Алекс Орлов - Испытание огнем

Оказалось, что с монстром было пятеро мятежников, но с ними Рихман и Шульц покончили почти сразу.

– Мы начали первыми, – пояснил сержант. – Гранатами.

Он вернулся к разговору с пленным.

– Как, ты говорил, вы их называете?

– Найттатчерами, сэр.

– Ты не похож на солдата, зачем тебя послали в джунгли – приключения любишь?

– Нет, сэр, что вы! Совсем не люблю. Наблюдая смерть своего друга, я чуть с ума не сошел…

– Ну так говори, зачем вас привезли – я что, должен каждое слово из тебя выбивать?

– Не нужно выбивать, сэр, – поспешно ответил пленник. – Я все расскажу. Нас послали проверить, как найттатчеры ведут себя в бою, дело в том, что на других материках они разбирались с солдатами очень быстро – стремительно передвигались, быстро стреляли, а тут – словно увальни какие, станут на месте и ждут, когда их подстрелят. Ну… именно это вы с ними и сделали.

– И в чем причина такого поведения? – Рихман даже ветку придержал, чтобы не хлестнула пленного, – так интересен и важен был его рассказ.

– Не вполне понятно, но есть одна идея…

– Говори же.

– Думаю, это действие одного из ядов насекомых, что кусаются тут повсюду. – Пленник невольно стал осматриваться, ожидая новых атак.

– То есть они от этих укусов не в себе?

– Да, сэр, программа сбивается.

– А они что же – на программе?

– Конечно, сэр, иначе это были бы просто откормленные животные.

– А на других материках, говоришь, все уже подчистили? – задал вопрос Шульц.

– Да, на Марвеле, Иотау, Бронко не осталось организованного сопротивления – только Тортуга держится. И то, думаю, дело в неправильно выбранной тактике – нужно оставить Междуречье и заняться другим районом, а тем временем…

Видимо, до пленника наконец дошло, что перед ним не те слушатели, и он замолчал.

66

Вечером поминали Ли Чиккера. Выпили в столовой сладкого вина и отправились в казарму. Джим собрал парадный мундир погибшего и отнес банщику Никсу. Это уже стало сложившейся традицией: тела солдат кремировали, чтобы отослать прах родственникам, а парадный мундир чистил, гладил и убирал под пластиковый полог Никс. Сначала он объяснял это нежеланием выбрасывать добротные вещи, но после его коллекцию стали считать неким мемориалом павшим товарищам.

Кровать Ли Чиккера перенесли в отдельный угол, где, идеально заправленные, стояли койки тех, кого уже не было.

Для стажеров – Гольдберга и Блохина – это было потрясение. Еще недавно они видели этого веселого разведчика, слушали его истории – и вот Франца уже нет среди живых.

– Это война, парни, – произнес Саскел. – К счастью, такое у нас случается редко.

Постоял, посмотрев на пустую кровать Ли Чиккера, и, обращаясь к Тони и Джиму, сказал:

– Зайдите ко мне, разговор есть.

И ушел. Спустя полминуты Джим и Тони поднялись на второй этаж.

– Разрешите, сэр?

– Давайте, заходите.

Капитан сидел, погруженный в нелегкие мысли, и поигрывал солдатской зажигалкой. Таким усталым Джим и Тони его никогда не видели. Они тихо сели у стены и стали ждать.

– В общем, так, Тайлер, покажешь Блохину, как ты стреляешь из «торсо», а лучше – научи его.

– Он слишком легкий, сэр, его отбросит.

– Других вариантов у нас нет, Гольдберг рыхловат, уж его-то действительно отбросит.

Капитан бросил на стол зажигалку и откинулся на спинку стула.

– Сэр, может, им сначала физподготовкой заняться, чтобы окрепли, а? – осторожно предложил Джим. Ему казалось, Саскел приболел от забот.

– Может, и лучше, чтобы окрепли, однако времени нет и крепнуть они будут в процессе работы. Пусть Блохин хотя бы научится стрелять из этой штуковины, возьми для тренировки патроны нормальные, а не от авиационной пушки.

– А с чего такая спешка? – спросил Тони.

– С того, что с вами мы, судя по всему, скоро расстанемся.

– Как это? – опешил Джим. – Как это мы расстанемся?

Саскел вздохнул и снова принялся крутить зажигалку.

– Капитан Мур по секрету сообщил мне, что уже больше недели почти ежедневно отправляет на вас рапорты.

– Рапорты? На нас? Куда?

– Ты не ребенок, Симмонс, ну подумай сам, куда может отправлять Мур рапорты, кроме своего начальства.

– Так это пустяк, сэр! – отмахнулся Джим, с облегчением переводя дух. – Это в Управлении два придурка есть, они ко мне давно клеятся – то государственную измену пытаются пришить, то еще какую-нибудь глупость затеют.

– Точно, сэр, – подтвердил Тони. – Это у них сезонное обострение.

Приятели захихикали.

– Нет, ребята, в этот раз все значительно сложнее. Мур знает наверняка, что эти рапорты уходят куда-то еще, читать в Управлении их никто не имеет права. В сопроводительном адресе ставится маршрутный код и степень допуска, так вот она сейчас самая высокая.

– А что же он про нас там пишет, а? – забеспокоился Тони. – Мы вроде службу нормально несем…

– Пишет все хорошее, тем более что выдумывать ничего не нужно, вы у нас главные охотники на монстров – вон даже Рихман затребовал себе «торсо». Кстати, кто из механиков помогал тебе ее переделать?

– Коваль, сэр, из автомастерской.

– Хорошо, к нему и обратимся. Возможно, оснастим несколько «торсо», ведь в таком виде они удобнее и эффективнее безоткатных орудий.

– Но вы действительно полагаете, что нас куда-то заберут? – не отставал Джим. Ему хотелось получить какие-то определенные указания, ведь в армии было так принято.

– Я не полагаю, Симмонс, я просто уверен.

67

После этого разговора Джим и Тони принялись ждать в своей жизни перемен, вот только хороших или плохих, сказать было трудно.

По приказу Саскела они день за днем занимались натаскиванием стажеров. Больше было стрельбы, больше работы на берегу Калпеты и в болотах. Блохин выполнял учебные задания, сцепив зубы, Гольдберг кричал в голос – форсировать кишащие змеями и насекомыми болота было выше его сил.

– Они же залезут мне… под одежду! – вопил он.

– Не залезут, а будешь орать, то как раз в рот и залезут, – обрывал его стенания Джим и выбирал другое, еще более глубокое болото.

Как они с Тони и рассчитывали, когда количество форсированных болот перевалило за пять десятков, стажеры потеряли всякий страх.

– А знаете, – признался Гольдберг, когда их с Блохиным вели к реке мыться, – я ведь не верил, что все это происходило со мной – я имею в виду голову змеи, которую проглотил. Как нас лупцевали на «отбое» – помню хорошо, потому что разозлился очень, а вот со змеей…