Андрей Ливадный - Сталтех

Аргел обработал данные, задействовав сканеры, пропустив все три снимка через кибернетический расширитель сознания, затем сравнил полученный результат с собственными ощущениями и выводами.

– Думаю, на третьем снимке также запечатлен Егор Баграмов, – наконец произнес Приор. – Сильно изменился, похудел, но все же – это он.

– Значит, Апостол и Саид были правы – капитан не погиб в Сосновом Бору?

– Да. Восстанавливая картину событий в Пустоши, нельзя сбрасывать со счетов показания Питерских проводников. Они утверждают, что к зоне тамбура их вывели Апостол, Саид и еще один сталкер, которого адепты называли между собой «Егором». Мы еще работаем с последним сообщением Титановой Лозы, оно сильно искажено помехами, но уже понятно, что речь в нем идет о найденном подле атомной станции бункере, древнем машинном зале и неких документах за подписью профессора Сливко, которые изъял из сейфа Апостол. Передача данных велась за пять-шесть минут до пульсации. Логично предположить, что адепты все же разыскали Баграмова и сумели встретиться с Лозой незадолго до попытки техноса включить древнюю аппаратуру.

– Вопрос: куда исчезла группа? – Хантер, терзаемый мрачными мыслями, не находил себе места.

– В бой с военными они не вступали. Я поговорил с одним из офицеров коалиционных сил. Его подразделение зачищало зону тамбура Пустоши. Бойцы спецгрупп столкнулись лишь с остаточным сопротивлением «изделий техноса». Тел сталкеров подле атомной станции обнаружено не было, хотя там каждая пядь земли буквально кричит о жесточайшей схватке, кипевшей перед самой пульсацией. То же самое докладывала и наша разведка.

Хантер тяжело кивнул.

Надежда умирает последней…

Чувства, терзавшие командора, выжигали разум и душу. Дарлинг была ему больше чем приемная дочь. Она – как лучик света в кромешном мраке аномальных пространств, как трепетное пламя не гаснущей под порывами ветра свечи освещала сумерки сознания, давала силы продолжать борьбу, но об этом Хантер не говорил никому, даже ближайшим соратникам.

Смириться с мыслью, что Лозы больше нет, – невозможно.

Оставалась лишь одна призрачная надежда, за которую упорно цеплялся рассудок командора. Дарлинг не погибла, – мысленно повторял он. – Ее настигла пульсация, поглотил и не вернул таинственный Узел…

Если так – еще не все потеряно. Аргел прав, полученное сообщение невозможно истолковать двояко – незадолго до пульсации она встретилась с Апостолом, Саидом и – вероятно – капитаном Баграмовым. А их голыми руками не возьмешь… Да и Титановая Лоза – боец, каких поискать. Вместе они выберутся из любой западни…

Горячие, обжигающие мысли.

Он пересилил себя, обернулся.

– Аргел, отдыхай. Вечером встретимся, еще раз обсудим ситуацию. К этому времени должен вернуться Глеб, он отправился в Новосибирскую зону, там возникла очередная проблема с Ковчегом.

– Что-то серьезное?

– Пока не знаю. Помнишь Антрацита?

– Конечно. Я принимал участие в его имплантации.

– Он внезапно вышел на связь. Вызвал Приора. Никаких подробностей через мью-фон сообщать не стал, но условными кодами Ордена передал два слова: «Ковчег» и «Опасность».

На подступах к Цитадели Ордена

Лил дождь.

Шквалистый ветер налетал порывами. Молнии били каждую секунду, седые облака висели так низко, что казалось – они сливаются с землей. Во Внешнем Мире подобная погода называлась бы не иначе, как стихийным бедствием, но тут, в границах купола Барьера, буйство приумноженных гравитационной аномалией стихий воспринималось, как нечто обыденное.

Сталкеры без труда ориентировались в дождливой хмари, импланты, созданные на основе изученных подсистем исчадий техноса, позволяли воспринимать окружающее на качественно ином уровне, зрение, слух уже не играли решающей роли, основными поставщиками информации стали новые для человека органы чувств – кибернетические расширители сознания, связанные со вживленными сканерами. Человеческий мозг (после определенного периода тренировок) постепенно вырабатывал новое мироощущение, он адаптировал показания сканирующих систем, приводил их к стандарту понятных зрительных образов, не травмирующих психику своей кричащей чуждостью.

Пятизонье стремительно меняло людей.

Казантип, с его вечными дождями, гибельные пространства Пустоши, с коварным пепельным туманом, многочисленными огнедышащими разломами, непроходимые заросли автонов в руинах Новосибирска, где постоянно змеилось марево ядовитых испарений, чудовищная энергетическая активность территорий Соснового Бора, выраженная в периодических шквалах высоковольтных разрядов, в постоянной опасности, исходящей от множества блуждающих по воле ветра шаровых молний, бесчисленные ловушки, образованные колониями диких скоргов, – все это создавало для человека новую, экстремальную среду обитания, но люди приспосабливались к ней, бросая вызов аномальным пространствам…

…В стене дождя внезапно образовалось локальное завихрение.

Для стороннего наблюдателя все выглядело, как небольшой, стихийно возникший смерч, смявший струи дождя, но наблюдатели Ордена сразу распознали работу стандартных фантом-генераторов боевого вертолета, осуществившего посадку неподалеку от так называемого «торгового тоннеля» – сложной конструкции из специально выращенных мнемотехниками металлорастений, образующих просторный и относительно безопасный крытый переход между внешними рубежами охраны и самой Цитаделью Ордена.

Для тех, кто не замышлял зла, тоннель являлся единственной дорогой, ведущей к крепости сталкеров.

Боевая машина высадила пассажира и тут же исчезла среди непогоды.

Человек, облаченный в тяжелый бронескафандр, не думал скрываться. Он был хорошо знаком с местностью и сразу же направился ко входу в торговый тоннель, двигаясь уверенно и энергично.

Сталкеры, дежурившие на внешних рубежах, с интересом рассматривали его, но излучение их имплантов не сумело пробиться внутрь бронированной оболочки, покрытой несколькими слоями активного пластика, защищающего от скоргов, и специальным составом, блокирующим работу большинства систем обнаружения.

На входе в торговый тоннель у блокпоста незнакомец остановился и вышел на связь, используя мью-фонную частоту свободных сталкеров.

– Я прибыл к командору Хантеру.

– Как доложить? – раздался в ответ хриплый вопрос.

– Я полномочный представитель штаба объединенной группировки изоляционных сил.

Наступила короткая пауза. Военных после Большой Зачистки сталкеры встречали в штыки.