Роберт Торстон - Легенда о нефритовом соколе-1: Путь Кланов
— Но какая тебе разница, что именно я думаю о ваших исследованиях? Кто я такой? Я проиграл. Я никогда…
— Tcc! Ты слишком уж жалеешь себя. Ты человек и ты принадлежишь Клану. Это уже что-то да значит, воут?
Он кивнул.
— Ут. Я рад, что снова с тобой. Пери. Хотя, возможно, это и не продлится долго.
— Ты уже собрался уходить?
— Нет. Но они найдут меня, и я должен буду…
Она закрыла ладонью ему рот.
— Tcc! Если ты и вправду рад, что находишься со мной, тогда обними меня. Прикоснись ко мне. Я не… меня никто не касался так, как надо, с тех пор, как я покинула сиб-группу. Здешние не очень-то интересуются сексом, а тех немногих, которые давали понять, что они интересуются мной, я обескураживала своей реакцией. Но ты сиб, Эйден. И я соскучилась по тебе.
— Пери, я…
— Я знаю, я не Марта. Но раньше, когда мы были моложе, это, кажется, не играло роли. Я помню тебя. Я помню твое тело. И я не стыжусь этого.
— Марта ничего не…
— Хватит об этом. Здесь я командую, — сказала Пери, стаскивая через голову халат. — Через час у меня собрание. Времени у нас более чем достаточно.
XXIX
У Кочевника было ощущение, что его разрывает надвое. С одной стороны, он был заинтересовав в скорейшем завершении их с Джоанной миссии. Ему хотелось вернуться назад, на Железную Твердыню, и снова заняться делом, которое ему нравилось, — дарить вещам новую жизнь. С другой стороны, каждый раз, после того как Эйден ускользал у них из-под самого носа, Кочевник чувствовал, что невольно начинает все больше симпатизировать этому юноше. В глубине души ему хотелось, чтобы Эйдену удалось уйти от погони.
Силы были почти равны. Хитрости Эйдена противопоставлялись настойчивость Джоанны и несгибаемое упорство Тер Рошаха. Их миссия грозила затянуться очень и очень надолго. Тер Рошах ведь заявил, что без Эйдена они могут не возвращаться. Теперь только вселенская катастрофа или смерть
Тер Рошаха могли бы освободить их от выполнения задания.
Джоанна упорно считала, что Эйден должен быть где-то здесь, на Токасе. Во-первых, он засветился в космопорте. В результате был объявлен всепланетный розыск, что исключало для него возможность бегства с Токасы.
Однако поиски ничего не дали. Эйден как в воду канул. Похоже, после инцидента в космопорте его никто не видел.
— Но не мог же он просто взять и раствориться в воздухе? — задумчиво пробормотала Джоанна. Они с Кочевником находились в административном офисе космопорта. Джоанна сидела в кресле, расслабившись. Ее лицо почти скрывал капюшон, отороченный темным мехом. Они только что закончили расспрашивать администратора. Тот не сообщил им ничего утешительного.
— Может, он и вправду исчез. Вы же сами говорили, Сокольничий, что возможности у этого пария неисчерпаемые.
— Иронизируешь?
— Да нет.
Она неожиданно залепила Кочевнику сильную оплеуху. У него искры посыпались из глаз. За все это время она впервые подняла на техника руку, хотя никогда не скрывала, что ей давно этого хотелось.
— По-моему, наша миссия затянулась, — сказала она. — Чувствую, еще немного — и я тебя убью. Очень хочется.
— Только ради того, чтобы немного снять напряжение, Сокольничий?
Она напряглась было, потом снова расслабилась.
— Вроде того.
— Итак, каковы будут наши следующие действия?
— Думаю, нам надо поболтаться здесь, порасспрашивать людей.
— Токаса — большая планета. На это понадобится время.
Он увидел, как сжались ее кулаки. Но не в привычках Кочевника было отступать, даже если это стоило бы ему еще одной оплеухи.
— Я ЗНАЮ, что Токаса большая планета, — процедила она сквозь зубы. — Знаю также, что она плотно заселена.
— А компьютерный поиск?
— Я уже пыталась. Никого с именем «Эйден» я не обнаружила. Кроме того, даже если он здесь, он вполне может разгуливать под другим именем.
— А если поискать, нет ли тут кого-нибудь еще?
— Кого?
— Токаса ведь принадлежит Клану Кречета. Вполне могло случиться, что кто-нибудь из его сиб-группы получил сюда назначение.
Джоанна долго и пристально смотрела на Кочевника. Затем тело ее расслабилось, кулаки разжались, и она позволила себе улыбнуться.
— А в этом что-то есть, — сказала она. — Я запрошу центральный архив на Железной Твердыне. Пусть пришлют список всех назначений и переводов для его сиб-группы, включая и тех, кто был отчислен еще до прибытия на Железную Твердыню. А тем временем можно проверить тех кадетов из его группы, имена которых я сама помню.
Кочевник потер то место, куда пришелся ее удар. Кожа все еще горела. Однако сейчас ее кулаки были разжаты, а руки лежали на подлокотниках кресла. Это было хорошо.
XXX
— Почему у всех ученых есть вторые имена? — спросил Эйден у Пери. — Они же не воины, чтобы иметь второе имя. Ведь это не Родовые Имена, так?
— Нет. Мне говорили, что эти имена употребляются только внутри научных общин. В любом другом месте их запрещено использовать.
— В таком случае, зачем они вообще нужны?
— Этого я не знаю, Эйден. Я здесь недавно и…
— Нам запрещено носить Родовые Имена, несмотря на все наши заслуги перед Кланом. Поэтому, чтобы почтить достижения ученого, мы даем ему второе имя, — раздался голос офицера-генетика Уотсона. Он стоял в дверях лаборатории, выставив вперед свой внушительный живот.
Эйден никак не мог к этому привыкнуть. Среди представителей Клана не часто можно было встретить полного человека. Суровые условия жизни предрасполагали к худобе. Уотсон и, к слову сказать, некоторые из его коллег здесь являли собой исключения из этого правила. Сами они приписывали свою полноту сидячему образу жизни. Эйден, однако, склонен был считать, что это происходило из-за того, что питались ученые несравненно лучше, нежели все остальные в других кастах. Генетические программы были настолько важны для Клана, что ученые, работающие над ними, пользовались многими привилегиями, включая дополнительный рацион. Некоторые из них имели к тому же теплицы, где выращивались различные фрукты и овощи. С тех пор как Эйден оказался здесь, на станции, Уотсон и остальные неустанно уговаривали его отъедаться вволю. Дошло до того, что он почувствовал, как мышцы его мало-помалу начинают покрываться жирком. Особенно на животе.
Уотсон вошел в лабораторию, ловко поворачиваясь, чтобы ненароком что-нибудь не свернуть. Несмотря на свое телосложение, офицер-генетик двигался с определенной грацией — сказывалась многолетняя привычка. Почти всю свою жизнь Уотсон проводил в лабораториях, заставленных всевозможным оборудованием так, что там едва можно было развернуться.
— Да, — прогудел он, — наши имена не Родовые. И получаем мы их не в соответствии с клановыми обычаями и ритуалами. Мы пользуемся ими только в нашей среде, дабы напоминать самим себе, что и мы что-то да значим. Это может показаться смешным и глупым, но мы убеждены, что наш труд, наш вклад в дело процветания Клана — это тоже героизм. И мы, несомненно, заслуживаем почестей. Но мы живем в обществе, где верховная власть принадлежит военным, которые присвоили себе исключительное право на наследование фамилий сподвижников великого Керенского, участвовавших в Исходе. Мы принимаем такое положение вещей и не претендуем на Родовые Имена. У нас свои имена. И точно так же, как и воины, мы заслуживаем их в боях. Только в наших поединках не льется кровь.
Эйден нахмурился.
— Я вас не понимаю, сэр.
— Вторые имена получают лишь те из нас, чьи научные работы признаны выдающимися. Или же те, кто проявил особую наблюдательность и увидел нечто там, где остальные не заметили ничего. Свои имена мы завоевываем не в сражениях. Собирается ученый совет и голосует, достоин ли кандидат второго имени. Кстати, мы называем его лабораторным именем, чтобы отличать от Родового Имени. Возможно, подобное подражание обычаям воинской касты может показаться нелепым, но, замечу, мы гордимся своими лабораторными именами ничуть не меньше, чем Бессмертные своими Родовыми. По выражению вашего лица, юноша, могу заключить, что вы все еще находитесь в недоумении.
— Для меня во всем этом много непонятного. Уотсон раскатисто захохотал. Его брюхо заколыхалось. Казалось, еще немного — и чашки Пери с питательным раствором, стоящие подле него на хлипком столике, полетят на пол.
— Должно быть, мы живем чересчур замкнуто, — сказал он. — Видишь ли, наши лабораторные имена служат нам психологической поддержкой. У нас тут своя табель о рангах. — И, заметив недоуменный взгляд Эйдена, добавил: — Наши лабораторные имена — это все равно что чины у военных.
— Я все хотела спросить, — вмешалась Пери, — откуда эти имена? Ни одного из них среди Родовых Имен нет.
— Естественно. Это фамилии ученых древности, которые внесли большой вклад в развитие науки. Мое имя, к примеру, Уотсон. Это фамилия ученого, открывшего ДНК. Есть среди нас Ньютон, Тесла — это тоже имена великих ученых. Иногда случается так, что мы переходим в другую лабораторию, а там уже есть свой Уотсон или Ньютон. Тогда мы вынуждены бороться за новое имя. Жизнь — сложная штука, дети мои, очень сложная.
