Андрей Левицкий - Змееныш
Неподалеку зарычат псевдопес. Змееныш напряг последние силы, поднялся, шатаясь. Где-то за кустами текла река, доносился плеск воды, а впереди на поляне стояла вросшая в землю избушка.
Из-за кустов выскочили три псевдопса, побежали к Змеенышу, рыча. Он сосредоточился, пытаясь поднять в себе волну, при помощи которой сбил с ног Кирзу и Стопку, — но сил не было. Попробовал взять мутантов под контроль — не вышло, хотя они остановились, не добежав до человека, заворчали, поджали обрубки хвостов и сели перед ним.
Последнее усилие добило его, Змееныш покачнулся, но как-то устоял. Едва переставляя ноги, прошел между псевдопсами, добрел до избушки. Смеркалось, стало холодно, его пробирал озноб. Змееныш остановился перед приоткрытой дверью. У него не осталось сил даже на то, чтобы удивиться. Наверное, здесь никто не живет, слишком глухие места. Змееныш навалился на дверь плечом, та распахнулась с тяжелым скрипом. В избушке было совсем темно. Понимая, что еще несколько секунд, и он свалится, Змееныш оглянулся — псевдопсы сидели на том же месте, повернув к нему морды, — прикрыл дверь за собой и шагнул к лежанке, смутно видневшейся под стеной. Еще один неверный шаг. Еще. Глаза привыкали к тусклому освещению, из теней выступали предметы обстановки: грубо сколоченный стол, полка на стене, высокий табурет, самодельное деревянное кресло в углу, фигура в кресле…
Змееныш замер. Там сидел кровосос и в упор смотрел на гостя. Змееныш напрягся, пытаясь увидеть сознание мутанта, но в ментальном пространстве была глухая пустота, лишь тени клубились в нем — все быстрее, быстрее… Глаза кровососа блеснули, в полутьме Змеенышу показалось, что щупальца его шевельнулись. А потом пол ушел из-под ног, и Змееныш упал лицом вниз.
Он пришел в себя на лежанке, укрытый тонким одеялом, с влажной повязкой на лбу. Приподнялся на локте, пытаясь сквозь мутную пелену разглядеть, что вокруг. Увидел маленькое окошко, полутемное помещение с низким потолком, стол, кресло… В кресле сидел кровосос и топорщил щупальца. Змееныш откинулся на подушку и опять потерял сознание.
Его лихорадило всю ночь, бросало то в жар, то в холод, иногда он плакал, как ребенок, иногда кричал, выл, щелкал зубами и сыпал проклятиями. Пару раз ненадолго приходил в себя, но не мог понять, где находится, а потом пугающие видения теснее обступали лежанку, и Змееныш опять проваливался в бред. Он не чувствовал, как чьи-то руки переворачивают его, обтирают грудь и спину водой с уксусом, меняют холодную тряпку на лбу. В очередной раз ненадолго придя в себя, Змееныш разглядел в предрассветных сумерках бревна потолка, между которыми торчал почерневший от времени мох. Позже эти черные пряди преследовали его в бреду, опутывали, стягивали горло и грудь, мешая дышать, Змееныш срывал их, но они вырастали снова и снова, лезли отовсюду, окружали и засасывали, как трясина. А потом знакомый голос бормотал что-то успокаивающее, пропитанной уксусом тряпкой стирали мох с тела, и приходило тяжелое забытье — до нового приступа.
Очнулся Змееныш поздним утром. Сознание было на удивление чистым, в голове еще немного гудело, по телу разливалась слабость — но он открыл глаза и смог разглядеть низкий потолок, полку с кружками и жестяными банками на стене, связку трав в углу. Змееныш приподнялся, сел, медленно стянул с себя одеяло. Кровосос сидел в кресле под стеной, выпуклые стекляшки глаз поблескивали в лучах солнца, льющихся сквозь окно.
Скрипнула дверь.
— Очнулся? — спросил знакомый голос.
Змееныш поднял голову — в избушку вошел патлатый мужик с клочковатой седой бородой и кустистыми бровями. Поставил под стеной ружье, неторопливо пересек комнату, по дороге взяв со стола дымящуюся кружку, сел на краю лежанки.
— Мазай, — сказал Змееныш.
— Это бульон, выпей, тебе сейчас в самый раз.
Змееныш обхватил кружку ладонями, сделал несколько глотков. Горячий, наваристый бульон наполнил его теплом. Откинувшись на подушку, Змееныш сказал:
— Мазай, ты… Я думал, ты мертв.
— Некоторое время и я так думал, — откликнулся хозяин, усмехнувшись в бороду.
— Но как ты оказался тут? Варвара сказала, что ты погиб в холодце.
Мазай качнул головой.
— А! Вот как Заточка объяснил Слону, почему без меня вернулся. Не погиб я, как видишь. Ладно, ты пей, это бульон из тушенки и всяких полезных кореньев.
— Как ты здесь очутился? — Змееныш кивнул на чучело кровососа.
— Этот-то… — улыбнулся Мазай. — Он меня чуть не прикончил. Я тогда еле ушел от Заточки, раненый, сюда приполз — а тут он. В этой избушке жил. Старый был, дряхлый, но сильный еще.
Змееныш допил бульон, выпрямился на лежанке, и Мазай взял у него кружку.
— Пулю из плеча я вытащил, рану стянул хорошо. Кровь уже не идет. Попробуй встать. Посидишь на солнце, придешь в себя.
Змееныш спустил ноги на пол, нашел свои ботинки возле топчана. Пальцы дрожали от слабости, голова еще кружилась, но он сумел завязать шнурки. Мазай помог встать, поддерживая, вывел наружу. Показал влево, на невысокий холм.
— Видишь трава с красными листьями? Это кровянка. Редкая штука. Я выпил отвар из нее и дал кровососу себя укусить.
Змееныш недоверчиво смотрел на Мазая.
— Ты выжил после укуса кровососа?
— Ну да. Кровянка ядовитая, но для людей куда меньше, чем для кровососов. Он сдох, а я оклемался.
Два дня валялся на лавке, пока в себя не пришел. Короче, я теперь жив, а он чучело. Набил его, чтобы память была: редко кому удается с кровососом таким способом разделаться, и о каждом случае легенды в Зоне ходят. Ну и потом… я же один, а так вроде компания какая-то. — Мазай смущенно почесал затылок. — Я иногда даже разговариваю с ним.
Змееныш опустился на низкую лавку возле избушки, подставил лицо теплому солнцу. День выдался на удивление ясный, редкость в Зоне. Облака плыли лишь у горизонта.
— Как ты живешь? — спросил он. Змеенышу здесь понравилось: очень тихо, спокойно, плещет за кустами река, едва слышно шелестят на ветру листья кровянки, иногда только хрустнет, сломавшись, сухая ветка где-то в лесу.
Мазай присел рядом. Из-за дома выскочил псевдопес, подбежал к сталкеру и ткнулся мордой в колени. Мазай стал чесать мутанта за ушами.
— Приручил вот. Кинулась их мамаша на меня, а я не понял, что она щенков прикрывала, и пристрелил. Потом слышу — повизгивают под корягой. Пришлось взять к себе. Ко мне привыкли, не трогают, а других мутантов отваживают от дома.
— Тут есть люди? — спросил Змееныш, касаясь ноющего плеча.
— Никого нет. Глухомань, сталкеры сюда не заходят. Но болото это необычное — после каждого выброса аномалии появляются. Дальше поселок заброшенный, я там в подвале выброс пережидаю, а как обратно иду — всегда три-четыре аномалии в болоте вылезли, ну и артефакты бывают. Соберу сколько-нибудь — и иду к людям, меняю на еду, на одежду, на оружие…
— Ты на людях бываешь, и никто не узнал тебя? — недоверчиво спросил Змееныш. — Обязательно пошел бы слух, что ты выжил! Я… переживал…
— Да я зарос, видишь. — Мазай смущенно подергал себя за бороду. — И когда спрашивают, называюсь Отшельником. Мало ли таких в Зоне? Никому не интересно, кем я был раньше… — Мазай покосился на гостя и спросил: — Ну хорошо, а теперь скажи: как ты сюда забрел?
— На меня охотятся, — сказал Змееныш. Мазай сразу посерьезнел.
— Идем в дом, — сказал он. — Пока есть будем, расскажешь.
На обед была молодая картошка, жареные лисички и консервированная фасоль. Стуча ложкой о миску, Мазай изучал измученное лицо гостя. Змееныш был сосредоточен, ел мало, без охоты, уставившись в стол перед собой. Только за чаем начал рассказывать. Мазай узнал про Оксану, Слона, о том, что произошло на бревне, ведущем через пограничный овраг, услышал про облаву.
— Что ты собираешься делать? — помолчав, спросил он.
Змееныш откинулся на стуле, посмотрел на кровососа в кресле, на хозяина.
— В покое меня не оставят. Или они меня убьют, или я их. Поэтому я…
— Не торопись, — сказал Мазай, — лучше обдумай все сначала. Обдумай и… не надо мараться.
— Мараться?! — Змееныш вскинул голову. — Да они… это они убили Оксану! Они, а не я. И теперь за это охотятся на меня!
Хозяин достал из кармана кусок газеты, положил на стол, развернул — там лежал табак. Он скрутил самокрутку, почиркал спичкой, раскурил. Избушку наполнил дух крепкого самосада. Все это время Мазай о чем-то размышлял, сведя брови над переносицей.
— Тебе не предлагаю, ты вряд ли курить начал. Змееныш покачал головой, и тогда Мазай заговорил:
— Хорошо, ты им отомстишь — и что дальше? Что от этого изменится? Ну пусть умрут те, кого ты ненавидишь. И что? Думаешь, твоя жизнь станет счастливее?
— Да, — сказал Змееныш, подумав. — Или… или нет. Не знаю, это не важно. Не важно, что станет с моей жизнью, главное, что это будет справедливо.
