Петр Заспа - Антипиранья
Денис затащил его под стол и уже собрался было бежать наверх, как вдруг хлопнула дверь и на лестнице послышались шаги. Замерев у входа, он приготовился встретить еще одного любителя боев без правил в эсэсовской форме. Но на этот раз появился один из тех носителей черной сутаны, которых он видел во дворе. Шел он тяжело ступая и жалобно, по-старчески покряхтывал на каждой ступеньке. Потому Денис не стал его бить, лишь зажал рот и потащил в угол, чувствуя под руками хилые трепыхания почти невесомого тела. Повалив на пол, он сорвал капюшон с тряпкой, закрывающей голову. На него смотрело сморщенное лицо, сплошь покрытое угрями и оспинами. В глазах метался ужас, и старик тщетно извивался, силясь вырваться из сжимавших его рук. А когда он попытался укусить, Денису пришлось трахнуть его об пол, после чего тот затих, лишь жалобно вращал глазами.
— Где генератор?!
Понимая всю бесполезность и непостижимость для старца вопроса, Денис встряхнул его еще раз:
— Где генератор, старый ты сморчок? Где генератор?
Он тряс его как грушу, понимая, что еще немного, и у старичка оторвется голова, но остановиться не мог. Потому что понял: он непростительно и фатально ошибся. В этом древнем поместье могло быть что угодно: отрезанные уши, выковырянные глаза, ведра с кровью! Здесь вполне естественно выглядели рыси и зомбированные немцы, дедушки в костюмах колдунов и утыканные иглами куклы вуду. Именно тут, в этом мрачном каменном мешке, они были на своем месте. А вот генератор времени не мог быть в этом месте по определению. Он был рожден рвущимся вперед прогрессом. И никак не мог появиться здесь. Легко представить, как выжившие из ума маразматики устраивают шабаши вокруг своих идолов, но совершенно невозможно допустить, что они здесь работают и меняют такую тонкую величину, как время!
— Где генератор?
Денис в последний раз ударил старика головой об пол и отбросил в сторону, как тряпичную куклу, увидев уже потухший и бессознательный взгляд.
Теперь было в самую пору подумать о том, как отсюда выбраться. Он взбежал по лестнице и опять оказался в зале серебряной рыси. После темного подвала пламя факелов показалось свечением люминесцентных ламп. Неожиданно рядом послышались голоса, и Денис бросился к двери, за которой скрывались клетки с рысями. Он не успел схватиться за ручку, как дверь неожиданно распахнулась сама.
Казалось, навидавшись здесь чего угодно, он уже разучился удивляться. Когда дубовая дверь заскрипела, открываясь навстречу, Денис приготовился встретиться лицом к лицу с еще одним эсэсовцем или дедушкой в капюшоне, но оказалось, что видел он в этих казематах еще не все. Перед ним стояли два молодых монаха, будто пришедшие сюда из фильмов о Шаолине. В желтых кимоно, с бритыми наголо головами и красными иероглифами на щеках, они осеклись на полуслове и замерли. Появление Дениса оказалось для них полной неожиданностью.
Сначала раскосые глаза округлились до размеров пятирублевой монеты, затем один из них бросился вдоль стены к двери, ведущей на второй этаж, а другой решил прикрыть его бегство. Он заслонил собой путь к выходу, издал боевой клич и качнулся в стойке на одной ноге, изображая из себя то ли пьяную змею, то ли ядовитую девушку. Денис недолго смотрел на его выгибания и мяуканья, решил, что время тихого часа закончилось, потому можно и пошуметь, выхватил пистолет и выстрелил монаху в грудь. Переступив корчащееся от боли тело, бросился в коридор с клетками.
На этот раз здесь было на удивление тихо. Денис на бегу заглянул между прутьев и увидел, что все клетки пусты. Но раздумывать над этим было уже некогда, он распахнул следующие двери и выбежал во двор. Позади запоздало завыла сирена. Из окон второго этажа донеслись выкрики и грохот сапог. Денис побежал через двор к забору. До темнеющей стены оставалось совсем немного, как неожиданно что-то тяжелое рухнуло на его плечи и вогнало в тело ножи. Не удержавшись, он повалился на траву, инстинктивно перевернувшись в падении на спину. Пятнистая рысь бросилась в сторону и растворилась в темноте. Рядом мелькнула еще одна тень. На его пути вспыхнули и погасли глаза. Денис вскочил на ноги и закрутился на месте, размахивая кулаками. Из основательно разодранных плеча и шеи потекли ручейки крови.
— Брысь! Брысь, чертовы кошки! — зашипел он, всматриваясь в темноту.
Вдруг впереди снова вспыхнули глаза, и рысь бросилась ему на грудь. На этот раз Денис устоял, схватил ее за голову и попытался свернуть шею, но она, как истинная кошка, ударила его в живот задними лапами и, выпустив когти, мгновенно превратила крепкий камуфляж в лохмотья. Денис взвыл от боли и ткнул растопыренными пальцами туда, где у рыси должны были быть глаза. Отбив и эту атаку, он получил секундную передышку, но затем снова получил толчок в спину. Когти глубоко впились в тело, перемешивая обрывки камуфляжа с кровью. Зубы рыси вонзились в плечо, и Денис увидел рядом со своим лицом ее горящие бешеным огнем глаза. Он впился пальцами в короткую шерсть, бросился спиной на стену дома и всей своей массой припечатал рысь к кирпичному карнизу.
Отбиться получилось и на этот раз. Он едва стоял на ногах и чувствовал, как кровь из ран обильно лилась по всему телу. Рыси почувствовали ее вкус и запах. Они метались вокруг, ничуть не скрываясь, и скатывались во взбесившиеся клубки уже друг с другом. Впереди вновь сверкнули зеленые огни глаз. Еще одна кошка готовилась попытать счастья. Денис прижался спиной к стене и медленно отходил к забору, уже напрочь позабыв о немцах. В свете луны, проглянувшей сквозь тучи, он увидел, как рысь замерла перед ним, прижала уши, приготовилась к прыжку. Запоздало вспомнив о пистолете, он выстрелил и увидел, как от удара пули кошка перевернулась на спину, обнажив белый живот. Жалобно мяукнув, она бросилась прочь. Он выстрелил еще четыре раза в мелькавшие впереди тени, а затем бросил уже пустой пистолет в крадущуюся сзади рысь. Больше на него не нападали.
Денис из последних сил вскарабкался на забор и перевалился уже по другую сторону. По обеим сторонам набережной наперерез ему бежали патрули, громыхая сапогами. Застучала автоматная очередь, и из камней над головой посыпались искры. Денис пригнулся, перебежал улицу, перебрался через развалины дома и бросился с набережной в реку. Холодная вода привела в чувство уже было потускневший от потери крови разум и понесла прочь от острова. Лучи фонарей метались по серой поверхности вдоль берега. Немцы стреляли во все подозрительные тени, и то сзади, то впереди взлетали фонтаны брызг. Денис набрал полную грудь воздуха и нырнул к уже приближавшемуся спасительному противоположному берегу, а потому не видел, как позади в воду упала граната. Удар по ушам показался рухнувшей на голову скалой. Его будто вывернуло наизнанку и растерло по речному дну. Казалось, что череп сейчас не вынесет давления и лопнет, как перекачанный мяч.
Боль захлестнула сознание, и оно не выдержало…
Глава десятая
ДЕЛО БЫЛО В СМОЛЯЧКОВО
Туманное ранее утро тяжелого понедельника медленно разгоняло сгустившиеся сумерки. По извилистой проселочной дороге, поскрипывая на рытвинах, оставшихся после дождя, медленно ползла на просаженных амортизаторах красная «тойота». Солнце еще не взошло, сырой влажный холод откладывался на стеклах и сбегал струйками под размашистыми взмахами дворников. Слава нервно дергал руль и кривился как от зубной боли при каждом глухом скрежете днища об ухабы. Не дорога, а козлиная тропа дедушки Хошимина. Но нормальный путь по ровной многополосной трассе, ведущей от дачи в город, Славе был заказан. Потому что от каждого Славиного выдоха лобовое стекло покрывалось предательской синевой, а дремавшая справа жена Лена недовольно морщила нос и отворачивалась, бросая на мужа косые взгляды. Вчера на даче они неплохо посидели с соседями. И сидели стойко и мужественно до глубокой ночи. А когда ослабший сосед рухнул и укатился под стол, Слава вспомнил, что уже понедельник и ему нужно выходить на работу. И вот теперь, еле живой, с полной головой перекатывающейся мелочи и выхлопом изо рта на зависть Змею Горынычу, он пробирался в город давно заброшенными проселочными тропами, нещадно терзая машину на колдобинах.
«Ничего, — успокаивал Слава сам себя. — Зато права будут целые!»
Пусть выехать пришлось раньше обычного и Ленка зудит как муха, застрявшая на липкой ленте, зато здесь отродясь не было и быть не могло страшных гаишников! А ведь стражи дорог тоже люди. Они прекрасно понимают, что добрая половина дачников тянется мощными потоками в выходные дни на любимые дачи вовсе не для того, чтобы окучивать картошку или учить колорадских жуков плаванью в ведре с керосином. Они едут туда, желая активно отдохнуть, пьяно горланя песни у костра с шашлыком, и, не жалея печени, упиваться тем, чем запаслись в городе. Но наступал безжалостный понедельник, и многие хватались за голову, понимая, что гаишники себя тоже не жалеют. Им не в тягость встать еще раньше дачников и, выстроившись вдоль трассы, выдергивать из общего потока подозрительные осунувшиеся физиономии.
