Александр Мазин - Мастер Исхода
— Забудь, — посоветовал я. — Здешние земледелия не знают.
— Мы знали, — вздохнул бывший учитель. — Только-только подходящие культуры подобрали… Еще годика два — и был бы у нас злак не хуже ржи. Эх, сейчас бы хлебушка черного кусочек…
Печальные мечты, однако, не мешали Михал Михалычу потреблять и мясо, и охаянную пальмовую бражку.
— Я с девушками нашими поговорил, — сказал он погодя. — О жизни их у Маххаим…
— И?..
— Да ничего. При Маххаим они — с самого дня нападения. Почему именно они — неведомо, но первоначально было их девять. Куда девались остальные, неведомо.
— Полагаю, их скушали, — мрачно заметил я. — Видел останки…
— Не факт, — возразил Миша. — Девушки говорят: одну из мамочек увезли куда-то на ящере.
— Обед с доставкой на дом?
Говорков пожал плечами:
— Они вообще мало что видели. Держали их взаперти. Кормили хорошо. Время от времени их пользовали черные. Детки у них у всех, как ты успел, наверное, заметить, — смугленькие.
— Да я, честно говоря, и внимания не обратил. А что Маххаим? Не интересовались ими? В этом плане?
— Абсолютно. Маша вроде разок видела, как они трахаются между собой.
— Гомики, что ли?
Единственный досконально исследованный мною оборотень был скорее мужского пола, чем женского. Остальные вроде тоже.
— Может быть. А может, они просто играли. А может, они гермафродиты. Пол ведь легче сменить, чем из человека в зверя превратиться.
— Не знаю, не пробовал. Но идея любопытная.
Бесцеремонно отпихнув Мишу, ко мне подсел Боцман.
— Полегче, — предупредил я. — Это мой брат.
— Понял. Слышь, старший, давай возьмем у деда пару повозок с упряжными? Добычу сложить.
— Давай, — согласился я.
— Не против, если я ему немного железа дам? Можно бы за так взять, но нехорошо выйдет. Он ведь мне не чужой.
— Дай, конечно. Вообще, поступай, как считаешь правильным.
— Ага! — Боцман явно обрадовался.
Я потянулся к мешочку — отсыпать чешуек, но Боцман, не дожидаясь, отбыл. Зачем спрашивал?
— Деньги у него есть, — пояснил более ориентирующийся в местных взаимоотношениях Говорков. — Но, насколько я понимаю, старший распоряжается всеми средствами. В том числе и личными.
Неплохой вариант, подумал я. Для старшего.
— Какие дальнейшие планы, Володя?
— Будем собирать наших. И если получится — взбунтуем аборигенов. Против Маххаим. Но сначала — поедим и как следует выспимся. Что-то я подустал сегодня. Тяжелый был день…
Глава тридцать пятая
Психические отклонения сексуального характера
Я проснулся в джунглях. В обнимку с Лакомкой, уткнувшись носом в мягкую шерсть. Как ребенок в объятиях матери. Когда я шевельнулся, Лакомка приподняла голову и тронула мою щеку языком: мол, все в порядке.
По другую сторону серой горой покоился Мишка. Лохматый бок мерно вздымался и опадал. Медведь спал.
Но как я здесь оказался? Я же был в поселке, на дружеской пирушке. Неужели что-то случилось?
Меня подбросило, будто пружиной.
Проснулся Мишка, хрюкнул недовольно. Марфа, расположившаяся у меня в ногах, вынула голову из-под крыла и сипло каркнула. Лакомка грациозно потянулась, посмотрела на меня вопросительно.
Контакт!
Наши умы соприкоснулись, и я умом Лакомки «вспомнил», как вчера пришел к ним, в смятенном сознании, «как потерявшийся испуганный котенок», долго сидел посреди полянки, обособленный, пугая мохнатых друзей своим странным состоянием, потом наконец расслабился и уснул.
Что же произошло?
Странное состояние — это скорее всего просто медитация. А вот чего я испугался?
Блок в памяти — это ведь не просто так. Защита психики. Что же было? Неужели — Маххаим?
Сумерки в джунглях — это значит, уже утро. Надо идти в поселок и выяснять.
Но если там — Маххаим?
Лакомка не чувствовала ничего. Но выразила готовность меня сопровождать.
Нет, сначала разведка.
Марфа с большой неохотой, непрерывно жалуясь на усталость и, особенно, на голод, больной курицей кое-как взлетела на ветку. Неуклюже, шумно перепорхнула на другую, повыше. Понимала, что никуда не денешься, но тянула время, как могла.
Лакомка языком черного пламени взмыла вверх, поддала лентяйке лапой.
Марфа захлопала крыльями, заорала мерзко, но взбодрилась и тяжело, зигзагами, пошла вверх.
Вернулась минут через двадцать. Доложила: Маххаим в поселке нет. Еды (в смысле — мертвяков) тоже. Ну, коли так, я могу отправиться и сам.
Ласточка не возражала. Опасности она не чувствовала.
Приятная новость: аборигены начали со мной здороваться. С почтением. Пока я дошагал до двора «некровного дедушки», меня поприветствовали человек двадцать.
На дворе у дедушки жизнь била ключом. Самого хозяина в зоне видимости не наблюдалось, зато имелся Боцман и все бравые «десятиноги». И еще человек десять мужчин, среди которых я с облегчением обнаружил Говоркова. Приятная компания бодро выпивала и закусывала. Поодаль стояли две загруженные повозки на двуногой тяге. Тяга в составе четверых голых, дочерна загорелых мужиков располагалась тут же и тоже наполняла желудки. Но — скромнее и с водой вместо выпивки.
Боцман (как и подобает атаману) заметил меня первым и полез обниматься. Разило от него, как от тазика с брагой, однако на координации могучего пирата это никак не сказывалось.
Мне мигом расчистили место, накрыли стол (чистыми пальмовами листьями), накидали мяса и рыбы, набулькали винца, щедро, в трехлитровую лохань.
Взглядом я подозвал Говоркова.
— Есть что сказать? — поинтересовался я по-русски.
— Не без того, — согласился он. — Хотя сначала я хотел бы спросить.
— Валяй.
— Зачем ты избил девочку?
Ну ничего себе!
— Сильно избил?
— Умеренно. Глазик подбит, дюжина царапин, руки в синяках…
Ну слава богу! Пустяки. Однако хотелось бы знать…
— Не в службу, а в дружбу, Мишаня, опиши мне все, что я вытворял вчера вечером.
— С вашего позволения, все-таки Михал Михалыч, — Говорков ухмыльнулся совершенно по-пацански. — Не думал, что у Мастеров Исхода бывает подобная… амнезия.
— Давай, докладывай, думатель, — буркнул я.
— Слушаюсь, господин начальник. Итак… Вчера вы изволили пить и кушать, потом вас уговорили предаться плотским увеселениям, и вы уединились с одной из внучек хозяина, весьма симпатичной, кстати.
— Где? — спросил я.
— Где уединились? Полагаю, на речку пошли. Во всяком случае, девочка прибежала именно оттуда. До смерти перепуганная, надо отметить. А еще через пару минут появился и сам великий и ужасный. С печатью отрешенности на мрачном личике. С тобой пытались пообщаться, побеседовать родственники обиженной девочки, но ты их как бы «не заметил» — раскидал будто кегли — к счастью, никого не зашиб — и двинул в сторону леса.
От себя добавлю, что попахивало от тебя безумием. И никто тебя преследовать не рискнул даже и без вмешательства твоего дружка Хассы.
Девочку аккуратно расспросили — я при этом присутствовал — и она поведала, что сначала было все хорошо, даже очень хорошо. Но потом ты словно взбесился. Зарычал, забился, схватил бедняжку, потом отшвырнул…
Она, естественно, убежала. Утверждала, что ни в чем не виновата, но местные ей не поверили. Посчитали, что она некачественно тебя ублажала и ты рассердился. На этом все успокоились, поскольку все законно. Учитывая твой статус, конечно. Меня бы за подобное рукоприкладство наверняка поколотили. Так что — инцидент исчерпан. Но девочке ты все-таки что-нибудь подари. Перепугал ты ее изрядно.
— Где она сейчас?
— В хибаре хозяйской. Велеть, чтоб позвали?
— Валяй, — разрешил я.
Ой как мне все это не нравилось! Мой ум быстренько проанализировал ситуацию и подталкивал меня к неутешительному: с кем поведешься, от того и наберешься. «Набирался» же я исключительно от Маххаим. А что если…
Даже и думать о таком не хотелось.
Привели девочку. Так и есть — синяк под глазом, царапины…
Большеглазая, смуглая, чернокудрая… Как и большинство ее подруг. Не помню ее. Совсем.
— Пошли, малышка, побеседуем, — я поднялся.
Девушка сжалась вся, как испуганный зайчонок…
Но покорно пошла следом за мной.
Нет, на речку я ее не повел. Вышли на опушку.
Малышка тут же собралась раздеваться, но я ее остановил. Усадил на травку, подарил колечко с синим камешком (завалялось в поясном мешке), а затем мягко, мягко, работая молоточком Силы с осторожностью златокузнеца, освободил ее сознание от скорлупы страха и глупых социальных комплексов, заставил вспомнить и воспроизвести то, что она видела и чувствовала прошлой ночью.
Начиналось все неплохо. Инициатива — целиком ее. «Отбила» меня у прочих претенденток, увела на речку, легко и естественно подвигла к интимной близости и получила все, что желала, в лучшем виде. И не единожды…
