Александр Золотько - Цель – Перл-Харбор
Нойманн в этом деле специалист, с облегчением подумал Торопов, он и сам не захочет вляпаться в историю. Если Торопова хотят похитить, то уж самого Нойманна и его группу просто пустят в расход. Кто бы за Тороповым ни охотился, лишние свидетели ему не нужны.
Или нужны, поправил себя Торопов, подумав, кто-то ведь должен рассказать о методике перемещений во времени. Как-то они эти свои «воронки» находят, определяют, где они откроются и куда выведут.
Пока машина колесила по Берлину, Торопов задал вопрос Нойманну по поводу перемещений, тот, вопреки обыкновению, не отмахнулся, не перешел на оскорбления, а стал рассказывать четко, точно, лаконично… Правда, не все.
О том, что «воронки» открываются и закрываются произвольно, их нельзя открыть, закрыть или запрограммировать – Нойманн сказал. О том, что перемещение ограничивается весом пересылаемого объекта и слишком объемный объект «воронка» может не пропустить – рассказал; о том, что иногда приходится перемещаться в несколько прыжков, преодолевать большие расстояния пешком, от «воронки» до «воронки» – рассказал. А о том, как же все-таки они выясняют расположение «воронок» и время их открытия-закрытия – промолчал. Торопов попытался уточнить, но тут Нойманн засмеялся и сказал, что слишком любопытные люди долго не живут.
Пауль хмыкнул неопределенно по своему обыкновению, а Краузе засмеялся.
«Мерседес» выехал из Берлина. За окном потянулся лес, машина несколько раз сворачивала с шоссе на проселок и обратно, остановилась, съехав на обочину, в кустах. Никто за ними не ехал.
– Чисто, – сказал Пауль.
– Сам вижу, – ответил Нойманн. – Но ведь и когда мы ехали от дома в Берлин, за нами тоже никого не было. Так?
– И кто же из нас сливает информацию недругу? – с меланхолическим видом поинтересовался Краузе. – О ресторане знал я, Пауль, вы, господин штурмбаннфюрер… Я бы подумал на господина обер-штурмфюрера, но эта сволочь была не в курсе…
– Краузе, ты не забываешь о субординации? – спросил Нойманн. – Эта сволочь, между прочим, старше тебя по званию. Может поставить тебя по стойке «смирно»…
Краузе повернулся к Торопову, посмотрел на него с брезгливой усмешкой и спросил:
– Можешь, сволочь?
Торопов не ответил.
– Не может, – констатировал Краузе. – Сволочь – она всегда сволочь. Как правило – трусливая.
– Ладно, повеселились и хватит. – Нойманн посмотрел на часы. – Давай еще попетляем немного, посмотрим на красоты пейзажа, а потом, если все сложится нормально, двинем в домик. И там пробудем до назначенного времени.
– А там нас не прижмут?
– А там нас даже я не предполагал с утра, – засмеялся Нойманн. – Разве что нас отслеживают через «воронку», но тут мы совершенно бессильны. Будем сохранять бдительность и осторожность.
И они проявляли осторожность и бдительность.
Подъехав наконец к небольшому домику в глубине ухоженного леса, машина остановилась, не заглушая мотора.
Краузе, с автоматом в руках, вышел, огляделся, заглянул в сарай, в дом через окна, обошел строения и даже углубился в лес. Вышел из-за деревьев, помахал рукой и, открыв замок на двери дома, вошел вовнутрь.
Засады не было.
Торопова ввели в дом, разрешили сесть на диван в углу. Через пару часов предложили чаю, но Торопов отказался.
Его все еще колотило.
Это было очень неприятно – осознать, что за тобой охотятся. Ты думал, что самое страшное – это остаться посреди чужого города одному, а оказывается, что куда страшнее понимать, что кто-то хочет тебя… убить?.. схватить?
Зачем?
Перехватить источник информации о будущем? Это если Торопова пытаются схватить немцы, а если это русские? Тогда они в первую очередь заинтересованы источник перекрыть. Захватить – тоже хорошо, но вначале… Хотя нет, нужно брать живьем, выяснить, что он рассказал немцам, и только потом…
И что делать, если это русские? Петь им песни Высоцкого и нести околесицу по поводу промежуточного патрона и командирской башенки на «Т-34»?
Он не хочет к русским, вдруг осознал Торопов. Что ему там делать? Ходить на партийные собрания? Он помнит, как проходили комсомольские в его молодости, какую смертную тоску навевали все эти доклады… Хотя сам он регулярно выступал. Ведь выступал, другого способа пробиться наверх он не видел. Или вкалывать, или приспособиться. Вкалывать не хотелось.
За окном начало смеркаться, когда Нойманн решил, что пора выдвигаться.
– На машине? – спросил Торопов.
– Зачем? Пешком. Тут через лесок всего километров пять. Прогуляемся, не привлекая внимания.
– Здесь есть щетка? – Торопов встал с дивана и подошел к зеркалу, висевшему на стене. Щелчком сбил пылинку с белоснежного кителя, попытался ладонью разгладить морщинку на рукаве.
– Какую щетку?
– Одежную. И хорошо бы бархотку для обуви. Форма и так уже примялась, а если пойдем через лес… – Торопов покачал головой. – Не хочется предстать перед… начальством в затрапезном виде.
– Не волнуйтесь, Торопов, тряпку для ботинок мы вам дадим, а чуть примятый мундир, честное слово, вам не помешает. – Нойманн тоже заглянул в зеркало, бесцеремонно отодвинув Торопова в сторону, поправил узел галстука и удовлетворенно кивнул. – Вполне достойный вид, не нужно нервничать.
В комнату вошел Пауль, дежуривший все это время снаружи.
– Что? – тихо спросил Нойманн.
– Лучше бы нам идти, – сказал Пауль.
– Чужие?
– Кто-то спугнул птиц, – сказал Пауль. – Может, олень, а может…
– Пойдем. – Нойманн достал из кармана пистолет, щелкнул затвором. – Через час встреча.
Они вышли.
Дневная жара уже спала, тянуло даже легкой прохладцей, будто неподалеку было озеро или болото. Скорее, озеро, было просто свежо, без намека на гниль.
– Вот туда, – указал Нойманн. – Пауль вперед, Краузе прикрывает.
– Хотя бы уже поскорее сдать этого красавца, – пробормотал Пауль, проходя мимо Торопова.
– Сам жду с нетерпением, – не удержался Торопов. – Прямо во сне вижу.
– О! – восхитился Пауль. – Самолюбие прорезалось…
– А давайте просто пойдем, – сказал Краузе, разглядывая деревья со стороны дороги. – Мне как-то неуютно…
– Вперед, – скомандовал Нойманн.
Лес был чистый, ухоженный, без подлеска, без кустарника и сухих веток.
Вот такой должен быть порядок во всем, подумал Торопов. И будет.
Они прошли уже километра два, когда их нагнал Краузе.
– Сзади. Трое.
– Только трое? – быстро спросил Нойманн.
– Я увидел троих. Метрах в ста.
Нойманн оглянулся.
– Пробежимся? – предложил Краузе. – Хотя…
– Что – хотя?
– А если они нас гонят в засаду?
– Резонно, – кивнул штурмбаннфюрер. – Значит, движемся без суеты, но быстро. Пауль, ты слышал?
– Слышал, – ответил Пауль, который стоял метрах в десяти впереди. – Я немного пройду вперед…
Я не хочу, подумал Торопов. Я не хочу… Чего именно он не хотел? Не хотел, чтобы за ними гнались? Не хотел, чтобы его травили, как зверя. Выгоняли на номера…
С утра все было так хорошо. Форма, документы… Черт, документы… Они ведь делали ему документы, отдавали фотографию в канцелярию, и там кто-то… На русских работал? Или на кого-то из местного руководства? В любом случае – они получили фотку Торопова, получили возможность опознавать его…
– Никому нельзя верить, – пробормотал Торопов.
– Вы что-то сказали? – спросил Нойманн, нагоняя его.
– Ничего.
– Это правильно. Не сбивайте дыхание. А то ведь придется бежать, а вы запыхаетесь… Вы же не спортсмен? Так, интеллигентская особь дегенеративного типа…
– Я добегу, если будет нужно… – пообещал Торопов. – Это ведь недалеко?
– Просто рядом. – Нойманн указал рукой вперед, в сумерки, которые уже начали заливать лес. – С километр, не больше…
Сзади гулко ударил выстрел. Еще один.
Торопов оглянулся на ходу, споткнулся и чуть не упал, его вовремя поддержал Нойманн.
– Что это? – спросил Торопов.
– Это пистолет-пулемет, два одиночных выстрела, – сказал Нойманн. – Краузе решил, что наши преследователи слишком приблизились… Если перейдет на автоматическую стрельбу…
Автомат сзади выпустил очередь. И еще одну. Или это ему ответил другой автомат?
– Шире шаг, – приказал Нойманн. – Шире шаг…
Из полумрака вынырнул Пауль.
– Там тоже кто-то есть, – прошептал водитель. – Не меньше двух…
– Черт… – вырвалось у Нойманна. – Влево. Будем надеяться, что охрана на выстрелы все-таки явится… Покружим по лесу, пока не подойдет подкрепление…
Автомат Краузе ударил совсем рядом, Торопов даже увидел рыжий огонь, вырвавшийся из автоматного ствола.
– Краузе, – вполголоса позвал Нойманн. – Уходим к просеке…
– Понял, – ответил шарфюрер. – Идите, я следом.
– Я не хочу, – прошептал Торопов. – Не хочу, не хочу, не хочу…
Скорее бы прибыла охрана… Пожалуйста, скорее…
Он уже не видел, куда бежит, куда ставит ноги. Наскочил на ствол дерева, еле удержался на ногах. «Шмайссер» Краузе бил короткими очередями, по два патрона.
