"Та самая Аннушка", третий том, часть первая: "Гонка за временем" - Павел Сергеевич Иевлев
Я такой таскал однажды, килограммов тридцать минимум, а этому хоть бы что. Хорошая вышла бы из них с Криссой пара — инструменты за ней носить.
* * *
В зале Мораториума нас ждут. Стражники новые, в красных плащах с капюшонами, держат в руках железяки на палках, но в нас ими не тычут и вообще вид имеют подчёркнуто индифферентный. Предводитель у них мужик с большой жёлтой бляхой на внушительном пузе, который сдержанно поклонился и сказал:
— Великий Герцог Флабий желает оказать вам честь аудиенцией.
— Не король? — слегка обиженно спросила Аннушка.
— Верховным правителем города является Великий Герцог Флабий. Подданные неоднократно нижайше просили его принять королевский титул, однако несравненная скромность герцога не позволила ему снизойти к народным чаяниям.
— К такому несравненно скромному правителю грех не сходить, — сразу согласился я. — А вы как считаете?
— Как-то я не при параде, — засомневалась Крисса. — Майка драная, и вообще…
— Герцог не только несравненно скромен, но и восхитительно терпим к нарушению придворных протоколов. В данном конкретном случае, разумеется.
— Пойдём, — подбодрил я девушку, — маркиза ты уже видела, теперь на герцога посмотришь. Когда ещё случай подвернётся?
— Великого герцога, — подчеркнул глашатай.
— Тем более. Подумаешь, майка драная. Тебе даже идёт.
— Но-но, дылды, — покраснела Крисса, поправляя сползшее декольте, — нефиг туда сверху заглядывать.
У остальных возражений против аудиенции не возникло, и мы проследовали за пригласившим.
Великий Герцог Флабий, несмотря на свою скромность, разодет так, что цыганский баро Гудада заплакал бы от зависти. Одни лиловые шальвары чего стоят! Золотое и алое, шитьё и каменья, позолоченный трон с красным бархатом и корона на башке. Как по мне, вполне по-королевски, зря он так непревзойдённо скромничает.
— Великий Герцог Флабий приветствует гостей лучшего из городов мира! — заявил приведший нас придворный. Сам герцог даже лицом не дрогнул.
Я сначала удивился таким амбициям, но потом вспомнил что в этом мире город, строго говоря, один, так что формально вне конкуренции.
— Э… Ну, здрасьте, наверное, — неуверенно сказала Крисса.
Аннушка молча кивнула, я и Кардан помахали рукой в сторону трона, Лейхерот не сделал ничего. Чёрт его знает, как тут принято отвечать на такие приветствия.
— Великий Герцог Флабий выражает интерес к обстоятельствам вашего появления.
Я бы не сказал, что это было бурное выражение интереса. Лицо герцога может поспорить неподвижностью с портретами его великих (разумеется) предков на стенах. Я отметил, что фамильное сходство несомненно, такие же пафосные физиономии, а вот одеты пращуры куда скромнее. Серое да чёрное, покрой тоже попроще. Никто не изображал из себя тест для дальтоников.
— Скажи ему, солдат, — толкнула меня локтем Аннушка, — из меня так себе оратор.
Угу, нашла, блин, депутата-общественника. Тем не менее, я прокашлялся, собрался с мыслями и уклончиво доложил:
— Обстоятельства нашего визита слишком незначительны, чтобы беспокоить такую важную персону, как герцог.
— Великий герцог, — поправил меня мужик с бляхой.
— Тем более, — согласился я. — Порешали кое-какие бизнес-вопросы, уже готовы удалиться.
— Великий Герцог Флабий милостиво соизволит интересоваться вашим славным именем, гость.
Интересно, как он узнал желание каменнолицего герцога? Может, у них тут телепатия? Или он ему мизинцем сигналы подаёт? Я посмотрел на мизинец, движения не заметил.
— Лёха меня зовут. Просто Лёха.
— Великий Герцог Флабий благосклонно предлагает вам продолжить.
— Так особо и не о чем. Пришли, сделали свои дела, уходим. Очень рады познакомиться, с герц… с Великим Герцогом то бишь, польщены вниманием, но дела, сами понимаете…
— Великий Герцог Флабий милостиво интересуется, не был ли ваш визит связан с деятельностью неких лиц, эксплуатирующих наш Мораториум.
— В некотором смысле, — ответил я уклончиво. — Случилось пересечение интересов.
— Великий Герцог Флабий желает уточнить, каковы ваши намерения в отношении этих лиц.
— Да уже никаких, — пожал я плечами, — мы их грохнули, так-то.
Мои спутники уставились на меня с искренним удивлением, но я уверен, что подвал уже осмотрели, и о результатах если ещё не доложили, то вот-вот доложат. И смысл лицом торговать? Прислушался к чуйке — никто, вроде, немедля нас хватать и тащить на плаху не собирается.
— Великий Герцог Флабий интересуется, верно ли он вас понял: вы убили лиц, эксплуатирующих наш Мораториум?
— Великий Герцог Флабий чертовски сообразителен, — ответил я. — Так всё и было. А как прикажете поступать с мудаками, которые держат в плену и мучают девушку? — я показал на Марту. — А ещё запихивают людей в какую-то древнюю хрень и выжимают, как апельсины. Никак невозможно было не грохнуть этих тварей, ваше великогерцогское. Напросились сами, падлы.
— Ты, блин, выдал базу, дылда, — тихо шепнула Крисса.
Воцарилось молчание.
— Покинь нас, граф Мерат, — соизволил, наконец, лично изречь правитель.
Приведший нас мужчина с бляхой поклонился и ушёл. Мы остались наедине с местной властью.
— Видишь, этот был граф, — шепнул я Криссе. — С маркизом и герцогом уже, считай, коллекция. А ты идти не хотела!
Девушка, не сдержавшись, фыркнула, герцог покосился на неё неодобрительно.
— Они вернутся? — спросил вдруг герцог нормальным человеческим голосом.
— А вы бы этого хотели? — ответила вопросом на вопрос Аннушка.
— Они безумны и отвратительны. Но без них мы не выживем.
Город (его называют просто «Город», потому что он один) в этой локали, как выяснилось, за время своего существования давно прошёл пик развития и упёрся в потолок стагнации. Этот мир слишком мал, и его природные ресурсы ограничены. Здесь нет смены времён года, (герцог даже не понял, о чём мы говорим), есть плодородные земли и озеро с рыбным хозяйством. Это позволяло выживать немногочисленной общине, занявшей город много поколений назад. Увы, к заметному разочарованию Текониса, аборигены тут не настолько аборигенистые, чтобы вести родословную от строителей мораториума. Они переселенцы, занявшие пустые дома и наладившие сельское хозяйство для прокорма. Поселенцы создали условно самодостаточную экосистему, производя ремесленным методом практически всё необходимое, но в какой-то момент достигли ресурсного предела, потому что население росло, а посевных площадей больше не становилось. Кроме того,
