Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Москва

Четвёртый этаж заводоуправления с угла ангара должен быть виден хорошо. До него метров сто, не больше, а может, и меньше даже. Другое дело, если противник на хорошей позиции, то он мне даже секунды не даст, чтобы высунуться.

— Сергеич, хоть как-то это окно в заводоуправлении обстрелять сможешь?

— Разве что «как-то» и смогу, — ответил он. — Но пыли напущу, напугаю.

— Вот и напусти, только по моей команде. Лады?

Встали у угла, я на колено, а Лёха стоя, у меня за спиной, раздвинули две «Мухи», откинули прицелы. Попасть несложно, и если попадём правильно, то там мало никому не покажется. Пусть хоть контузия, но гарантирована. Эх, нормальный бы сейчас граник, да с осколочной гранатой. Или вообще «Шмеля» бы нам. Раз — и квас.

— Сергеич, давай! — скомандовал я.

— Даю, — последовал ответ, и снова дробно застучал пулемёт.

Выждав ту секунду, за которую любой попавший пусть под неэффективный, но неожиданный обстрел нырнёт в укрытие, я сказал:

— Я первый, пошёл! Ты ждёшь! — и сдвинулся левее, молясь про себя, чтобы Лёха всё правильно расслышал, не перепутал в горячке боя, не шагнул со мной одновременно.

Но всё случилось как надо, я поймал в прицел верхнее окно в единственном ряду по фасаду здания за забором, вокруг которого пули, выпускаемые Сергеичем частыми короткими очередями, выбивали облака пыли. И выстрелил. Не удержался, вместо того, чтобы сразу назад шагнуть, освобождая позицию, убедился, что граната влетела хорошо и рванула внутри, ударившись в потолок.

— Пошёл! — крикнул я Лёхе, отодвигаясь обратно и хватая с земли вторую «Муху».

Лёха шагнул из-за угла, гранатомёт на плече и уже направлен куда надо. Целился он меньше секунды. Грохнуло, плеснуло назад реактивным выхлопом, подняв облако пыли с земли, ракета ушла, и Лёха тоже задержался, контролируя попадание, и, судя по его довольной морде и поднятому сжатому кулаку, попал он тоже куда целился.

Он даже не стал прятаться за угол, лишь сдвинул из-за спины вперёд свой «сто пятый», вскинул его, беря окно под прицел.

Грохнул винтовочный выстрел в очередной раз, и Машин голос объявил:

— Одного за плитами достала.

— Улицу кто-то из них простреливать может? — спросил я.

— Не должны, — ответил Сергеич. — Вообще никого не наблюдали.

— Лёха, сходим в здание, закончим дело, — сказал я.

— Как скажешь! — с противоестественно радостной улыбкой ответил он.

А что ему горевать, в принципе? Засада удалась, как и планировали, враг повержен, человек десять мы завалили, наверное, у самих ни царапины. Теперь только на последнем рывке не нарваться, в такой вот эйфории пребывая.

— Аккуратно пошли! — рявкнул я на него, чуть сбив с бесшабашной волны.

Рывком до ворот, перепрыгнув через трупы. А за углом ещё трое, бетон забора весь побит-покрошен пулями, всё кровью забрызгано. Щелчок на одиночные и каждому с ходу по пуле в голову, на всякий случай, а то вдруг встанут да и пойдут. Гранаты. У всех убитых есть гранаты. Я нагнулся над одним, вытащил две «феньки», Лёха у второго. Потом эргэдэшки. Всё, снова боекомплект, теперь вперёд.

— Прямо за мной держись! — крикнул я и рванул что есть сил к заводоуправлению, стараясь бежать прямо на угол, чтобы за мной невозможно было следить ни с одной стороны, не высунувшись в окно.

Лёха не отставал, а Сергеич подстраховал, в бодром темпе обстреляв торцевое окно и два ближайших к углу по фасаду. На всякий случай. Но в нас никто не выстрелил, добрались без приключений, рванули вдоль стены к дальнему углу, норовя пройти в обход. Добежали, скрылись за углом, присели. Бросил взгляд на окно первого этажа — решётка. Значит, нам до входа чесать надо.

— Серый, слышь! — окликнул меня Лёха.

— Чего? — обернулся я.

— Не лезь в подъезд. Они, если шевелиться ещё могут, сейчас сваливать будут.

— С чего ты взял?

— А чего им там делать? Братья по вере уже шахидами стали, хрен ли им там вдвоём ловить? Точно соскочат, если живые. Подождать надо чуток.

Верно, это уже я в запале не подумал, собирался в здание лезть. А не стоит, у нас тут позиция хорошая, все входы-выходы под обстрелом.

— Сергеич, кого ещё наблюдаете?

— Никого, — последовал ответ. — Один продолжает за плитами прятаться, а по двору уже два мертвяка гуляют. Ну и в заводоуправлении, если уцелел кто.

И в этот момент из здания донёсся дикий крик, словно кого-то рвали заживо на куски стальными острыми крючьями. Он был такой безумный, что даже мы перепугались, потому что никогда подобного не слышали. Затем раздалась длинная, патронов на двадцать, очередь, вторая, а крик, перешедший в визгливые вопли, не смолкал, и через несколько секунд входные двери распахнулись, и оттуда выбежал кто-то расхристанный, голосящий, споткнулся на ступеньках, покатился по асфальту, путаясь в полах широкой куртки, и следом за ним выскочило несколько мёртвых собак, молча, неуклюже преследующих свою жертву, зато неотвратимо, как сама смерть. Сколько их было, я даже сосчитать не успел. Стая молча набросилась на упавшего, и мы даже отсюда услышали треск рвущейся ткани и плоти.

— Абзац… — пробормотал Лёха дрожащим голосом.

Жертва исчезла под кучей смердящих тел, не переставая орать ни на секунду. От нас до свалки было метров десять, не больше. Рука моя сама по себе скользнула в гранатную сумку, захватила чушку «эфки». Я поднял её, показал Лёхе. Он лишь кивнул и повторил всё следом за мной. Усики, кольцо, чека, отлетевший предохранитель, два броска одновременно, гулкий звук катящихся по асфальту под самое брюхо тварей гранат. А мы отскочили назад и рванули со всех ног в сторону пивзавода, наплевав на любую осторожность. Подействуют гранаты, не подействуют, на скольких подействуют — не знаю, но если мы останемся там, то нам кранты.

Звук взрывов догнал нас тогда, когда мы уже неслись как на крыльях, стараясь оставить страшное место как можно дальше.

— Сергеич, следи! — орал я в микрофон, задыхаясь. — Там дохлые псы сзади, чтобы следом не рванули.

Не рванули. Точнее, не сразу. Сергеич увидел первого тогда, когда мы отбежали от здания заводоуправления метров на сто, не меньше, до кювета у железки. Там мы и остановились.

Затем из-за угла показалась первая собака. Ей досталось. Бок был изорван, голова торчала куда-то в сторону под странным углом, от задней ноги не хватало половины, а одна передняя сгибалась пополам в сломанной кости каждый раз, когда мёртвая тварь на неё наступала. Лёха схватился за дробовик, быстро освобождая магазин от пулевых патронов и заталкивая туда картечные, а я упал на одно колено, ловя уродливую облезлую голову в прицел. Хлопнул выстрел «мосинки» с крыши пивзавода, голова пса дёрнулась, выбросив целый фонтан брызг, но мозг не задело — гадина продолжала двигаться. Из-за угла появилась вторая, меньше пострадавшая, и, обогнав хромую, довольно резво потрусила к нам. Я перевёл прицел на неё, выстрелил короткой очередью раз, второй, третий… на четвёртый мне удалось попасть туда, куда я и целился — между ушей. Собака остановилась и завалилась набок, словно её выключили. Трижды ещё хлопала «мосинка», и вторая собака упала. Больше никого не было видно.