лестнице башни.
— Что будем делать? Он скоро нас увидит!
— Если этот человек способен в одиночку отыскать башню Амок, нам не стоит избегать его общества. Послушаем, что он скажет. И как объяснит свое пребывание в общине, фактически принадлежащей серым.
— Сама по себе принадлежность человека к какой-то конкретной общине еще ни о чем не говорит, — возразил Бартон. — Каким силам он служит, определяется только его душой. Есть много примеров того, как служители темных сил становились подвижниками и проводниками света!
— Что-то я не слышал о подобных примерах! — возразил Танаев, честно стараясь вспомнить имя хотя бы одного «исправившегося» диктатора или душегуба, разве что один из древних царей, имя которого ему так и не удалось вспомнить, добровольно отказавшийся от царства на склоне лет и ставший отшельником. Правда, и во время своего царствования он не числился в душегубах. Других примеров не вспоминалось, но он не слишком силен в истории. Возможно, причина в этом.
Их неожиданный визитер между тем преодолел первые десять витков лестницы, отделявших его от расположившейся на шестнадцатом повороте компании Танаева.
— Что ему от нас нужно? — спросил Фавен, вынимая свой нож и пробуя остроту лезвия. — Серые послали его следить за нами?
— Не думаю, — ответил Танаев, — и уберите оружие. Сначала нужно поговорить.
Никто не двинулся с места, когда Стилен приблизился и остановился в трех шагах от них.
— Вы мне кое-что должны! — произнес он уверенным тоном, хотя было заметно, что эта фраза стоила ему заметного внутреннего усилия.
— Да? И что же именно? — заинтересовался Танаев, на лице которого появилась его обычная саркастическая усмешка. Он держался так, словно визит Стилена не был для него полной неожиданностью, и его примеру последовали остальные.
— Если вы помните, я подписал договор с черными, получил деньги и не выполнил его!
— Ну, и при чем же тут мы? — Казалось, эта фраза Танаева на какое-то время поставила Стилена в тупик. Наконец он справился с собственной растерянностью и продолжил:
— Но ведь это ради вас я нарушил договор, за невыполнение которого мне теперь грозит смерть!
— Разве мы тебя об этом просили?
— Вообще-то нет. Но мне казалось, что за эту услугу я могу рассчитывать, по крайней мере, на место в вашем отряде и на толику надежды вырваться из проклятого города!
— В этом ты, несомненно, прав.
— Тогда почему же вы тайком покинули мой дом? Почему ушли без меня?
— Потому, что кто-то все время сообщал о наших планах серым, и еще потому, что серые на самом деле вовсе не серые и имеют самое прямое отношение к общине, в которой ты живешь!
— Если бы я был вашим врагом, я давно мог бы выдать вас черным! Удобных случаев было достаточно!
— В этом ты прав. И чего же ты хочешь за то, что нас не выдал?
