Восстание (СИ) - Бредвик Алекс
Повертев головой, я увидел мёртвого бойца сопротивления, обороны… Не знаю точно, как назвать местных защитников. Выскочив буквально на мгновенье из противовоздушной установки, я снял с него шлем одной рукой, второй приходилось продолжать держаться за корпус модернизированной мною установки, чтобы не спало действие моей способности.
Быстрой войдя обратно, я снова нацепил на себя шлем. Коли я сейчас не сражаюсь как отдельная боевая единица, а представлял из себя весьма значимую и мощную огневую позицию, то мне необходимо была информация о ситуации вокруг меня.
— Потери три человека… у нас раненые!.. Там погибли дети! — сокрушительная волна различных криков, которые переходили в эмоциях от чистого гнева до истерики, тут же обрушилась на меня, стоило мне включить приемник, встроенный в шлем. — Сотни гражданских погибло!.. Тва-а-а-ари-и-и-и!
Последний крик из динамика, который я слышал отчетливее всего сопровождался оглушительным стрёкотом длинной очереди из автомата. Какофония в общем эфире, да и сама какофония говорила о том, что ситуация откровенно дерьмовая. Следовало что-то быстро предпринять, вот только я не находил способа исправить ситуацию. Насколько бы сильным я не был, изменить сейчас я ничего не смогу, просто банально меня одного не хватит спасти и защитить всех. Наоборот, от меня сейчас пользы в разы больше тут, когда я отстреливаю так сильно мешающие всем нашим самолёты, если я имею право их так называть.
Меня начало охватывать смятение, я не знал, что делать. Я продолжал стрелять во все видимые мною цели, но мне хотелось спасти как можно больше жизней.
— Что? Что же? Как? — начал я задавать себе тысячи вопросов, ответов на которые я так и не мог найти.
Злость медленно начала накатывать на меня. Я злился на противника, который так подло начал эту битву, я злился на союзников из-за того, что они часто просто так подставляются под выстрелы, позволяя себе умереть. Но в первую очередь, я сильно злился на самого себя, так как сейчас считал себя абсолютно бесполезным.
В одно мгновенье предо мной, как мне показалось, сразу появились сотни различных боевых единиц противника. Десятки самолётов, несколько танков, более сотни пехотинцев. И всё, по моим ощущениям, приближалось ко мне. И тут ко мне пришло осознание, что всё-таки зря я себя обвинял. Сейчас у меня наиболее выгодная позиция, сейчас я способен совершить куда больше, чем до этого. Это была третья волна в этой битве. И она шла чётко на меня. И, скорее всего, из-за меня была и первая, вторая… я был главной целью. Не зря же они начали осаду сейчас.
Между мной и новой волной было ещё значительное расстояние, но я знал, что смогу уничтожить их всех ещё до того момента, как они смогут подойти вплотную. На меня нахлынули ещё большие злость и ярость от осознания того, что, если я не смогу остановить их, битва точно будет проиграна. Все мирные жители будут мертвы. Стоило только прицелится, как я тут же нажал кнопку.
Глава 33
Держась за пульт ручного управления, я нещадно лупил как по воздушным, так и по наземным целям противника, превращая всё, что только попадётся на мои глаза, в бесформенное нечто, крича, что только было у меня мочи:
— Су-у-уки-и-и-и!
Всё пространство предо мной было усеяно трупами противника, коих было даже бесполезно считать. Десятки, может, больше сотни тел лежало вокруг. Может, даже больше. Я не считал. Смысла считать не было. Я просто продолжал стрелять. Больше десятка воздушных целей уже были сбиты, украшая своими пылающими силуэтами сюрреалистичную картину. А руины города… их фактически не существовало. Это сражение стёрло остатки города с лица земли. Это уже была не просто битва, это была война.
Рядом со мной расположилась пара отделений. Одни были в основном вооружены противотанковыми орудиями, другие использовали помесь противовоздушных и противопехотных орудий. Даже не знаю, откуда здесь появились эти пушки, но сам факт такой быстрой передислокации внушал уважение.
Как я смог выяснить, какофонию в эфире устроили специально, чтобы противник думал, что мы сломлены, что мы не можем больше обороняться, хотя на самом деле, несмотря на потери, этот гордый народ спокойно отстаивает свои позиции.
Я даже уже не считал убийства, смысла не было. Точно больше сотни, ведь чего только стоят три сбитых транспортника, полностью забитые пехотой. Это уже не было похоже не обычную битву, это была бойня. Сейчас мы уже побеждаем, непонятно только, каким чудом мы побеждаем, но факт остаётся фактом.
Возможно, дело в самоуверенности противника. Они думали, что, ударив ракетой по участку бункера, они смогут лишить этих людей боевого духа. Они оказались правы, люди почти потеряли надежду. Вот только крыса, загнанная в угол, в десятки раз опаснее. Тут оказался тот же эффект. Это оказалась настолько подлая война с нашей стороны, что становилось жутко.
Какие-то отряды противника тупо заманивались в проходы, где света не было, а тепловизоры из-за специально настроенных под температуру человеческого тела потоков воздуха не могли показать врага. Там их вырезали вообще без шума. Они пропадали в темноте, даря защитникам бункера, города, этой маленькой страны новое снаряжение.
Какие-то встречались лоб в лоб, из-за чего пехота противника на некоторое время оказывалась в замешательстве и теряла минимум треть от своих сил. Все они не понимали, как при такой панике в эфире отряды могут так хорошо действовать.
И подобных случаев было очень много. За некоторыми просто невозможно было уследить.
А все самолёты, что летели к нам со стороны одиноко-стоящей горы быстро и расчётливо уже сбивались мною. Сначала я даже удивлялся, как так может быть, что я уже больше двадцати раз перезаряжаю пушку, а снаряды всё ещё есть. Но ответ на вопрос оказался просто невероятно прост — почти все боеприпасы из оборонительной системы распределялись в специальных отсеках в бункере. Вот и было принято решение, что из всех уничтоженных установок необходимо перевести снаряды в используемую мною.
Этими людьми можно только восхищаться. Упёртые бараны, которые готовы сдохнуть, но не сдаться.
Через некоторое время высота, а установка реально находилась на небольшой возвышенности, оказалась очень мощным опорным пунктом. Руины торгового центра полностью сравняли с землей, так что от них вообще ничего не осталось. Отряд, который прикрывал из пулемётов уже огромную впадину, был полностью погребён под завалами их прикрытия.
Жаль было тех ребят, они чётко и слаженно отрабатывали по каждой цели, вот теперь только мы и сами могли прикрывать самый большой вход в бункер, его было целиком и полностью видно. Но без них эта задача усложнялась на порядок.
Какофония в эфире при этом даже не думала заканчиваться. Крики, маты, истерики, какие-то глупые приказы. Всё это очень сильно давило на психику защитникам, в теории, но они словно и не слышали всего того, что бурлило в эфире. Это очень странно, ведь боец, с трупа которого я снял шлем, был настроен именно на эту волну.
Пока было временное затишье, наступающие решили несколько отступить, чтобы перегруппироваться, я более внимательно послушал, что именно происходит в эфире. Команд никаких не подавалось, вообще, вот только некоторые фразы повторялись по несколько раз. Не циклично, но они после первого раза теряли свой смысл. Например, крик девушки: «Они вырезали нас всех!» — я точно слышал около пяти раз. Причём голос был один и тот же.
Тут особо долго придумывать нечего. Что для противника казалось откровенной паникой в эфире, то для обороноспособных городских бойцов был шифр. Не каждая фраза обозначала команду, некоторые, по всей видимости, были специально включены в эфир только ради видимости паники. А вот часть из всех этих «криков» была зашифрованными командами, вот только какими именно, стоило ещё узнать, увы, меня в это не посвящали, так как я — самостоятельная боевая единица.
Когда моё сознание окончательно вышло из подобия боевого транса, я решил осмотреться вокруг. Десятки горящих остовов техники, несчитанное количество мертвецов, остатки города превратились в ничто. То, что произошло сейчас… это был просто ад. При этом этот ад и не думал заканчиваться. Раунды будут начинаться вновь, будут ещё накаты со стороны противника.
