Николай Побережник - Эрта. Падение терратоса

Кинт и Тьетэ шли по посыпанной песком дорожке, справа прогудел паровоз на поворотном круге, Кинт замедлил шаг, чтобы посмотреть как огромный железный «блин» поворачивается, приводимый в действие большой шестерней, которую в свою очередь крутит механизм в полтора этажа высотой и со своей паровой установкой.

От фортификационных сооружений остался только холм, остатки рва и одна каменная башня стены. Саму стену старого форта, как сказал Тьетэ, давно разобрали, ее камней хватило на постройку многих домов в старом Латинге. Контора управления находилась в одноэтажном здании бывших казарм, окруженном другими старыми зданиями разного назначения… уже вечерело, служащие и работники разошлись, в тусклом желтом свете фонарей все эти многовековые «молчуны» с толстыми каменными стенами, крышами покрытыми мхом, теперь напоминали «мертвый город» из старых легенд и сказок.

— Да, вот так бывает, засидишься в конторе допоздна, а потом страшно идти домой, — уловил Тьетэ настроение Кинта, — сторожа поговаривают, что видят приведения.

— Ну, с пьяных–то глаз чего только не увидишь, — хмыкнул Кинт, а сам покосился на месяц, висящий над башней, мимо которого по небу тянет облака, — но местечко, согласен, жутковатое.

— А днем ничего, даже красиво… Ну мы скоро заменим светильники на разрядные, будет светлее. Вот и пришли, — Тьетэ толкнут тяжелую дверь конторы, — по коридору до конца.

Кабинет Тьетэ был в полном смысле слова рабочим, большой стол посередине кабинета, заваленный какими–то чертежами и схемами, у дальней стены письменный стол, кресло, за ними, на стене, нарисованная схема путей на территории Латинга, отображены и депо, и станция, и товарные склады, еще одна катра северо–востока терратоса с линиями железных дорог.

— Возьмите стул, садитесь, — Тьетэ прошел за письменный стол и опустился в кресло, — итак, на ежемесячных собраниях северо–восточного треста железных дорог все чаще стали подсчитывать убытки от налетов банд, особенно на северном направлении, а также выросли расходы на компенсации пострадавшим пассажирам. На последнем собрании было принято решение, организовать свою службу охраны…

Сев на стул напротив Тьетэ, Кинт внимательно слушал и набивал трубку.

— … я ума не приложу, как это все организовывать, но понимаю, что для этого нужен человек, знакомый именно с этим видом службы. Вы, Кинт, служили в корпусе охраны дорог, как мне рассказал Бойл.

— Да, верно.

— А в каком звании, кстати, закончили службу?

— Мастер–жандарм.

— То есть, командовали звеном?

— Верно.

— А где именно служили? Простите, но мне нужно будет наводить справки и я должен получить от вас более подробную информацию.

— Все правильно, нельзя доверять мышам охранять мешки с зерном… я понимаю. Служил сначала в Степном форте, недалеко от столицы, а потом в Северном, за перевалом.

— Северном… это недалеко от Тека?

— Да.

— И как там?

— Все говорили, что гиблое место, но мне нравилось… только зима долгая и холодно.

— Угу, — Тьетэ сделал несколько отметок в блокноте, — Кинт, вы согласны взяться за организацию службы охраны северо–восточного треста железных дорог? Эм… ну естественно, после того как я доложу о вашей кандидатуре на следующем собрании и после того как наведу о вас справки.

— Согласен, мне это интересно, но я уже говорил вам, что охранного патента у меня нет.

— Если все сложится… а я надеюсь, что все сложится хорошо, то северо–восточный трест железных дорог оплатит ваш патент, причем он будет с правом найма.

— То есть, патент будет именной, и я смогу нанимать бойцов.

— Да, вы, как руководитель службы, сможете от имени треста заключать с ними контракт. Ну, и я от имени треста, в свою очередь, заключу контракт с вами.

— Заманчиво, господин Тьетэ, не скрою.

— Еще бы! Я вас понимаю, вы хотели посвятить свою жизнь службе в дорожной жандармерии, по ее окончании получить надел земли и спокойно провести старость, но из–за бездарного решения парламента, я бы даже сказал, вредительского, вы оказались… эм… а сколько вам лет, Кинт?

— Двадцать пять.

— Ну вот, двадцать пять лет, и вы отставник… никому не нужный, умеющий лишь служить монарху, о котором уже все забыли.

— Да, безрадостно.

— Что ж… где можно вас найти? Собрание состоится в конце недели и я извещу вас о его результатах.

— Прачечную мадам Ригер знаете?

— Конечно, — улыбнулся Тьетэ, — я хорошо знаю мадам Ригер, и был знаком с ее последним мужем.

— Я купил у нее флигель, вот там и живу.

— Договорились, тогда в выходной с утра я буду у вас в любом случае, каким бы ни было решение собрания.

— Хорошо.

— Тогда пойдемте, у башни сторожа моя повозка стоит, отвезу вас и поеду в ратушу за супругой, она у меня в казначействе служит, и тоже вечно засиживается допоздна.

Глава двадцать четвертая

Дома Кинт долго не мог уснуть, присев в углу у камина, пыхтя трубкой и попивая крепкий шант, он прокручивал в голове весь прошедший с Тьетэ разговор. Тьетэ показался Кинту серьезным и прагматичным человеком, принадлежал к аристократическому сословию. Однако Тьетэ не был заносчивым, не смотрел на других свысока, та кружка, пива выпитая им в кабачке в обществе машиниста и отставного жандарма, о многом говорила.

— Вообще, если выгорит, то можно неплохо зарабатывать и делать то, что умею, — вслух, чуть слышно, сам с собой разговаривал Кинт, — с бандами действительно беда в последнее время, такое ощущение, что кто–то специально нарушает некогда размеренную жизнь в терратосе. Возможно, капитан Морес был прав, и это делают шпионы соседних терратосов, на севере так точно, это может быть их рук дело в сговоре с контрабандистами. Что тогда сказал Григо, когда я его накачал шантом? «и кое–кто мне дорого заплатит за дыру в ноге…», — да, я помню эти его слова, значит, он как минимум догадывается, кто руководил налетом, как максимум знаком с ним лично.

Следующие три дня показались Кинту вечностью, время тянулось мучительно долго, и он занимал себя разными полезными и не очень делами. Например, неоднократно перечистил все оружие, почти три часа, монотонно шуршал точильным камнем по штыку походной винтовки и им теперь можно бриться. Каждый вечер Кинт гулял по парку, что отделял депо от жилых кварталов, а потом до глубокой ночи засиживался дома у камина.

Уже вечером выходного дня, после ужина, Кинт вышел из флигеля на балкон попыхтеть трубкой и понаблюдать за игрой детворы во дворе–колодце, за тем, как приемные дочери мадам Ригер, напевая какую–то веселую песню, возятся у котла с бельем… чертовки, Тана помахала Кинту рукой, а они и рады хихикать да перешептываться. Два старика на балконе напротив тоже, как и Кинт выходят вечером подышать свежим воздухом, поболтать о новостях и за неимением других развлечений с грустью вспоминать свою молодость, глядя на играющих в догонялки дворовых мальчишек.