Максим Хорсун - Пусть всегда будут танки
Не дожидаясь ответа, Антон нащупал аварийную кнопку.
– Выдыхай!
Сквозь скафандр он услышал, как мерзко засвистел воздух. Вакуум вытягивал атмосферу с той жадностью, с которой пил бы из источника человек, долго шедший по пустыне без запасов воды. По кабине заметался мелкий мусор: скомканные бумажки, старые окурки. Обшивка задребезжала, весь танк задрожал, словно во время тестов на вибростенде. Вера судорожно рванула вперед, ткнула рукой в один из экранов, и тот отключился, треснув. В кабине воцарилась тишина, датчик давления показывал, что иссякают последние проценты воздуха. Вера схватилась за маску, смяла ее, словно забыла, как надо пользоваться, потом пихнула Антона в бок с отнюдь не женской силой.
Антон бы упал, но падать было некуда. Тесная скорлупа кабины окружала со всех сторон.
Танкист включил подачу кислорода и прижал Веру к себе двумя руками, ощущая сквозь твердые псевдомышцы, как девушку сотрясает крупная дрожь.
В кабину постепенно возвращались звуки. Шипение воздуха, тревожные сигналы датчиков жизнеобеспечения, шум двигателя. Антон открыл шлем. Прохладный, насыщенный кислородом воздух прочищал мозги не хуже чашки крепчайшего кофе.
– Все хорошо. – Он встряхнул Веру за плечи. – А ты боялась.
Вера не отвечала. Антон заглянул в ее лицо. Обожженные губы – в вакууме слюна закипела, – черные дорожки крови под носом. В отключке… непонятно даже – дышит или нет.
– Да ладно тебе, малая, – пробурчал Антон, подправляя курс «Лиса». – Ловцам жемчуга от перепада давления достается гораздо сильнее, так что не нужен мне этот драматизм… – Антон покосился на Веру. – Ты придешь в себя или нет? Я ведь не позволю тебе загнуться!
Он достал из-под кресла аптечку, умоляя Ктулху, чтобы в ней были не забытые киношниками бутерброды, а стандартный набор. Так, препараты и инструменты на месте…
– Лева! Лева, мы тут посовещались и решили…
Снова в эфире был этот человек. Сначала он звал Антона в шестнадцатый квадрат, теперь, очевидно, на очереди была новая уловка.
– …если гора не идет к Магомету, то… ну, ты в курсе. Мы видим тебя на радарах, друг!
Антон узнал этот голос.
Бычара.
Следовательно, с ним будут как минимум Чебуратор и Комбижир.
Так и есть: на дальней возвышенности появились силуэты трех танков. Это были «Чемпион», «Тиран» и «Хаунд». Не самые быстроходные машины. Но «Рельсотрон», стоящий на «Чемпионе», достать мог издалека. Антон отметил, что Верблюда, Бульдозера и Босса он больше не слышит. Значит, ему удалось уйти от локации «Арены смерти» на приличное расстояние. «Лис» отдалялся от Лагуна-Сити и вообще – от зоны влияния «Гелий Про», направляясь на север.
Антон снова поглядел на Веру. Вот, может, у кого будут дельные предложения. Только ее для начала нужно привести в чувство.
Танки подразделения Бычары были пока на относительно безопасном расстоянии, и Антон взялся за Веру. Нашел в аптечке шприц, заправленный адреналином. Расстегнул на девушке комбез, порвал оказавшуюся под ним футболку, сдернул чашечки бюстгальтера с груди и всадил иглу в область сердца на всю длину.
Глава 17
Янсонс направлял в штаб запрос за запросом. В те часы в управлении «Осой» он участия не принимал и никаких приказов не отдавал. Танк вели мы с Апакидзе при поддержке Алиева и Дорогова. Горобец не сводил красных глаз с Янсонса и клевал ему мозг, не позволяя расслабиться ни на секунду.
– Давай, очкарик, – бормотал он, хрустя кулаками, – пока ты тут яйца морочишь, нашего командира в кутузке кантуют. Давай, латышский стрелок, давай, лисенок, выясняй, что там стряслось.
– Раннее утро, не понятно, что ли? Командиры дрыхнут, не понятно, что ли? – отвечал нервно Янсонс. – Как только появится кто-то на проводе, я все сразу выясню.
– Выясняй-выясняй, морда, – бухтел Горобец. – Куда нашего командира задевали? Сколько нам еще тебя, доходягу, терпеть…
Так что терпеть скорее приходилось Янсонсу, а не нам. Но не о том речь. Генерал-майор Тур вышел на связь примерно в половине одиннадцатого, когда мы уже совсем извелись. Честно говоря, было желание бросить пост и пойти разбираться. Сначала – в штаб гарнизона, а потом и дальше – в областное управление КГБ.
– Да-да, это общая неприятность, – со вздохом сказал Тур, едва заслышал наш недоумевающий и негодующий тон. – Я уже переговорил с председателем КГБ. Он заверил, что Иван Прокофьев задержан только как свидетель. Мне ничего не обещали, но дали понять, что наш человек может быть освобожден и допущен к своим обязанностям в самое ближайшее время.
Мы перевели дух.
– А что случилось-то, товарищ генерал-майор? – спросил Янсонс.
– Секретно, – ответил Тур. – Как вы продвигаетесь? Как танк?
Мы ответили, что все путем. Было понятно, что никаких новых сведений о нашем командире выудить не удастся.
– Не забудьте хорошо отдохнуть перед следующей сменой, – посоветовал Тур. – О Прокофьеве беспокоиться будем мы.
– Вот так, друзья, – подытожил Янсонс, вольготно расположившись в командирском кресле. – Я знал, что это только формальности…
– Хрен тебе, а не друзья, личинка танкиста! – осадил его Горобец. – Поливал нас грязью, жлобина, из-за какой-то побрякушки – не ему, видите ли, на спортивную кофту медаль прицепили! – а теперь приходится расхлебывать!
Янсонс сжался в кресле, точно обиженный ребенок.
– Я же ничего… никому… – пролепетал он, часто моргая.
Дорогов хлопнул командира «Красного Прорыва» по спине, отчего тот вздрогнул.
– Шел бы ты, командир, на боковую, – посоветовал он усталым голосом. – Мы пристроим «Осу» на парковку и тоже – баиньки. Вечером нас встречают космонавты, нужно быть в форме.
Янсонс ничего не ответил. Наверное, было бы лучше, если бы он вознегодовал, а потом взял ситуацию под контроль и показал, что его назначили нашим командиром не за красивые глаза. Но он предпочел до конца смены отсиживаться в кресле, молча наблюдая за перемещениями «Осы».
Что касается Прокофьева, то выяснить, почему его задержали, мне удалось только двадцать лет спустя, во время перестройки, когда некоторые барьеры секретности пали сами собой. Буквально за несколько часов до того, как кагэбэшники вошли в наш пункт управления, в Москве при попытке передачи секретной информации атташе посольства Великобритании взяли тестя Прокофьева – ярого борца с режимом, в душе аристократа и, как говорится, «отца русской демократии». Я не помню, как этого урода звали, да и не суть важно. «Борец с режимом» давно был завербован и шпионил помаленьку, причем – не в одиночку. И последнее было самым печальным. Красавица Валентина не просто так вышла замуж за перспективного офицера связи, имевшего виды на работу, связанную с космосом. Само собой, из Крыма она улизнула тоже не потому, что замучил гарнизонный быт. Бедолага Прокофьев отправлял этой ехидне письмо за письмом, открытку за открыткой, даже зарплату, дубина, перечислял. Он-то полагал, что это всего лишь семейный кризис и что, в конце концов, все будет хорошо. Трудно представить, что ему довелось прочувствовать в то время. Однако у случившегося есть, несомненно, светлая сторона.
Теперь все понимают: благодаря тому что Прокофьев оказался в застенках, ему удалось остаться в живых.
…Умом мы понимали, что вряд ли Прокофьев вернется на место командира «Единства» к началу новой смены. Все же каждый ощутил разочарование, натолкнувшись на суровый взгляд из-под очков пришедшего раньше всех в пункт управления Янсонса.
– У нас много работы, – объявил он с вызовом.
– А то без тебя не знаем, – парировал Горобец, проходя к своему пульту.
Янсонс фыркнул и надел гарнитуру.
– Инженер, отчет по системам, – потребовал он.
Все было в норме, за исключением связи. Ветер снова поменялся, теперь он гнал хмарь с юга на север, изредка даря нам окна чистого неба.
– Кратер слева, двадцать метров… кратер прямо, двадцать три метра… обходим справа, радиус поворота – восемь метров, – монотонно бормотал Апакидзе.
– Сохраняем скорость, приготовиться к повороту по моей команде. – Янсонс, прищурившись, глядел на свои приборы. – Давай, Василий. Володя, сейчас Земля смещается за корму, доверни антенну на шестнадцать градусов…
В общем, худо-бедно ехали, хоть и не без зубовного скрежета. И в один прекрасный момент мы услышали звук, похожий на капель.
– Они включили маяк, – с придыханием произнес Янсонс. – Братцы, да ведь мы уже почти приехали!
Мы похмыкали. Всех терзала одна и та же навязчивая мысль. Мол, мы проделали под началом Прокофьева большую часть пути, и какого, спрашивается, лешего на самом интересном этапе Янсонс перетягивает одеяло на себя? Но этой мыслишке нельзя было позволять развиться, иначе дело могло обернуться очередной некрасивой сценой вроде той, что нам устроил командир «Красного Прорыва» из-за награды. Что поделать, все люди подвержены слабостям, даже самые лучшие, а мы определенно не были самыми лучшими.
