Василий Головачев - Запрещенная реальность. Перезагрузка

– Нас ждут.

– Да, конечно, раздевайтесь и проходите, – сказал молодой человек, направляясь в правый коридор здания. – Игорь Владиславович в малой гостиной.

Сняли обувь, надели гостевые тапки, проследовали за провожатым до гостиной, дверь в которую была приоткрыта. Из глубин дома доносилась тихая музыка, но в гостиной царила тишина. Провожатый раскрыл дверь шире, вошёл, сказал: «Игорь Владиславович, к вам гости», – и вышел обратно, услышав: «Пусть заходят».

– Проходите.

Чувствуя стеснение в груди, всё-таки он первый раз встречался с президентом, да еще и в домашней обстановке, Матвей вошёл в гостиную вслед за Артуром и отцом.

Президент поднялся с кресла за круглым гостевым столиком из орехового дерева, на гнутых ножках. На столе стояли чашки и вазы с печеньем, конфетами и орешками. Одет глава государства был в голубую рубашку с муаровым рисунком двуглавого орла и в домашние хлопчатобумажные штаны цвета бирюзы. На ногах у него красовались туфли, смахивающие на унты. Он был бледен и выглядел совершенно больным.

– Прошу прощения, друзья, что принимаю вас по столь печальному поводу, – сказал он, извинительно сморщив лицо. Подошёл ближе, прихрамывая, подал руку Котову-старшему, потом Матвею. Оценивающе оглядел обоих. – Отец и сын… яблочко от вишенки… «чистилище», м‑да… незаконная опора государства, так сказать.

– Не мы выбирали время, – пожал плечами Василий Никифорович. – Время выбрало нас. Работали бы законы, мы не возрождали бы «чистилище».

– Я вас не осуждаю. Если бы я мог обойтись без вас, я бы обошёлся. Хотя не думал, что встречусь с вами ещё раз, Василий Никифорович, не по делу. Как жизнь?

– Бьёт ключом, – без улыбки ответил комиссар. – Хотя иногда бьёт больно. У вас не так?

– Один к одному, – засмеялся президент. – Жизнь прекрасна, особенно когда ничего не болит. Тогда я становлюсь человеком. Жаль, что мы не знали друг друга раньше.

– Мне тоже, – сказал Василий Никифорович, изучая лобастое лицо президента с умными, всё понимающими глазами, в которых тлел огонёк сдерживаемого страдания. – Но случайных встреч не бывает, Игорь Владиславович, очевидно, мы нужны друг другу.

– Не знаю, насколько я вам нужен, но вы мне – точно. Присаживайтесь, прошу вас. – Президент сел в своё кресло, остальные последовали его примеру. – Чай, кофе?

– Позже, если не возражаете, давайте к теме.

– Что мне нужно делать?

– Ничего, просто расслабьтесь.

Матвей посмотрел на отца. Губы его отвердели:

– Оставьте нас.

Василий Никифорович внимательно посмотрел на него, помедлил, потом встал и повернулся к советнику:

– Выйдем.

Артур с сомнением посмотрел на президента.

– Идите, если это необходимо, – кивнул Игорь Владиславович.

Котов‑старший и Суворов вышли.

Президент несмело улыбнулся:

– Надеюсь, вы не потребуете раздеваться?

Матвей порозовел; к нему обращались как к врачу.

– В этом нет необходимости. Но я попрошу вас встать.

Президент послушно исполнил просьбу, хотя было видно, что каждое движение даётся ему с трудом.

– Так?

– Станьте на свободное место.

– Будете слушать?

– Что?

– Врачи сразу приказывают дышать – не дышать, поднять руки – опустить.

– Нет, двигаться не нужно, стойте расслабленно.

– Долго?

– Пару минут.

Матвей сосредоточился на раскачке энергостолба, объединяя чакры в единое целое, «зажёг» психику, настраивая организм на психоэнергетический резонанс, уже проявивший себя при поиске подземных МИРов.

Зона восприятия скачком расширилась, обнимая всё помещение и находившиеся в нём объекты, в том числе тело президента, ставшее почти прозрачным и светящимся. Матвей увидел пульсирующий язычок пламени – сердце, зеленоватые лёгкие, розовые кости, синеватый кишечник. Стали заметны очаги неблагополучия – колени, источающие коричневое свечение, и нижняя часть желудочно-кишечного тракта, мочевой пузырь, протоки, истекающие грязно-сиреневым тусклым свечением.

Лечением людей он никогда не занимался и анатомию человека детально не изучал, но сразу оценил состояние стоящего перед ним больного, и не просто больного – главы государства российского, переживающего не лучший период своей жизни.

Президент оценил его мимику.

– Что, совсем хреново? – слабо улыбнулся он. – Есть смысл возиться со мной?

– Есть! – твёрдо заявил Матвей, начиная настраивать Эскулап, висевший на руке мёртвой глыбой.

С минуту ничего не происходило.

Матвей вспотел, вдруг испугавшись, что у него ничего не получится. Но в этот момент в глубине браслета вспыхнула знакомая искорка, вспышка фиолетового света пронизала браслет, перетекла на руку, вонзилась в голову. Радостно-эйфорическое ощущение потрясло душу, он едва сдержался, чтобы не рассмеяться, произнёс мысленно:

«Я в порядке! Вылечи его!»

С этой мыслью он снял с себя браслет, протянул президенту:

– Вашу руку!

Игорь Владиславович с любопытством осмотрел браслет, расстегнул рукав рубашки, выпростал запястье, и Матвей одним движением защёлкнул изделие инсектов.

– Сосредоточьтесь на болячках!

– Я и так на них сосредоточен… – Президент замолчал, вздрогнул, шире раскрывая глаза, пошатнулся. Матвей поддержал его под локоть, ощутив укол морозной стужи через ладонь. На его мысленном экране было видно, как от браслета на запястье главы государства по всему телу растекается золотистая световая волна.

– Больно… и щекотно…

– Всё нормально, терпите, идёт коррекция энергетики организма. – Матвей прислушался к своим ощущениям, потом к ощущениям президента, уже не удивляясь этой возможности; Эскулап включился и делал своё дело, исправляя «неправильности» тела пациента, удаляя кисты, опухоли, рубцы, места воспалений и «лишние» ткани.

Президент покачнулся ещё раз, его сознание начало плыть.

Матвей помог ему сесть в кресло, присел перед ним на корточки, не прерывая контакта рук.

– Ещё немного… скоро вам станет легче…

Интенсивность свечения, испускаемого Эскулапом, пронизывающего тело президента, скачком выросла, Матвей тоже чувствовал тепло, рука занемела, но он терпел, понимая, что прерывать процесс нельзя.

Президент дёрнулся:

– Горячо…

– Сейчас-сейчас… ещё секундочку…

Браслет мурлыкнул колечком густо-фиолетового света и погас.

Президент обмяк.

Матвей снял с него браслет, надел себе на руку, ещё горячий, как после нагревания над костром, и дымно пахнущий. Спасибо, дружок! Надеюсь, ты сделал всё правильно.

Схватив со стола салфетку, он намочил её струёй воды из сифона, протёр мокрый от пота лоб пациента, лицо, шею, смочил водой виски.