Роман Глушков - Лед и алмаз
Ноготь на среднем пальце левой руки у хитрой питерки был не простой, а особый. Неподдающийся обнаружению имплант, он был сделан из самовосстанавливающейся хирургической нанокерамики и выглядел, как вполне обычный ноготь. И более того — даже рос, вынуждая подстригать его вместе с остальными ногтями. Однако стоило лишь Динаре покрепче нажать на эту хитрую примочку и потянуть ее за розовый «маскировочный» кончик, как в руке у девушки тут же оказывался коротенький и узенький клинок величиной с гитарный плектр. Он скрывался во вшитых в палец вместо настоящего ногтя подкожных ножнах и был достаточно острым, чтобы рассечь человеку сонную артерию. Или, как сейчас — прорезать в палаточном тенте дыру для бегства.
На небольшом пространстве между палатками и обезглавленным постаментом находился невысокий — по колено снежный нанос. За него, как за бруствер, и спряталась Арабеска сразу, как только покинула свой изолятор. После чего, понадеявшись, что сугроб и расставленные в ряд палатки заслонят ее от врагов (или, правильнее сказать, от всех врагов, ибо с друзьями у нее в эту минуту было туго), поползла к разбитому памятнику. За ним, как заметила она еще вчера, имелось несколько укромных, присыпанных снегом трещин, в которых миниатюрная, гибкая следопытка могла затаиться и пересидеть угрозу.
В отличие от человека, из техноса следопыты получаются не ахти. Редко какие из биомехов сообразили бы, что если направиться от прорезанной в палатке дыры по идущему от нее свежему следу, то на другом его конце наверняка обнаружится тот, кто этот след оставил. Чтобы среднестатистический механоид увязался за вами в погоню, сначала он должен засечь вас своими сенсорами, и лишь потом у него сработает программа преследования. Оставленные же вами на снегу или земле отпечатки говорили биомехам не больше, чем нам — язык их программирования. Хотя и с той, и с другой стороны попадались единичные специалисты, разбирающиеся в этих непостижимых для их собратьев науках. Среди сталкеров подобным талантом блистал Механик, а среди техноса — Троян.
Троян мыслил категориями, более близкими человеку, а не животным. И потому Динара вряд ли избежала бы с ним встречи, вздумай он проверить, кто же пропахал пузом снег за палатками. Питерка не знала, что появление Трояна вблизи «Лототрона» — давно известный ученым факт, но мысль о добравшемся до их экспедиции короле скоргов долго пульсировала у нее в голове. И улеглась лишь тогда, когда она осмелилась наконец высунуться из щели и увидела парный след, пересекавший залитый кровью лагерь. Троян же, как известно, иных следов, кроме растерзанных трупов, за собой не оставляет.
Арабеска не засекала время, сколько она хоронилась в своем холодном и тесном, как разрытая могила, убежище. Но предполагала, что после того, как стрельба и вопли утихли, она не казала нос на поверхность еще минут тридцать-сорок. А потом, припорошив для конспирации голову снегом, долго и пристально изучала окрестности, стараясь высмотреть поблизости подарившего ей свободу монстра. Впрочем, как подарившего, так и способного в любой миг отнять ее заодно с Динариной жизнью. Вот почему питерка и не спешила возвращаться в залитый кровью лагерь.
А не заглянуть туда напоследок она не могла. В лагере осталась уйма оружия, продукты, тамбурные маркеры и прочие необходимые для выживания в пустоши вещи. Иными словами, все то, чего недоставало Динаре, чтобы с чистой совестью пуститься в бега, наслаждаться обретенной свободой и, разумеется, искать способ, как вызволить томящегося в застенках Джорджика. Но теперь, когда Арабеска могла вновь заручиться поддержкой собратьев по клану, а также обратиться за помощью к самому Мерлину, участь ее возлюбленного виделась ей уже не такой безысходной, как еще час назад.
И каково же было ее изумление, когда тот, о ком она думала чуть ли не ежеминутно, вдруг сам нарисовался прямо перед ней. Да вдобавок не один, а со своим наставником, чей выход на свободу был еще менее вероятен. Неудивительно, что Арабеска сочла, будто она подверглась атаке неизвестного высококлассного мнемотехника. Который, не исключено, и стоял за случившейся здесь резней, натравив на экспедицию каких-то неистребимых биомехов.
Теперь уже не выяснить, чем закончился бы отчаянный блеф безоружной Динары, не растопи Жорик ее недоверие своими пылкими стихами. И хоть это было не мое дело, но я задался целью разузнать, как вообще могло случиться так, что сорвиголова Арабеска вдруг воспылала чувствами к моему недотепе-напарнику. С Дюймовым все было ясно. Он являлся вполне обычным, в меру горячим и хорохористым парнем, а Динара — его довольно привлекательной ровесницей. Вызывало любопытство, что она — бойкая девушка, успевшая покрутить романы не только с узловиком Ипатом, но и с самим Мерлином, — нашла в этом неуклюжем простаке, все мысли которого были написаны у него на лице крупными, печатными буквами?
Их поначалу не заладившиеся отношения начали стремительно теплеть уже на второй день их знакомства, после того, как я, Жорик и Динара вышли на след пропавшего Пожарского. Сначала Черный Джордж спас Динару, когда та едва не разбилась во время нашего полета к базе Умника. А потом, когда она подвернула лодыжку, Жорик безропотно опекал ее вплоть до нашего пленения чистильщиками. Конечно, со стороны напарника такая самоотверженность выглядела очень благородно, особенно учитывая, что до этого Арабеска постоянно над ним насмехалась. И все же не одно лишь Жориково благородство было причиной снизошедшей до него питерки. Ведь и до Дюймового сталкеры не раз и не два спасали ей жизнь. Но тем не менее прежде она выбирала себе в ухажеры далеко не каждого спасителя, отдавая предпочтение лучшим из лучших героев Пятизонья, с кем когда-либо сводила ее судьба…
Воистину тут есть над чем поломать голову. Но только как-нибудь в другой раз, потому что сейчас на повестке дня у нас стояли иные, гораздо более важные задачи…
Глава 11
Оставлять высотную позицию, с которой я наблюдал за площадью Маркса, было неразумно, но разговаривать оттуда с Тиберием очень неудобно. А ему, похоже, было что мне сказать. То, как нетерпеливо он прохаживался взад-вперед у «Лототрона», выдавало снедающее доктора желание поскорее ознакомить нас с результатами его предварительного исследования ловушки. Однако, судя по его озабоченному лицу, результаты эти были не слишком воодушевляющими.
Продолжающие держаться вместе, словно привязанные, Жорик и Динара, которая к этой минуте успела и вооружиться, и экипироваться, также подтянулись к нам. Свистунов уже был представлен Арабеске и выслушал от нее все, что она думала о нем и о его прежней работе. Поэтому он, обведя всех присутствующих суровым взглядом, без лишних вступлений перешел к делу:
— У меня для вас, как обычно, две новости. Плохая и… пусть не хорошая, но, скажем так, обнадеживающая. Первая: из-за атаки на лагерь процесс снятия ловушки был сорван и не доведен до конца. И теперь, чтобы завладеть ею, мне придется начать процедуру заново…
— Ты и впрямь такой наивный, если думаешь, что у нас есть в запасе сутки, или только прикидываешься идиотом? — фыркнула Динара. Ранее главным ненавистником Зеленого Шприца в нашей компании выступал Жорик. Но со временем он заметно подобрел к активно помогающему нам «светочу». Особенно после того, как благодаря стараниям оного уже и не чаявшие свидеться возлюбленные наконец-то воссоединились. Я был уверен, что Арабеска, как девушка прагматичная, тоже вскоре оценит вклад Свистунова в наше общее дело. Но пока она пылала вполне понятной ненавистью к Центру и выплескивала на нашего доктора свой гнев за неимением для этого другого громоотвода.
— Я — не идиот, — тактично ответил на грубость культурный Тиберий, — и отлично знаю, что до прибытия сюда чистильщиков осталось катастрофически мало времени. Поэтому и не намерен возобновлять вышеназванную процедуру. Тем паче, часть оборудования также пострадала при налете, и я не уверен, что теперь оно функционирует без сбоев… Однако перейдем к более оптимистичным новостям. Как всем вам уже очевидно, семь алмазов господина Хомякова, семь энергетических центров Жнеца и семь светящихся сгустков «Лототрона» — отнюдь не случайное, а вполне закономерное совпадение. Собственно говоря, феномены Хомякова и Жнеца — это уже следствие. А причина, их породившая, заключена в данной ловушке. Поэтому, заполучив ее и подвергнув тщательному изучению, я с высокой степенью вероятности разгадаю тайну вашего феномена, Геннадий. И, что также весьма возможно, излечу вас от вашей аллергии. Но чтобы мы с вами смогли достичь на этом поприще успеха, вы должны мне помочь, совершив одно рискованное дело.
— Мне что, надо снова подставиться под энергетические сгустки и вживить себе в тело еще семь алмазов? — насторожился я, покосившись на свое путеводное созвездие — такое близкое и одновременно такое зловеще-загадочное.
