Иван Белов - Ненависть
– Была парочка переделок, – неопределенно хмыкнул наемник. – Это не наш профиль, мы по зачисткам специализируемся. Ты сам-то где воевал?
– Ты в школу пошел, а я уже глотки резал, – ощерился Стрелок. – У меня две контузии, четыре пулевые и шесть осколков в спине. И если я живой, то это что-то да значит. Пес войны bleat, максимум крохотный, дрожащий, ссущийся под себя щенок.
– Поосторожней с выражениями, – набычился парень.
– А то что? Залижешь до смерти?
–Да пошел ты, псих бешенный, – отстранился наемник. – Нам выдвигаться пора.
Стрелок резко сменил направление. Деревья поредели, угадывалась довольно широкая улица, состоящая из развалин двухэтажных кирпичных домов. Кое где сохранились таблички с названием, жаль время стерло все надписи. Здесь определенно был магазин, а может контора, а вон там дугой согнулся фонарный столб. Трава и корни вздыбили булыжную мостовую. Внутри опустевших зданий проросли клены, выставив из окон длинные ветви. Кажется стоит зажмурится, и город в один миг оживет, по тротуарам будут прогуливаться женщины в старинных платьях, с непременными зонтиками, в сопровождении усатых кавалеров, и пронесется, с мелодичным звоном, вечно опаздывающий трамвай.
– Куда идем? – скрывая интерес, спросил Клаус.
– К железнодорожной станции Шарташ, – объявил Стрелок. – Там объединяемся с группой, и Дирлевангер сообщает конечную точку.
– Конспираторы.
– Я лишь слепое орудие в руках командира, – многозначительно смежил веки Стрелок, пробираясь вдоль стены очередной развалюхи.
Сюрреалистическое впечатление. Некоторые домишки сохранились идеально, хоть сейчас заселяйся, а другие превратились в груды неприметных обломков. Чувствовалось приближение к центру. Попадались руины домов явно выше двух этажей, сейчас уже не понять. Запустение, каменный мусор, лес скрывший остатки некогда огромного города. Ветер в таких местах воет как-то особенно зло, с гудением вырываясь сквозь раззявленные рты окон и дверей уцелевших подъездов.
По левой стороне взметнулось к небу восхитительно красивое, даже в сегодняшнем состоянии, здание, с огромными окнами, резным, богато украшенным фасадом и величественной колоннадой. Подобные мелькают по телевизору, в передачах о старой Европе. Вот уж чего не ожидал увидеть в этих забытых Богом лесах. В Париже, Праге, но только не здесь.
Прошли в тени четырехэтажного дома в форме буквы L, с закругленным по местной архитектурной моде углом, и Руди едва не поперхнулся. Дальше по улице, за дворцом с колоннадой, из хвойного моря выплыла необычная постройка похожая на корабль, с самым настоящим самолетом, разместившимся на круглом носу. Ничего себе. Архитектура радует больше и больше. Почему брошено, разрушено и разграблено?
Внимание привлекла интересная композиция. Перед домом-авианосцем, чуть в глубине разместилась статуя, увитая побегами вьюна. Два мужика сидящие на скамейке, головы у статуй были отбиты. Скорее всего милые старички, воркующие про былые времена и современную молодежь. Всегда умиляли подобные памятники, простенькие, без ауры ненужного пафоса.
– Что за дядьки? – поинтересовался Рудольф.
– Ленин со Сталиным в Горках, если тебе это о чем-нибудь говорит, – отозвался Стрелок.
– Ни о чем. – признался Рудольф. Не обязан знать каждого почившего в веках унтерменша.
– Ну тогда и забудь. Долгая и скучная история. Раньше на этом месте стоял красивейший храм «Большой Златоуст», после революции его взорвали, как пережиток прошлого и поставили памятник новым вождям, место намоленное, чего пропадать. Кто знает, если бы не война, возможно, спустя годы, мы бы снесли памятник и снова построили храм. Такая вот загадочность русской души. А теперь тихо, впереди река.
Руди услышал тихий шум бегущей воды. За деревьями открылся просвет. Залегли в кустах. Река совсем небольшая, метров тридцать шириной, заросшая камышом и плакучими ивами. На другом берегу колыхался залитый солнечным светом лес, и проглядывались печального вида развалины. Мост, соединяющий берега, добротный, широкий, парящий над водой арками из серого камня, с остатками ажурной, металлической ограды по краю.
– Будем переходить? – тихонько осведомился эсэсовец.
– Да, только осмотримся чуть, – подтвердил бандит, изучая противоположный берег в прицел. – Я бы предпочел обойтись без моста и переправиться ночью вплавь, но герр гауптман не желает ждать, придется рискнуть.
– Отличное место для засады, – оценил Клаус. – Другие варианты есть?
– Выше по течению плотина, но там вообще все открыто, соваться туда самоубийство. Был еще пешеходный, у парка Юных Мичуринцев, да обвалился лет тридцать назад. А этот стоит, даром постройки середины восемнадцатого века, раньше на совесть делали, цемент с куриным пометом не смешивали. Остальные мосты южнее, делать крюк смысла не вижу.
– Юные Мичуринцы? – влез в разговор от природы любознательный Руди.
– Не знаю кто такой, – признался Стрелок. – Вроде писателем был, не особо плодовитым. Писал про светлое будущее, не приемля в тексте чернухи, жестокости и мата, продолжение по нескольку лет люди ждали. А может и путаю с кем, утверждать не берусь.
– Я пошел, – неожиданно сорвался с места Жора. – Сидите и прячьтесь, как крысы, с меня хватит.
– Стой прид…, – Стрелок осекся, и махнул рукой, дескать вали куда хочешь.
– Я с тобой! – вскинулся Шрам и поспешил за товарищем, семеня кривыми ногами, и подвиливая задницей с грацией стареющей проститутки.
Рудольф инстинктивно сжался. Сам привык доверяться в подобных вещах Стрелку. А эти прут, как по родному Тагилу. Жора, конечно, полный дебил. Ну удачи.
Наемники отделились от густой стены лиственного подлеска и озираясь, вступили на мост. Лишь бы полуторовековая постройка не рухнула. Две фигурки, петляя остеохандрозными зайцами, перебежали на другую сторону и исчезли в траве и кустах. Вроде тихо.
– Хорошо когда есть смертники не задающие лишних вопросов, – восхитился храбростью парочки Клаус. – Буду иметь ввиду, если встречу минное поле.
Жора высунулся из кустов и приглашающе зажестикулировал. Дескать, все нормально, подтягивайтесь неудачники.
Стрелок, не разделяя оптимизма, выждал еще минут пять и сказал:
– Вот теперь и мы пойдем, помолясь.
Между булыжниками, выстилающими мост, проросла густая трава. Руди инстинктивно ускорил шаг. Неуютно здесь, идешь такой как модель по подиуму, все на тебя пялятся с желанием поиметь. Прикрыться тут нечем, разве остатками фигурной, железной ограды и верой в собственную неуязвимость. Чуть ниже по течению, вода шумела на перекате, выбрасывая клочья желтоватой пены, и река скрывалась за изгибом берега, заросшим соснами и корявыми, плакучими ивами. По левой стороне рассмотреть уже ничего не успел кроме полоски спокойной, зеркальной поверхности, мост преодолели бегом. Переправа прошла как по маслу. Никто не поднимал тревоги, не прочесывал берега и не палил в белый свет. Даже обидно немного, столько нервов потрачено зря.
– Долго вы, – не преминул поддеть Жора. – Мы заскучали.
– Куда нам до вас, – поощрил Стрелок. – Как бы ваша резвость нам боком не вышла.
– Не ссы дядя, ты теперь со мной, – осклабился наемник. – А я заговоренный, ведьма одна нашептала.
Шрам, блаженно растянувшийся под елкой, глупо захихикал. Клаус вышел на связь и вскоре, на оставленном берегу, замелькали люди. Дирлевангер вел отряд, как ниточку за иголочкой. Стрелок разлеживаться не позволил. Сразу за мостом, по правой стороне бывшей дороги, раскорячились развалины двухэтажки из красного кирпича, с затейливой кладкой. Напротив, посреди зарослей крапивы торчали две массивные каменные тумбы, похожие на ворота. Дверь в сказку, непременно страшную, мерзкую и с несчастливым концом. Наемники убежали вперед метров на двадцать, корча из себя следопытов. Лес поредел. Высились руины домов, впереди ткнулся в небо остов высокого здания. Пока подошли, Руди насчитал пять этажей различной степени сохранности. Дом внушал уважение размерами и монументальностью архитектуры, угол характерно скруглен, на фасаде нечитаемая, растерявшая большую часть букв надпись. Надо спросить Стрелка, он должен быть в курсе, краевед доморощенный. А над крышей птички кружатся, истошно орут…
И тут стеганула втоматная очередь. Жора, шныряющий впереди, упал ничком и затих. Шрам забился в траве, вереща недорезанным поросенок. Над головой злобно завжикало, тяжелые шлепки ударили в стену разрушенного дома. Что за херня? Руди в панике заметался и рыбкой нырнул за ближайшее укрытие. А так все хорошо начиналось! Перевалился на спину. Пули свистнули над головой, срезанные веточки, нереально медленно, как в замедленной съемки падали на лицо. Зульфат уже палил неизвестно куда короткими, экономными очередями. Стрелок, за куском кладки, приникший к прицелу, коротко заорал:
