Алекс Кош - Если бы я был вампиром
– Ускорением? – переспросил я.
– Конечно ускорением. Ведь ты ускоряешься, и поэтому тебе кажется, что все вокруг движутся медленнее. Утверждать обратное, то есть что мир вокруг замедляется, это, мягко говоря, неправильно. Поверь мне на слово, никто такого сделать не сможет, – закончил Ромиус.
– Значит, именно гипноз открыл дверь для Вельхеора, – предположил Кельнмиир, – правда, пока непонятно, каким образом. Жаль, нельзя узнать, какой вид гипноза они использовали.
– Да, досадно, – кивнул Ромиус. – Я еще вот на что обратил внимание: когда Виктор описывал события, получалось, что спал он куда больше, чем бодрствовал. А поскольку, как я понимаю, люди в наших мирах совершенно одинаковы физически, значит, сон не мог занимать в жизни Виктора три четверти всего времени. Ведь до этих событий ты спал не так много?
Все посмотрели на меня.
Если честно, то я уже начал засыпать, но все же старался не терять нить разговора.
– А? – Я сосредоточился и мотнул головой. – Вот сейчас подумал, а ведь действительно не было такого раньше. Наоборот, я спал часов по восемь в день, и мне хватало. А чтобы по пятнадцать часов...
– Вот. Кое-что мы выяснили, – заметил Ромиус. – Смотрим дальше. Если спать ты стал больше, значит, это зачем-то было нужно Вельхеору. Возможно, именно во время твоего сна он пробовал дотянуться своей душой до твоего тела. Чем больше проходило времени, тем дольше он мог принуждать твое тело ко сну...
– Но все это фигня, потому что ключевой момент – Посвящение, – не удержался Кей.
– Да, – согласился Ромиус. – А это уже вотчина Кельнмиира.
– Попробую объяснить коротко, – вздохнул Кельнмиир. – Это Посвящение лишь попытка внешне скопировать настоящее Посвящение в Школе Искусств. Причем не в нашей Школе, а в Школе Хеора. То есть Посвящение не людей, а вампиров. В Посвящении людей никакой крови нет, как и статуй Кровавого бога.
– Кровавого бога? – удивленно переспросил я.
– Его самого. Это не Бог в полном смысле этого слова, а скорее Высший Вампир, проживший столь долго, что его черная душа стала бессмертной в своей черноте. Ему поклоняется лишь один клан – Хеор. Да, собственно, этот клан и называется именем Кровавого бога.
– Так он что, поюзал Кровавого бога? – восхитился Кей.
Я тоже восхитился, но не своими достижениями, а теми словами и выражениями, которые использовали мои собеседники. Если мое доброе тело переводило их речь в доступный моему мозгу вид, то что же они говорили на самом деле? Уж слова «поюзал» в их словаре нет наверняка.
– Это был не Кровавый бог, а лишь гуляющая каменная статуя. Я сильно сомневаюсь в том, что какие-то шарлатаны смогли бы вызвать настоящего бога. Скорее, они просто спроецировали свои представления о Кровавом боге на статую. И она ожила, но умела делать и говорить лишь то, что, по мнению этих людей, должен говорить и делать бог.
– То есть быть тупым и напыжившимся от своего величия, – расхохотался Кей. – А поскольку величие величием, а камень камнем, Виктор эту статую просто раскрошил.
Я тоже рассмеялся, а про себя подумал, что Нестеров в общем-то оказался прав. Он тоже считал, что статую оживили находящиеся в помещении люди. Правда, мне кажется, они и сами такого эффекта не ожидали и были удивлены куда больше меня.
– Может быть, вы мне тогда объясните, куда делись те ребята, с которыми у меня были разборки в баре? Кстати, то чудище из пруда, которое утаскивало людей, тоже как-то странно исчезло, когда я попытался воткнуть палку ему в глаз.
– Наверняка их исчезновение сопровождалось хлопком? – поинтересовался Кельнмиир. Я наморщил лоб:
– Кажется, да... точно! Во всяком случае исчезновение чудища. А в баре был такой грохот...
– Тогда все просто. Все эти чудовища вовсе не чудовища, а искусственные сущности. Создать одну такую сущность очень непросто, а вот разрушаются они запросто. Достаточно нарушить целостность структуры – уколоть ножом, сломать руку...
– Понятно! – обрадовался я.
– Но этот твой Колдун, судя по всему, явно очень неплох. Интересно, где он научился создавать искусственные сущности? И как он смог практически точно воссоздать обряд Посвящения?
– И все-таки я посвящен во что-нибудь или нет? – отсмеявшись, спросил я.
– А Посвящение было настоящим или все же пустым пшиком? – подхватил Кей.
Кельнмиир на некоторое время задумался.
– Вы видите отражение луны в воде, можно ли его назвать настоящей луной?
Кей почесал затылок.
– Можно копию картины назвать полноценной картиной, если она лишь списана с оригинала? Теперь уже я почесал затылок.
– Но ведь, увидев отражение луны, ты будешь знать, как она выглядит на небе. И увидев копию картины, даже плохую, ты будешь иметь представление о том, что на оригинале. Тем не менее ты не сможешь почувствовать красоту настоящей луны и не сможешь увидеть всю гамму чувств, которые передал гениальный художник оригиналом картины. Так и Посвящение. Оно не было оригинальным Посвящением, но тем не менее что-то могло и дать. А Виктору, который к этому времени уже был связан с Вельхеором, это дало куда больше...
А потом догнало и еще раз дало...
– ... И каким-то образом улучшило связь Виктора с Вельхеором. А возможно, и не улучшило, а лишь ускорило медленный переход души Вельхеора в тело Виктора. Тут я уверенным в чем-либо быть не могу.
– Зато я могу, – первый раз за все время перебил Ромиус. – После того как мы узнали, что Вельхеор это не Вельхеор, а Виктор, мы с Зикером вернулись в пограничные земли и пробрались в горящий замок Вельхеора под предлогом помощи в тушении пожара. Это, конечно, смотрелось странновато – два Ремесленника, помогающие тушить пожар в замке одного из самых злейших своих врагов, но политические интриги могут и не такое. Если вспомнить, что в советниках у Императора сейчас ходит один из родственников Кельнмиира... Но сейчас не об этом. Так вот, пока Зикер помогал в тушении пожара, я пробрался в кабинет Вельхеора и там нашел остатки сгоревших записей. Судя по ним, Кею и Виктору я это уже рассказывал, Вельхеор переносил свою душу по частям в тело Виктора. Уж не знаю, каким образом, но ему это удавалось довольно легко и равномерно до тех пор, пока Виктор не прошел это их Посвящение.
– Выходит, Посвящение, пусть и некорректное, упрочило связь с темной душой Вельхеора, и переселение пошло быстрее, – кивнул Кельнмиир. – С этим все понятно. Теперь у нас есть еще одна загадка – перстни.
– Какая же это загадка? – удивился Ромиус. – Неужели вы не узнали ученических перстней? По внешнему описанию и свойствам все сходится.
– Это-то понятно, – отмахнулся Кельнмиир. – Но вот откуда они взялись в их мире? Есть лишь две вероятности: либо кто-то их создал в том мире, что невозможно, потому что техномагия такой сложности требует высокого развития Ремесла; либо они попали к вам из нашего мира, что так же невозможно, потому что перенос материи из мира в мир невозможен.
Я опять начал зевать, но едва услышал о перстнях, встрепенулся.
– А что это за ученические перстни?
Ромиус с трудом отвлекся от размышлений и объяснил:
– Это перстни, которые у нас носят все дети примерно с шести до десяти лет. Они развивают способность использовать «маги» и управлять энергией. Зачем ребенку целыми днями сидеть на занятиях, когда он может просто ходить в ученическом перстне и ежедневно, не осознавая этого, развивать свои способности? А когда развитие достигнет предела, который может выдержать перстень, он сам снимется. Соответственно, пока ребенок этого уровня не достигнет, он его снять не сможет. Чем раньше ребенок снимет этот перстень, тем больший вес он будет иметь среди своих сверстников. Сам не осознавая того, желанием быстрее снять перстень ребенок помогает учебному процессу. Перстни придумал Великий Ремесленник, который, к сожалению, был убит на одной из войн. Было это... дай бог памяти... около четырех сотен лет назад. До того, как этот Ремесленник создал перстни, дети ходили в специальные детские школы, в которых проводили долгое время в упражнениях на развитие внутреннего контроля и умение обращаться с энергией, причем занимало это лет восемь. А теперь требуется всего четыре года, чтобы научиться тому же самому, и все благодаря этому Великому Ремесленнику. Жаль, что он умер приблизительно в возрасте Кея...
– Да, веселый был парень, – согласился Кельнмиир. – Любил хорошие шутки и при этом был весьма умен. Возникла короткая пауза.
– И этот перстень, надетый на тебя, так же сыграл роль катализатора, – наконец продолжил Ромиус.
– То есть я закончил вашу начальную школу? – удивился я.
– А толку? – усмехнулся Ромиус. – Ученические перстни лишь развивают способности, а не учат ими пользоваться...
– А зеленый перстень, а глаз на стене?! – перебил я.
– Какой глаз? – отвлеченно спросил Кельнмиир, явно размышляя о своем. – Ученические перстни всегда красные, потому что используют силы сферы огня. Они не могут быть зелеными.
