Якудза из другого мира. Том XI - Алексей Владимирович Калинин
— Эх, мне бы так научиться… Вот тогда бы я… ик… никогда бы не проиграл, — проговорил Такаюки. — И не боялся бы потерять честь и достоинство.
Мутные глаза были правдивы. Я уже научился различать ложь. Как раз в это время по идзакаю прошлись девушки. Находящиеся внутри мужчины проводили их взглядами. Похоже, что не только самураю приглянулись наши новые знакомые.
— Значит, боишься потери чести? Тогда давай выпьем за наших дам, которые возвращаются дарить нам радость?
Такаюки оглянулся, увидел Минами и Каори. Улыбка сама собой вынырнула на поверхность. Он вскочил и провозгласил:
— За женщин настоящие самураи всегда пьют стоя!
— Настоящие самураи никогда не пьют, — подмигнул я ему.
— Никогда, но за женщин только стоя, — сказал он и выплеснул содержимое отеко себе в глотку.
— Господа, вы очень сильно без нас скучали? — прощебетала Каори.
— Было немного скучно. Девчонки, а не хотите потанцевать? — спросил я.
— Не откажемся, — кивнули они разом.
— Господин Ногути, потанцуй с нашими красотками, — предложил я.
— А ты? Ты не пойдешь с нами? — спросил Такаюки.
— А я пойду тоже… попудрю носик, — ухмыльнулся я в ответ и подмигнул красоткам. — Девчонки, не принимайте излишне активное участие в танце, дайте господину Ногути показать себя во всей красе.
Такаюки отправился на небольшой танцпол, а я же пошел претворять свою идею в жизнь. Как говорил кто-то известный: «Страх лечится только страхом». Вот мне сейчас и надо было напугать Такаюки так, чтобы он поборол боязнь того, что о нем скажут посторонние. Смерти он не боялся, а вот принципами чести его можно было так скрутить, что ни вздохнуть, ни пернуть.
Сначала я подошел к трем мужчинам возле выхода и заявил, показывая на Такаюки:
— Господа, вон тот придурок сказал, что сможет победить вас одной левой. Он сказал, что его боевое искусство сильнее, а вы будете обоссаны и выброшены из ресторана. Девушки тоже подтвердили его слова.
— Что? — вскочили сразу трое. — Да мы сейчас порвем его на куски!
— Не сейчас, а в конце танца, пусть он не знает, что его ожидает. И это… ребята, выпивка за мой счет, если победите! — подмигнул я и отошел.
С такой речью я подошел ещё к трем столикам. Все мужчины стали недовольны отплясывающим Такаюки. Норобу и Гоэмон с интересом следили за моими перемещениями.
Я же остановился у барной стойки и заказал ещё три бутылочки сакэ — вечер переставал быть томным.
Как только начали стихать нотки музыки, сразу же десять человек отправились добывать себе выпивку. Сначала Такаюки толкнули, потом ударили:
— А ну прочь, грязный ронин! Уступи дорогу самураям!
Минами и Каори поискали глазами нас, но я только покачал головой. Они поняли, что я имел в виду, когда глазами попросил принимать не очень активное участие в драке. Тут же отошли в сторону и двинулись было за наш столик.
Всё-таки сообразительные попались девчонки! Молодцы!
Чтобы не пугать лишний раз визгом, они отскочили в сторону.
Такаюки сначала отошел, опустив глаза. Он выглядел растерянным и подавленным. Только что он танцевал с двумя красивыми девушками, упивался восторгом и радовался жизни, а теперь он был самым несчастным человеком на свете. Ему отвесили оплеуху, и новоиспеченный ронин закрылся, ушел в глухую блокировку.
Нападавший схватил за талию Минами и притиснул к себе. Девушка «испуганно» вскрикнула. Такаюки всё также закрывался от опасности.
Вот же трус!
Казалось, что моя идея провалилась, но когда один из мужчин расхохотался и ущипнул за попу Минами, Такаюки неожиданно вскинулся. Мужское начало в нем пробудилось. Он вспомнил, что является не только носителем штанов, но и владельцем содержимого оных. И что даже самураи должны вести себя по-человечески.
А мужчина должен заступиться за женщину!
— А ну отвалите, гнусные ублюдки! — вскрикнул Такаюки. — Оставьте нас в покое, или я…
Он получил ещё два удара, но третий уже блокировал и ударил в ответ. Ударенный упал, прихватив с собой ещё двоих. Нападавшие на несколько секунд остолбенели. Они явно не ожидали ответа от нахального выскочки.
Ударить точно Такаюки удалось не с первого раза, но он всё-таки справился и шумно выпустил воздух.
Ртом.
Девчонки, которых могли бы заставить "танцевать" со всеми десятью мужчинами, отошли в угол. На танцполе остался только Такаюки и десять здоровяков.Мечи остались у столиков — на танцполе были только кулаки и ступни. Ногути застыл в эффектной позе. Он смотрел прямо перед собой и одновременно видел всех. На его лице поселилось умиротворение и покой. Ладонью левой руки он обхватил кулак правой и сжал так, что хрустнули косточки.
Такаюки готов!
— Бей его! — крикнул я, изменив голос.
— Точно! Бей! — заголосили мужчины, кинувшись в бой одновременно.
Первый прыгнул на Такаюки как бешеная обезьяна, норовя поразить с разворота челюсть пяткой. Такаюки перехватил его в воздухе и бросил на пол. Завершающим ударом ступня обрушилась на челюсть мужчины. Уши резанул противный хруст.
Дальше последовал блок прямого удара второго нападающего и тут же проникающий удар в горло. Снова мерзкий хруст.
Третий получил такой апперкот, что с запрокинутой головой отлетел на пару метров и рухнул под ноги Каори. Девушка с милой улыбкой пнула его в челюсть. Сильно пнула.
Четвертый напал со спины. Такаюки поставил блоки ударам, которые должны были прийтись по ушам и ударил головой назад. Нападавший выхватил затылком в нос. Кровь из ноздрей веером вырвалась наружу.
Пятый попытался пройти прямым в челюсть, но Такаюки сделал шаг вперед и чуть пригнулся, чтобы рука прошла над плечом. Он перехватил ладонь, два раза ударил мужчину в висок и кувыркнулся через падающего. Снова хруст, и рука осталась лежать в неестественно вывернутом положении.
Шестой ударил ногой Ногути в живот. Наш спутник поймал стопу и дернул на себя, заставив мужчину сесть почти на полный шпагат. Наступив на колено, монах вывернул ногу в обратную сторону.
Седьмой получил сначала локтем в челюсть, потом коленом в лицо. Брызги крови попали на лежащих. Завершающим ударом стал удар ребром по шее.
Восьмой вытащил нож, но Такаюки выставил низкий блок и два раза ударил в лицо, оглушая противника. Повернуть кисть было делом половины секунды. Нападавший взвыл, когда нож воткнулся ему
