Роман Глушков - Найти и обезглавить! Головы на копьях. Том 2
– Они пришли следом за тобой по кровавым отпечаткам, которые ты оставляла на стенах, – заметил Пивной Бочонок, оттирая с лица брызги вражеской крови. – Ты думала, я не замечу или замечу, но не придам этому значения. Как бы не так. Я все видел и пересадил вашу приманку на свой крючок. Не оглуши я тебя, ты накинулась бы на меня вместе с братьями, как только они до нас добрались. Или еще раньше перерезала мне глотку одним из своих ножей.
– Клянусь тебе, ты ошибаешься и порешь горячку! Вбил себе в голову какую-то ерунду и обвиняешь меня в том, чего я никогда бы не совершила!
– Это вряд ли. И дырка у тебя в ноге такая же фальшивая, как твои оправдания… Но я ни в чем тебя не обвиняю. Наоборот, уважаю: ты по-прежнему верна своим братьям. Ты пошла из-за них на риск, позволив себя покалечить, и это похвально. Но ты не умеешь притворяться. Твоя скорбь слишком искренняя, хотя, как ты сказала, вчера эти люди едва тебя не убили. Если так, зачем сожалеть об их гибели? Разве тебе не положено радоваться и плевать на их трупы?
– Значит, ты все-таки мне не веришь?
– Ты знаешь, что нет, – Ван Бьер помотал головой. – Извини.
– И что в таком случае… дальше? – Ширва нервозно сглотнула. – Как мы с тобой теперь расстанемся?
– Что бы ты мне ни пообещала, если я тебя отпущу, ты вернешься к своим братьям и своему золоту, – рассудил Баррелий. – И будешь драться против меня, когда мы снова сойдемся на поле боя. Поэтому не обессудь, но я не настолько самонадеян, чтобы отпускать восвояси смертельных врагов.
– А если не сойдемся? Все, кто рвался с тобой сразиться, мертвы. У нас больше нет причин враждовать. Теперь ты можешь идти своей дорогой, не опасаясь погони, а мы пойдем своей.
– Этому не бывать, – возразил Пивной Бочонок. – Вчерашний день многое изменил. Отныне заяц становится волком, а волки – зайцами. Я продолжаю служить генералу Маларию Брассу. И я закончу работу, которую он мне поручил. Ваш караван не перейдет реку. По крайней мере, до тех пор, пока я буду жив.
– То есть что же это выходит? Генерал Брасс и ты решили прибрать к рукам все золото Марготти? А пупок не треснет?
– Что будет дальше, не твое дело. Отныне переживай за себя, а не за нас.
– И что будет со мной? Ты меня прирежешь? Также, как Гиша и Пека? Или просто как свинью?
Кригариец ответил не сразу. Скрестив руки на груди, он простоял в раздумье какое-то время. И лишь потом озвучил свой вердикт:
– Ты не заслужила позорной смерти. Я дам тебе шанс. Можешь подобрать любое оружие, которое здесь найдешь, и попробуй выйти из пещеры через мой труп. Это все, чем я могу тебя уважить. И это гораздо лучше, чем быть прирезанной как свинья.
– Пф-ф! – Кривоносая презрительно фыркнула. – Да ты просто сама щедрость, мать твою! Щедрость, честность и милосердие в одном лице! Впрочем, спасибо и на этом. Я принимаю твое предложение, ибо что еще остается? Кто знает, авось мне и впрямь повезет завладеть кригарийским перстнем!
– Отлично. Считай, договорились, – подытожил Баррелий. Но прежде чем перерезать Ширве путы, обернулся ко мне и велел: – Выйди, парень. Оставь нас одних. Это наше личное дело, и оно не для посторонних глаз, ты понимаешь?
– Как скажешь, – ответил я. И, не дожидаясь понукания, торопливо покинул пещеру…
Глава 27
Я сидел на обломках здания неподалеку от входа в пещеру и прислушивался к доносящимся оттуда звукам. Их было совсем немного. Сначала я услыхал боевой выкрик Ширвы, вслед за этим лязгнул металл, а затем вновь наступила тишина, которую больше ничто не нарушило.
У меня мелькнула паническая мысль о том, куда я брошусь наутек, если вдруг из пещеры выйдет Кривоносая с окровавленным клинком в руке. Однако чуда не случилось. Вскоре после того, как все стихло, снаружи объявился кригариец. Его «эфимец» был уже очищен от крови, а в руках и под мышками он нес все наши трофеи. Последнее намекало на то, что мы куда-то перебираемся. И что Баррелий не соврал Ширве: он действительно готовился к новой битве, раз уж прихватил с собой оружие поверженных врагов.
На его мрачном лице виднелись следы неаккуратно оттертых брызг свежей крови. Я не стал интересоваться у него судьбой Кривоносой – это было ясно и без объяснений, – а лишь обреченно вздохнул. И заметил после того, как монах побросал оружие и сумки на землю:
– Вчера Гифт, сегодня Ширва… Кажется, я понял, почему ты никогда никого не любил. Человек, который так легко перебил всех своих друзей, на это попросту неспособен.
– Пока не всех, – буркнул Пивной Бочонок, покосившись на меня исподлобья. – Ты ведь до сих пор жив. Правда, ты меня еще по-настоящему и не злил. Хотя, надо признать, пару раз тебе это почти удавалось.
Я прикусил язык. И впрямь, на что напрашивался, то и получил. Само собой, Баррелий говорил не всерьез, и все-таки доля правды в его отговорке была.
Всякий раз, когда я думал, будто знаю его как облупленного, он внезапно отчебучивал нечто этакое, что повергало меня или в оторопь, или в страх. Примерно, как сегодня с Ширвой. Вот он заботливо ведет ее, хромую, под руку и бинтует ей ногу, а затем вдруг убивает ее по одному лишь подозрению, не имея прямых доказательств ее вины… А если однажды я вызову у кригарийца такое же подозрение, что тогда?
Нет, лучше об этом не думать.
Между тем ван Бьер переложил стрелы из трех колчанов в два и пристроил их за спиной вместе с луком Пека. Потом заткнул за пояс и за голенища сапог все трофейные ножи и взял одну из сабель – ту, что пришлась ему по руке. Очевидно, про запас, потому что свой «эфимец» Баррелий, разумеется, не бросил.
Я счел, что и мне негоже оставаться с пустыми руками. И тоже выбрал себе саблю из тех, что не приглянулись кригарийцу. Самую легкую и в ножнах, которые можно было носить за спиной. После чего не дожидаясь приказа подхватил обе сумки, где еще оставалась питьевая вода и провизия.
Баррелий смерил меня суровым взором и кивнул, видимо, не найдя, к чему придраться. А затем молча махнул рукой и велел следовать за ним.
Поскольку шли мы в ту же сторону, откуда к нам явились Гиш, Пек и Ширва, это меня обеспокоило. Еще вчера я понял, что кригариец встал на путь войны и не намерен с него сходить. Но вчера он по крайней мере не лез на рожон и держался вдали от каравана. Сегодня же, судя по его мрачной целеустремленности, он задумал нечто более отчаянное, чем нападение на отряд всадников в узком проулке.
– Ты что, хочешь напасть на караван? Прямо среди бела дня? – спросил я его, так как сам он не желал посвящать меня в свои планы.
– Еще не день, а раннее утро, – уточнил педантичный ван Бьер. Его настроение после убийства Кривоносой нисколько не улучшилось.
– А есть разница? – не врубился я. – Все равно ведь уже светло.
– Есть, – ответил Пивной Бочонок. – У наемников была тревожная ночь, а перед этим – муторный день. Да и предыдущая ночь выдалась не лучше. Так что те из них, кто не спит и ждет возвращения Гиша и Пека, клюют носами и валятся с ног от усталости. Самое время пойти и потрепать их еще немного.
– Ты и сам уже две ночи не спал, – напомнил я.
– Я отоспался на месяц вперед, пока меня держали в кандалах, – отмахнулся Баррелий. – К тому же Рор заверил меня, что ему удалось сделать то, о чем я попросил его вчера вечером.
– И о чем же?
– Потерпи, скоро сам все увидишь. И старайся поменьше шуметь. Наемники могли выставить дозоры и на этом берегу реки.
Несмотря на терзающий меня страх, я все равно был заинтригован. Чем еще мог удружить нам недружелюбный громорб? Я терялся в догадках, но приставать к ван Бьеру с расспросами больше не стал.
Кригариец оказался прав. Не заметить творение рук великана было попросту невозможно. И когда мы добрались до набережной, перед нами раскинулся одновременно и знакомый, и незнакомый пейзаж.
Все осталось на своих местах, но не все осталось неизменным. Я не поверил своим глазам: река, которую мы вчера перешли вброд, за ночь поднялась настолько, что затопила весьма обширное пространство – не меньше, чем на полполета стрелы. Можно было прикинуть и нынешнюю речную глубину. Я запомнил, где лежали несколько крупных обломков, что когда-то скатились в реку после обрушения прибрежных зданий. Теперь все они скрылись под водой. А это значит, что она могла полностью скрыть и повозки с золотом, если бы наемники отважились на переправу.
Но они не отважились. Наоборот, прибывающая вода заставила их свернуть лагерь и отступить на безопасное расстояние. И теперь они разбивали новый – точь-в-точь такой же, какой отряд соорудил в Скорбящем лесу перед нашествием криджей. Тяжелые повозки были составлены в круг, а люди и выпряженные из повозок лошади находились внутри него.
– Что ж, этого я ожидал. Враг узрел тень Большой Небесной Задницы и занял оборону. Превосходно! – пробормотал Баррелий, хотя лично я ничего превосходного не замечал. После провала вчерашней охоты наемники усилили бдительность. И были готовы отразить нападение, если таковое случится. А сейчас все они дожидались возвращения Гиша, Пека и Ширвы и наверняка решали, как быть дальше. Потому что ни одного моста через пограничную реку не было – очевидно, она и в прежние времена была неглубокой и нечасто разливалась. Если вообще разливалась.
